повесть заблудившихся барканцев

фонаря был холоднее.
Бледнее.
Он шагнул ещё ближе.
Ну конечно.
Это её улыбка.
Её светлая улыбка.
Единственная, вечная, прекрасная.
Как же, как же не влюбляться?
Как же не давать чувствам верх над собой?
Он один — он не видит её больше.
Он больше не должен влюбляться.
Он полностью встал под фонарь.
***
И его постигло осознание.
Было тяжело — но сейчас особенно.
Он не справлялся.
Он один.
Он абсолютно один.
Он совсем один.
Лики стало в жизни так мало, что он начал скучать.
Как будто он живёт далеко-далеко от неё.
Но она же так рядом.
Почему он вообще скучает?
Разве так можно с собой обходиться.
Он достиг желанного одиночества.
Он давно этого хотел.
Но он не был счастлив.
Его мучила тишина, собственно одиночество и тактильный голод.
Его мучила скука, переходящая в...
Страдание?
Нет, нет; то мелочи.
Он совершенно не страдает — ему хорошо.
Только бы в это "хорошо" ещё кого-то; только не Лику, чтобы не влюбляться.
Или наоборот — только Лику.
Только её, чтобы влюбляться вновь.
Как же это...
Странно.
Испытывать настолько много чувств одновременно.
Нет, это были не барканские чувства.
Не барканские эмоции, которые он при первой же возможности пытался выразить как умел.
Это было что-то такое, что бы он никому ни за что не сказал.
Он не позволял себе любить.
Но очень хотелось.
Очень хотелось просто обнять так крепко, выдохнуть со всей силы в рыжую макушку и в неё же нежно поцеловать.
Нельзя.
Нельзя этого делать.
Но может хотя бы можно представить — он ведь не в Баркацне, где его видят практически насквозь.
Он не позволял чувствовать себя любимым.
Но ему очень хотелось.
Очень хотелось нежного поглаживания по голове, очень хотелось, чтобы кто-то принёс чаю с молоком — местного, конечно; очень хотелось когда-нибудь увидеть такую улыбку, которая окончательно растопила бы его сердце. Словно кубик сахара в этом самом чае.
Нельзя.
Он тут не для этого.
Он вообще не для этого создан.
Существа для любви — это, скорее всего, катаннцы.
А он тут для того, чтобы просветить народ своей планеты.
Он для того, чтобы навести в своей стране порядок.
Он для решений.
Для действий.
Он не для чувств.
Но иногда так хотелось.
На самом деле, он очень одинок.
Безумно одинок.
Если слишком долго смотреть на свет, то можно ослепнуть.
Как хорошо, что он просто расплакался.
***
- Чего такой унылый? — она смотрела на него, кидающего бумажки в потолок.
- Не унылый, — он смял ещё один комок и кинул, — Всегда такой был.
Потребность в любви — это потребность каждого?
Если да, то он готов был мириться с этой потребностью таким путём — лучше быть одиноким и с целью, чем уделять своё время бесконечным размышлениям.
А к размышлениям он был склонен.
Одиночество его совсем не радовало.
Оно лежало большим пластом на его душе.
Он никогда не был ранимым.
И особо чувственным тоже.
В целом, его трудно задеть.
Трудно обидеть.
Трудно расстроить.
В уныние его вгоняли только собственные мысли о невозможности осуществления желаемого.
Фрустрация сводила его с ума, он не был на себя похож.
А если нет?
Если не у каждого есть потребность в любви?
Тогда он не в порядке.
Он точно не в порядке.
Он не безумен. Безумие — счастье.
Он умен. Он несчастлив.
От мыслей становилось тяжелее и тяжелее на душе.
Неужели даже не созданное для чувств существо не заслуживает любви?
Белые нити стягивали сознание сильнее и сильнее.
Оставляли только голую душу.
- Да что с тобой? — она выхватила у него комок бумаги, — Что это значит?
- Это можно воспринимать как угодно, — он тяжело выдохнул и отвернулся к стене, — Воспринимай, как хочешь.
***
- И это тоже воспринимать, как хочу?
Лео вернулся поздно после своей странной слепящей прогулки.
Он думал, что Лика уже спит — какая глупость.
Пока она вдохновлена, она будет рисовать.
И она рисовала; постоянно рисовала.
И тут пришёл он.
С холодными руками, угрюмым лицом, красным носом и слезами на глазах, которые уверенно скатывались по щекам.
Лика разволновалась не на шутку.
Что такое можно было увидеть, чтобы расплакаться? Да, планета не идеальна, но ведь не настолько.
Может, что-то случилось? Может, что-то болит?
Не привык к атмосфере?
Первая реакция — обнять.
Обнять того, кому нехорошо.
Он прижал её к себе крепче, утыкаясь носом в рыжую макушку и сильно выдыхая:
- Да, разумеется, — он закрыл свои большие карие глаза, — Думай что угодно.

Глава 5 -- Оголенность
- Да в порядке я, — он вытирал слезы о рукав бордового свитера. На этот раз он не знал точно, чем они вызваны: ярким светом или переживаниями.
- Но ты ведь плачешь! — Лика сидела рядом и гладила его по голове. Очень это приятно, когда по голове глядят.
Она понимала все его тревоги с полуслова — кажется, и говорить не надо было.
Но он ведь говорил:
- Как-то слишком далеко друг от друга стали мы с тобой... Одиноко как-то, понимаешь?
Лика так встрепенулась, что сама чуть ли не расплакалась.
Как будто она переняла всю вину. Якобы, прости, нашла друзей, стали ещё меньше общаться.
Но она ведь не была виноватой.
Но все равно лезла с объятьями:
- Чего же ты не говорил! — объятья были ему очень приятны, тем более сейчас, когда он не мог битый час остановить слезы, — Твоя мать, вообще-то, поручила мне сохранить тебя целым и невредимым.
- А как это связанно с...
- А вот так! Твои чувства тоже должны быть в порядке.
Он прижал её крепче и уткнулся в её плечо.
Лика неаккуратно поглаживала его — она волновалась.
Чувства были у неё в приоритете.
***
- Тебе не стоит так беспокоиться. Правда. На самом деле, сама возможность так нагло расплакаться удивительна для меня. Ты не должна винить себя, да и я, наверное, не должен... Хотя идея была моя. И что же, я знал, к чему это приведет? Ты не волнуйся, я справлюсь. Хотя ты очень помогаешь мне с этим. Конечно, я знал, что никто не проницателен настолько, как оттоворхернские катаннцы, но ты... — он запнулся, смутившись, — Просто ты с детства. Это очень... Ценно, — он закончил крайне неловко.
***
Следующим днем он видел её яркую улыбку, звонкий смех и черноволосую подругу.
- Я подумала, вас нужно познакомить, — она резко улыбнулась в привычной манере, — Сима — это Лео. Лео — это Сима.
- Приятно познакомиться, — он протянул руку для рукопожатия. Та показалась ему чересчур неуверенной.
- Взаимно, — она улыбнулась робко, но умилительно.
***
- Тут мы живем, — Лика несколько раз показывала ей своё восхищение от кнопок в лифте, от собственно лифта, от дверного звонка и от замочной скважины, — Проходи!
Она зашла, уложив свои вещи в один уголок.
Сидели они на полу.
Лика смешивала краски, а Лео интересовался новой знакомой:
- Может, ты чем-то увлекаешься, Сима?
Она смотрела в его глаза словно в две пропасти:
- Я на коньках катаюсь, — улыбаться она стала чаще, но перед ним своей скромности не теряла. Тем более, она пока слабо доверяла ему, но диалог пыталась поддерживать, чтобы узнать юношу получше, — А еще астрономией. Может иногда стихи пишу.
- Ого, тоже интересуешься космосом... — Лео с грустью вспомнил свою порванную матерью астрономическую тетрадь, — Лика тоже увлекается.
- Ну зачем же ты за меня говоришь, — она наносила первые мазки, — Расскажи ей о себе.
Он посмотрел на её безмятежное лицо:
- Может, ты и расскажешь?
Она отвлеклась от рисования:
- Ну хорошо, — она посмотрела в глаза Симе, — Сима, он — полнейший зануда без душевного равновесия. Он любил охотиться, и астрономию когда-то любил; любил уходить на несколько дней в Карвалоссне. Сейчас занимается решением судоку, вышиванием крестиком и, наверное, поучением. Так что осторожнее, не поддавайся на эти провокации. Выше меня, по-местному исчислению, на 17 сантиметров, и местное явление размера ноги у нас абсолютно одинаковое —
- Этого достаточно. Спасибо, — он ничему не смутился. Ни хихиканью Симы, ни речи Лики, — Сима, расскажи лучше о своём увлечении. Девушка нервно почесала затылок:
- Это как хобби, — она положила руки на колени, — Наверное, я люблю искать созвездия больше, чем отдельные звезды.
- Созвездия?
- Да, — она смутилась и посмотрела на него с недоумением, а Лео не понял, что он сказал не так, — Зато я карты принесла, — она закопошилась в своём рюкзаке, — Хотите поиграем?
Без лишних слов, только с восхищением, Лика эксцентрично начала разглядывать карты.
Это был хороший день.
Приятный.
Радостный.

Глава 6 -- Домой
- Это Петя, — Сима подмяла край своей фиолетовой юбки, — Петя — это Лика и Лео.
Перед ними стоял высокий парень со светло-голубыми глазами в серых джинсах и белой рубашке, рукава которой были закатаны по локоть. Светлые волосы его были подвязаны в хвостик на макушке.
- Привет, — голос его был чуть выше голоса Лео.
Лика изучала его всего: ощупывала волосы, разглядывала цвет глаз, когда Лео лишь сдержанно пожал руку.
***
Так они и сошлись.
Петя с Ликой делились друг с другом воистину идиотскими мыслями — юноша был заинтересованным человеком и совсем не был глупцом.
Лео продолжал спрашивать Симу о её увлечении астрономией. Она говорила, что может принести показать свои тетради и книги.
Шли они кушать по инициативе Пети с Симой, а после и Лики, которая, честно говоря, совсем не имела понятие, что из себя представляет пиццерия. А они направлялись именно туда.
Пока шли, она просто регулярно подбегала к Лео с выкриками в духе:
- Ты посмотри, что он делает!
Вплотную приводила к Пете, который играл в змейку на старом кнопочном телефоне.
- ... Колдовство, — он смотрел на то, как квадратная линия предала точки и увеличивалась в размерах.
- Да нет, — Петя самонадеянно хмыкал, — Обычный телефон кнопочный.
- А в Карвалоссне такое делают? — Лика была настолько невинна и проницательна, что юношу это даже умиляло.
- Нет, — он восхищенно выдохнул, — В Карвалоссне до такого ещё не додумались.
***
- Вы правда не пробовали пиццу? — Сима знала о происхождении своих друзей, но все равно задавала этот вопрос.
Барканцы отрицательно покачали головой.
- Вам понравится, — она улыбнулась и положила руки на стол, пока Петя оформлял заказ и после садился рядом.
И потянулось их долгое ожидание.
***
Когда несчастный петин телефон был разобран и собран Лео несколько раз,
Когда Лике выдали предупреждение больше не разводить огонь в общественных местах,
Когда Сима начала что-то ненавязчиво напевать в нос,
Когда Пете снился третий сон;
Тогда на их столе образовался блиноподобный кружочек с сыром и помидорами сверху.
- И это съедобно? — Лео оглядывал свою рыжую соседку, которая уже поглощала один из кусочков.
- Вполне себе, — ответ, на самом деле, был исчерпывающим: для Лики все было вполне себе съедобным. Оттого все приходилось пробовать самому.
Но в этой ситуации он был даже рад, так как ему понравилось.
Они разговаривали во время еды.
Шутили.
А потом разошлись по домам.
***
- Весело, весело, конечно, — Лео удобно расположился на кровати, — Даже не хочется покидать их.
Лика обомлела на секунду:
- Покидать?
Юноша хмыкнул:
- Конечно, нам придется покинуть эту планету. Мы узнаем все, что нам нужно и передадим эти знания катаннцам, — он прикрыл глаза, — В Баркацне слишком консервативный народ. Нас сюда отправили, но нас не заберут отсюда. Поэтому пора уже думать, каким образом мы собираемся вернуться. Эй, Лика? Что с тобой?

Глава 7 -- Исповедь Летхерне
- Как же так! - она