Свет. Глава 3

досок...
Из маленького окошка возле входной двери бил свет. Наблюдая, Анна не заметила, как со стороны городского центра к остановке подкатил троллейбусный вагон. Она спохватилась, когда тот уже с гудением отвалил от тротуара...
У калитки Анна увидела человека – высокого и худого как жердь. В темноте невозможно было различить черт его лица. Но даже так Анна сразу признала в нём одноклассника Алёны. Это был Леший: кто ещё кроме него мог столь бесцеремонно разглядывать незнакомца в упор!.. Леший, не отрываясь, смотрел на неё. Не глазами, но кожей Анна ощутила саркастическую, насмешливую улыбку,  на его губах.
Попятившись к переулку, Анна повернулась и скорым шагом почти отбежала прочь. Остановясь возле углового дома, она резко обернулась. Леший всё также пристально продолжал следить за ней. И тогда Анна припустилась уже со всех ног. Она бежала и задыхалась. Она бежала домой, не останавливаясь больше не на секунду. Добежав до своего подъезда, уже немеющими ногами поднялась по лестнице на девятый этаж. Ввалившись в квартиру, рухнула на пол прямо возле дверей. Спихнув нога об ногу ботинки, скинув прямо возле порога куртку, шапку и штаны, поднявшись, шагнула в комнату и, не дойдя до дивана, снова осела на пол.
– Ай... А-а-а-й-й-й... – завела она тихонько, обхватив руками голову и пряча между колен лицо. – Ай, милый мой! Гоинька милый мой... Мой Гойка... А-а-ай-а-айа-йо-о-о-й-й... й-о-ой-й.. Милый мо-ой... Моя душенька-а-а... Моя душенька моя-а... Миленький мой... А-а-а-йа-а-а... Ай, мамочка, миленькая моя-а... Зачем ты так сделала, мамочка, одну меня несчастной сделала меня-а... Я тут не знаю ничего-о... Я не знаю ничего... и мне так плохо... плохо мне-е... А-а, болит и всё в груди болит всё...  Всё боли-ит... Умру быстрей, умру когда, когда умру я, умру-у... А мне так больно... А-а-а!..
Завалившись сперва на бок, перекатываясь из стороны в сторону, сжимая голову руками, Анна выла и выла. Негромко, но так, как словно воет в лютую стужу бездомный дикий, готовящийся к неминуемой гибели пёс.
Наконец, изнемогши до предела от собственного страданья, и так и не дождавшись желанного облегчения от наступления смерти, столь настойчиво и страстно призываемой ей, с трудом поднявшись с пола, цепляясь за предметы и стены,  Анна двинулась на кухню. Вырывши на стол всё содержимое аптечного ящика, зубами, спешно высвободила из упаковки шприц. Выхватив из кучи перемешавшихся на столе медикаментов стеклянную капсулу, начала надпиливать ей носок. Но пилка лишь скользила по гладкому стеклу... Достав из кухонного стола тяжёлый мясной нож, остро отточенным лезвием Анна ударила по носику ампулы... Помогая зубами руке, она затянула на плече резиновый жгут. Прижимая всем телом к столу дрожащие руки, наконец, смогла впрыснуть себе в вену препарат.
Анна упала на диван, так и не разобрав постель. Последним движением, машинально она стянула на себя со спинки покрывающий  поверхность плед. Спустя минуту она уже окончательно затихла, завернувшись в покрывало от софы. Пусть на один лишь вечер, пусть на одну только ночь... Но её проблема в этот раз была определённо решена...


– Слушай, ты Аньке что, рассказала обо всём?
Алёнка и Макс, стоя на троллейбусной остановке, возле больничного городка,  ждали свой маршрут.
– Я с ней больше вообще не разговаривала на эту тему! – покачала Алёнка в ответ головой.
– А чё она тогда припёрлась? И так приходится с этим возиться как с младенцем, а тут ещё эта... Рикки-тики-тави  твоя приплелась...
– Что значит «приплелась»? – с возмущённым непониманием уточнила Алёнка. – Это их личное дело приплетаться друг к другу или нет...
– Да, это было бы их личное дело, если бы не мне приходилось чуть ли не каждый день его с того света вынимать! – возразил ей на это Макс. – Ты знаешь, что у него сегодня сердечный приступ был?! И, что характерно, опять же из-за баб!
Помолчали.
– Я ничего ей не говорила! – продолжала Алёнка разговор. – Мне кажется реально, Макс, что она обо всём догадалась сама!
– По чему она могла догадаться сама? – пытался не соглашаться с приятельницей Максим.
– Ну, здрасьте, приехали! – выдохнула удивлённо Алёнка. – А как Гоген твой узнал о ней по почерку из письма??!
Макс, недовольный, отвернулся, но тут же, фыркая от  прорвавшегося вслед за размышлениями смешка, скептично ухмыляясь, произнёс:
– Нет! На фиг... С этим цирком факиров надо как-то кончать!..