Возврат к государственному образу мышления
– Господа! – вернувшись обратно к действительности, но не к столу, повторился и забылся, судя по всему, и затем уж очень быстро на этом месте сразу завис господин президент, почему-то и с какой это стати в первую очередь обратившись не к ним, леди, так категорически и безответственно подчёркивая не ведущую, а чуть ли не второстепенную роль в жизни общества дам, если в данном контексте было решено обращаться к государственным служащим и деятелям, на данный момент собравшимся в ситуационной комнате – здесь все действия, движения тела и души регламентированы сложившейся на данный момент ситуацией и оттого выбранный тон обращения президента к всё-таки на одну, как минимум, ступеньку иерархической лестницы государственной машины ниже его стоящим чиновникам не оспаривается. Хотя бы открыто, и оттого имеет место быть вот такое к ним обращение. А вот почему в единственном социальном роде, то это пока что не ясно и находится под пристальным вниманием присутствующих здесь дам, госпожи госсекретаря Шарлотты и вице-президенши Томы в первую очередь, а уж затем знающими своё место в системе субординации: леди командующей силами специального назначения, Лолы Рифрежиратор и проледи командующей и контролирующей все хозяйственные взаимоотношения в системе власти (она аудитор), Сесилы Мантело.
Ну и пока господином президентом, о ком уже прошёл слух, как о политике более чем легитимном и такая его концепция президентского правления, собой охватывающая внешнюю политику государства и его контроля за волеизъявлением всего просвещённого и всеми фибрами своей души стремящегося к демократическим ценностям и институтам своего правления народа, более чем удовлетворяет представителей системы власти и кажется перспективной для представителей глубинного государства (а это все они: если они сидят и принимают решения под землёй, на большой глубине от белого света, где они друг друга видят в этом тайном и тёмном свете, их все считают за мудрецов, и очень хитрых, раз они напоказ дураки дураками себя выставляют, то кто ж они тогда, как не эти могущественные люди), сделана вот такая недоговорная пауза, дающая повод подумать о многом и не только об очередной попытке себя дискредитировать, чему некоторые, самые несдержанные представители и представительницы государственной машины власти поддались, – «а для меня ты всё равно нелегитимный президент, сколько бы ты не судачил и не навязывал нам всем тут эту официальную точку зрения», не трудно догадаться, зная политические расклады, кто смотрел на президента с такой точки зрения, – многие за этим столом начали усыпляться и поддаваться выбранному президентом тону умиротворения в них все на нервах страстей. Что и говорить, а умелый президент политик, умеет он усыпить бдительность своих врагов, а что уж говорить о своих союзниках, видящих в нём одни лишь для себя преимущества.
Ну а кто не был в своей бдительности усыплён президентом, – ни за что он для меня не будет легитимным президентом и точка! – то тот, спровоцированный его умолчанием их заслуг перед миром на земле, если глобально всё рассматривать, и перед обществом, это в местечковом порядке, так им ловко уведённый от основной повестки сегодняшнего заседания, принялся в себе испытывать душевные страдания из-за такой своей дискриминации по природному происхождению.
– Сколько уже можно всё это терпеть. Нужно с этим вопросом кончать. – Так яростно зыркнула своим взглядом в сторону президента госсекретарь, что женская половина этого штаба разрешения конфликтных ситуаций, кто единственный мог увидеть не в своих, женских глазах, вот такую переоценку ценностей, до нитки в себе промокла ощущениям внутреннего дискомфорта и переворота в душе госпожи госсекретаря. Дамы крайне изобретательной в своей мстительности и оттого очень опасной в своих противниках. И из всех, кто насчёт Шарлотты так сейчас заметил и её понял, не нашлось никого, кто бы не ощутил в себе малую толику сожаления и жалости к господину президенту, кто всё-таки своей безответственной политикой по отношению к ним, добился того, чего он так долго напрашивался – крайне степени осуждения и превентивных мер со стороны той части истеблишмента, который не потерпит такого своего затирания на задворки политики и истории.
А между тем и тем, что себе тут надумали представительницы задвинутого по их только мнению истеблишмента (и здесь дискриминация, и они больше не будут всего этого терпеть и начнут свою борьбу за свои изгаженные мужским разумом права с самых азов, назвав себя истеблишвументом), господин президент Легитимный, собрался со своими всё равно мало конструктивными и неразборчивыми мыслями, по мнению его политических врагов, ловящих в нём любую погрешность и помеху, чтобы самим занять его место, и, проигнорировав полностью пожелания истеблишвумента, обратился ко всем в кабинете с другой сложности интригой и загадкой для ума и сердечного ритма всех тут присутствующих людей и генералов. Кто, все знают, не совсем люди, когда они находятся при исполнении своего служебного долга перед родиной, а они функционально киборги, которые без всякого сожаления и пауз на нравственное обозрение своих будущих поступков, будут аннигилировать своего и врага государства. А уж только затем на правах победителя разбирать, кто прав, а кто виноват безусловно на правах проигравшего.
– Буду с вами откровенно честным. – Только это сказал президент Легитимный, как все находящиеся в этом кабинете люди отозвались внутренним гулом падения своих сердец и надежд на самое дно своей и общей обречённости. Вот чего-чего, а такой бескомпромиссной постановки на паузу мировой реальности и её системы жизнеобеспечения от президента, да ещё и Легитимного, никто не ожидал даже в самом своём страшном сне услышать. И первой реакцией на такое откровение президента, всё-таки дошедшего до самой предельной точки, был отскок человеческих рефлексов и инстинктов самосохранения. Никто не хотел верить своим ушам и интеллекту.
– Да кто тебе дал добро и ключи доступа к Армагеддону, предшественнику Апокалипсиса?! – в своих рефлексах изошёлся общественный идеолог, лоббист и теперь даже в чём-то марксист советник Маркс, совершенно непонимающий, как так бесконтрольно с его стороны произошло, и президент, заручившись поддержкой одной из контролирующей политику государства групп, получил в своё распоряжение коды доступа к машине Армагеддона. А иначе никак не трактовать этот его призыв к откровению. И Маркс начинает стрелять своим потерянным взглядом по лицам генералов, сидящих за общим столом, пытаясь по их мимике выяснить, кто из них выдал президенту коды запуска машины судного дня.
Но всё безуспешно, по этим генеральским лицам, демонстрирующим полнейший нейтралитет к эмоциям, без следов всякой умственной деятельности, что есть их камуфляж перед потенциальным врагом (а это весь без исключения женский пол и политики любого ранга) и превентивную агрессию в своём жёстким на разговоры и тем более переговоры, ничего для себя не выведаешь, кроме разве того, что ... – Они все заодно, и будут друг друга держаться, если что. – Догадался Маркс о том, какая опасность их всех впереди может ждать – политический переворот в системе власти. И теперь, в обозримом прямо на глазах будущем, к власти придут чёрные генералы. Если политики из-за своей трусости и неспособности принимать конкретные, а не политические решения, полностью себя дискредитировали, то на смену им придут те, кто всегда уповал на конкретные решения. А это генералы, в ком ещё не остыл революционный дух полковников. Ведь все они бывшие полковники, сумевшие путём невероятных волевых затрат и стечений обстоятельств переступить ступеньку, отделявшую их от генералов.
– Они-то и стояли за всей этой легитимизацией президента, чтобы им воспользоваться для проведения в жизнь своих стратегических решений. А когда президент, как тот мавр, сделает своё дело, то он будет отстранён и власть в свои руки возьмут генералы. А уж они не дадут нам, гражданским людям, никакого спуска. – От всех этих своих откровений, до которых его довёл всё тот же президент, Маркс начал в себе терять привычную краску лица и самостоятельность принятия решений. И его растерянность, и потеря уверенности в собственные силы дошла до того, что он не призвал на помощь алгоритмы расчёта по поиску того, на кого ему можно будет опереться в этой будущей ситуации, а он опёрся головой на свою руку и начал течь по течению.
А вот у других участников этого заседания по следам этого начала своего выступления президента были свои и другие мысли, и особенно у генералов. В частности, у генерала МакТиберия. – Значит, всё-таки звездолёт. – Вздохнул про себя генерал МакТиберий. Но не тяжко, а с той самой грустью, которая наполняет людей тогда, когда сбываются их самые нелепые и я же вам всем говорил (это когда? Ну тогда думал) ожидания.
Ну а раз будущее откровение президента предопределяет по выверенной логике генерала МакТиберия отправку в их составе спасительную для будущего человечества экспедицию, то к ней нужно незамедлительно готовиться. Ведь на первом этапе подготовки к полёту всё будущее для каждого члена будет зависеть от его расторопности и сообразительности занять для себя наиболее выгодное и устойчивое место в иерархии экипажа. И тут не важно, что надумал и как решил распределить их будущие роли в экспедиции президент (а он и не распределял, как уверенно думает генерал МакТиберий), и всё потому, ковчег ко всему этому только технически готовился, а вот с моральной и человеческой точки зрения, то есть насчёт того, кто будет входить в число членов этой последней экспедиции, ковчега человечества, то этот вопрос никогда не выносился на обсуждение, хотя бы по причине того, что все те, кто будет поставлен в известность и по этому будет претендовать на своё участие в этой экспедиции, постарается пережить всех остальных своих претендентов не самым честным способом.
Ну и если, к примеру, развернуть этот вопрос в публичной сфере, на общественных дебатах, как это и положено и прописано в идеологической платформе демократии, то тут не успеешь вынести на голосование самых достойных личностей в качестве спасения всего человечества, – к ним, как вы понимаете, относятся самые волевые и опытные люди, а это обязательно президент, его супруга, затем его собака Люси, ну и затем все остальные представленные президентом люди, – как люди и государства, отодвинутые на задний план своего спасения этим конформизмом некоторых безответственных лиц перед лицом глобального катаклизма представительства человечества, не клюнувшие на философский вопрос о собаке президента: «Она то с какой стати включена в этот список?!», пойдут друг на друга войной. И тогда какой может быть идти разговор о всеобщем спасении, когда человечество не может договориться про меж собой о том, кто из них самый достойный, чтобы представлять собой человечество перед глобальными вызовами и его будущим.
Где у каждого представительства человечества на земле есть
