совершенно неприемлемо слышать в свой адрес такие словосочетания. И все буквально господа из совета спасения, так будет вернее назвать этот совет безопасности, в ответ собрались было рыпнуться, но Броуди их на этом шаге опередил, озвучив те аргументы, которые привёл его собеседник или собеседница, с помощью которых они все тут будут приведены к дисциплине и будут делать лишь то, что от них потребуют.
– Мы здесь полностью заблокированы и изолированы от внешнего мира на три дня. – А вот эта информация Броуди, доведённая до всех, воспринимается уже не так нейтрально, сдержанно и уравновешенно. А сейчас в головах и во всём организме членов совета спасения буквально всё переворачивается, начинает бурление всякого достоинства разумения, всё больше негативного и агрессивного, и само собой у кого-то не выдерживают нервы, и он взрывается.
– Как на три дня?! – подскочив с места, с недостижим для разумного состояния лицом, чуть ли не захлёбывается от своего перевозбуждения Шарлотта, озвучивая общую мысль о невозможности понять происходящее. Ну а то, что она в своём вопросительном окрике была несколько непоследовательна, – её почему-то взбесил не сам факт их здесь удержания не по собственному желанию, а только срок этого принудительного затворничества, – то тут-то как раз всё логично и последовательно. Всё-таки госсекретарь Шарлотта Монро себя идентифицирует, как женщина. А у женщин на свой счёт есть всегда особые пунктики и причуды. Не могут, видите ли, они, представлять себя на людях в истинном и природном свете. И им нужно перед выходом в свет, как практически вампиры, себя к этому подготовить с помощью средств макияжа и ухода за кожей и волосами.
А если Шарлотта будет обречена здесь, при таком скоплении мужских организмов, остаться на три дня, то наложенная на неё краска обязательно потечёт, укладка не выдержит на себя давления спинки стула, на которой ей придётся спать (а подставлять своей голове мужское плечо, она никому и здешних, малоприятных лиц, не позволит; разве что только президент, ради страны её об этом попросит) и собьётся в бесформенность, а сама она будет до неприличия животной сущностью пахнуть, привлекая в свою сторону природную сущность самцов. Так что для неё такая постановка вопроса неприемлема. Вот она и психует так открыто и экспрессивно.
И её в этом поддерживают все представительницы единой с ней гендерной идентичности, за исключением латентных и скрывающих свою истинную сущность психопаток и шалав, не видящих ничего плохого в том, чтобы находиться наедине в одном закрытом помещении с мужским представительством и его интеллектом. И это при всём том, что все прекрасно знают мотивацию мужского интеллекта, которому нужно только одно – привести женщину к своему падению, и к чему он всё своё существование и стремится – к доминированию над женским интеллектом. С которым ему, видите ли, легче и интересней общаться, и это притом, что мужское сознание ему ближе и оно логичней построено, а женский интеллект они и за интеллект не считают, определяя его, как всего лишь умственный замысел творца на женскую природу. Это когда вместо видеокарты в компьютер ставят графический адаптер.
А вот мужская часть совета спасения, как это было от них ожидаемо увидеть и не услышать слов неприятия всего этого, так сказать, их подстрекательства в сторону очевидных вещей, отнеслась к этому предложению шантажиста или шантажистки более спокойно что ли. А если учитывать и брать в расчёт сложившуюся сейчас здесь ситуацию, то это их спокойствие может быть квалифицированно, как их согласие на этот достаточно любопытный и интересный эксперимент. Дающий им много чего. И в первую очередь отдохнуть от всего того, то им спокойной жизни не даёт за пределами этой комнаты. И это, как может понять человек очень хорошо знакомый с мужской психологией и бытом, не его служебные отношения с жизнью. А то, что так беспокоит и не даёт ни минуты покоя представителю мужского я эгоцентрической исключительности по мнению одной гендерной исключительности под номером два, есть их данные и взятые одновременно на себя обязательства перед одной из представительниц всё той же гендерной исключительности под номером два.
А так как мужской шовинизм не знает для себя пределов наглости и бахвальства, то он заявляет о том, что так как я человек слова, а не как некоторые лица противоположного пола утверждают, трепачи и ни единому слову вашему нельзя верить (ну на то он и противоположный пол, чтобы смотреть на вещи с обратной для нашей истины стороны), то я взятые на себя обязательства выполняю ежедневно и без выходного дня. А тут, как сейчас выясняется, то предоставляется такой шанс один раз на всю жизнь, можно сказать, по весьма уважительной причине можно не только отдохнуть от взятых на себя обязательств, но и продемонстрировать для некоторых лиц свою незаменимость и крайнюю нужность. Так что то, что лица мужской части совета спасения так открыто, не то что бы не приуныли, а они чуть ли не продемонстрировали в себе вдохновение и решительность противостоять всему тому, на что их обрекает шантажистская личность на трое суток, которые в себя включают и три ночи, было отражением их внутренней сути людей обязательных и требовательных к себе в трудовые будни, но не в выходные.
И единственное, что их всех смущает и вносит некоторый дисбаланс в своё отношение к сложившейся ситуации, так это их слишком большая избирательность и наглость в плане их придирчивости в сторону той части их общего и до сего дня казалось, что сплочённого на одной политической платформе коллектива, кто относил себя к противоположному для них полу. И по предвзятому и однозначно паскудному мнению мужской части собравшихся здесь людей, хоть и имеющему для себя природно-временные обоснования, среди находящихся здесь дам, нет такой, на которой мог бы глаз отдохнуть и смирить себя с жестокой действительностью. А собрались здесь всё больше стервы и такие самонадеянные дуры, что будет здоровее и полезней к ним не подходить.
В чём люди, ищущие истину и имеющие в себе разумное начало, находят для себя огромный плюс. Не будет повода для большого скандала и даже возможно в будущем драк, окажись среди женской части коллектива, выдающейся или хотя бы приятной на разговор красотки. С которой ясно дело, все одновременно захотят иметь близкие отношения и дела, отвергая тем самым демонстративно право и другой части женского коллектива на своё пристрастное внимание. В результате чего отвергнутая и обойдённая вниманием часть женского коллектива посчитает себя нагнутой таким дискриминационным образом, – да за кого они на с всех считают кроме полных дур? Как нами понимается, то не заслуживающих даже краем глаза и мимоходом внимания страхолюдин, – и у всех мужчин после выхода отсюда будут большие проблемы. И не только в плане служебного характера, но никто не должен удивляться тому, что в их сторону будут поданы иски со стороны женского части коллектива за принуждение их к неприемлемым для себя действиям в сторону извлечения из себя свойств природного характера и желания домогаться того, что им было до сего дня не свойственно.
– Эти гады, а в частности генерал Маккартур, добились от меня того, что я возжелала жить естественной для моего женского начала жизнью и принялась домогаться его внимания самым прискорбным для моей самодостаточности и индивидуальности способом. Я принялась открыто уважать мнение мужского я и чуть ли не пресмыкалась перед подлым и таким неуёмным на животную сущность характером генерала Маккартура. – Вот такое обвинение выдвинет госпожа госсекретарь против отличного семьянина и незамеченного до сего момента, попадания в такую тупиковую ситуацию, в своих авторитарных пристрастиях генерала Маккартура. Что в один момент обрушит его карьеру и репутацию благовоспитанного и благородного члена общества. И его немедля бросит сорок лет ада вместе супруга, посчитавшая, что и ей хватит молчать, и она всё как есть выскажет против этого тирана и подавителя её интеллектуального развития. – Не дала, эта сволочь, стать мне актрисой.
Но, тем не менее, и что всё-таки за странность присутствует в человеческой голове, все эти сложности и проблемы в будущем нисколько не пугают и не отталкивают мужской интеллект от того, чтобы вот так испытать свою судьбу, оказавшись запертыми на эти трое суток с теми представительницами женского я, с кем они ещё не имели таким образом близкое дело.
Ну а то, что среди женской части коллектива нет особых красавиц, то тут всё зависит от того, как на всё это дело и под каким углом посмотреть. И при свете ночника, когда от кондиционера веет сильной прохладой и всем становится так тяжко, зябко и грустно от бесконечного одиночества, и хочется в ближнем своём обрести источник тепла, всё вокруг видится в совершенно другом свете, и твои руки самопроизвольно тянутся туда, где их примут и согреют в своих объятиях одиночества. И кто в таком случае будет смотреть на то, кому принадлежит это тепло одинокого, как и у тебя сердца. И та же грымза Шарлотта уже не видится такой. А она для тебя становится самым привлекательным и душевным человеком.
Впрочем, были и среди этой части представительства на земле свои отщепенцы, смотрящие на происходящее только со своей индивидуалистической позиции. И этим отщепенцем в мужском коллективе был, как это и ожидалось, советник президента по контролю за временем С. С. Аллегорий. И ладно бы, если Аллегорий так переживал на нечто такое вечное, но нет, его волнуют совершенно приземлённые вещи. У него, видите ли, дома молодая жена, и её оставлять наедине со своими мыслями, даже на несколько часов, никак нельзя. Возьмёт дура и надумает себе чёрт те что, какую-нибудь самостоятельность и начнёт придумывать, как реализовать эту свою дурость. А учитывая то, что в деле реализации своей самостоятельности молодые девушки смотрят только в одну сторону, то…её ни в каком случае нельзя оставлять наедине с самой собой. В общем, даже на фоне людей самого безнравственного и циничного толка, коим только и доверяются инструменты власти, и из которых и состоял совет спасения, господин Аллегорий в край выделялся своим сверх эгоцентризмом, собственничеством и прижимитостью.
А между тем Броуди всё не унимается и продолжает озвучивать то, что ему сообщили по телефону. – И если мы будем паиньками, – говорит Броуди вот такую жуть, – то нас выпустят отсюда. А мир не будет прежним и без нашего содействия. – А вот что всё это значило: «Мир типа не будет прежним без нас», что-то никто тут совершенно не понял, а если и частично и понял, то категорически не согласился с такой постановкой вопроса. Это что там такое предполагают и им предлагают. Это мы-то все ничего для мира не значим, а мы просто какая-то шелуха, нагрузка для организма. И если нас отрезать, как аппендицит от организма, то он даже этого не заметит. А вот оставь воспалённый аппендицит в организме, то тогда ему это будет грозить самыми печальными последствиями.
И, естественно, никто здесь не собирался идти навстречу этим немыслимым требованиям, быть какими-то там
