Собравшиеся бурно загудели, выкрикивая слова поддержки выбранному руководителю. Было ощущение, что весь зал единогласно за Теда Харриса.
– Спасибо!.. Спасибо, друзья! – Тед перекрикивал толпу и улыбался. – Ценю вашу поддержку! Благодарю!
– «Вертится, как уж на сковородке!». – подумал Брэд. – «Типичный политик, пусть и низкого уровня. В наше время таких хватает и теперь знаю, откуда они взялись…».
Помимо этого, Брансон прекрасно понимал, что сам мог быть на месте убитого Генри. Поэтому, не сильно злился на Харриса, переживающего за свой зад – Брэд ведь тоже врал минутой ранее, пусть в его сторону и не выдвигались обвинения. В последующие полчаса высказались несколько человек. Среди них был Юджин и ещё пара братьев. Каждый поддерживал жестокое решение Теда, утверждая, что подобные действия были необходимы.
– «Были бы вы все поумнее, разодрали б меня в клочья!». – мыслил Брансон, не соглашаясь с позицией жителей Фанкивиллидж. – «Насилие порождает насилие. Это безумно глупо. Если для победы над драконом ты сам становишься драконом, а для укрощения зла – превращаешься в то самое зло, то это не имеет смысла. Ненавижу себя за совершённые убийства, но эти люди ничем не лучше – просто стадо, которое хочет хлеба и зрелищ. Убивают без суда и следствия! Свиньи!».
В этот момент взгляд Брэда встретился с Оливией, которая сидела на расстоянии 4-5 ярдов от него. Герой вздрогнул. В глазах мисс Харрис было что-то леденящее и пугающие. Брансон повернул голову и прервал контакт, длившийся несколько долгих секунд.
– Спасибо всем! Предлагаю на этом заканчивать! Возвращайтесь к работе и пусть Бог хранит вас! – сказав это, Тед завершил собрание.
Люди принялись вставать со своих мест и двигаться к выходу. Одни эмоционально обсуждали лесника Генри, другие – плакали по Каролине. В скором времени, зал опустел: остались только мистер Харрис, Августин и сам Брэд.
– Святой отец, спасибо за помещение! – поблагодарил Тед и, поклонившись настоятелю, вышел.
– Как ты, Джимми? – спросил отец Августин, оказавшись с блаженным один на один.
– Жив-здоров! – ответил Брансон. – Точно знаю, что могло быть и хуже!
– Что скажешь о собрании? Волнительно было выступать?
– Да, слегка. Впрочем, справился!
Наступило молчание. Наконец, настоятель медленно поднёс руки к голове, обхватив её, и грозно проговорил как бы сам себе:
– Они безжалостно убили его… Это ж грех. Просто замочили на месте… – отец Августин перевёл взгляд на Брэда. – Джимми, я понимаю, что ты, вероятно, тоже считаешь, что тот старик-насильник из леса заслуживал расправы, но… поверь мне, это не по-христиански. Его можно и нужно было перевоспитать. Причём, заняться этим следовало парой-тройкой десятков лет назад. Вместо этого, мы имеем то, что появляются невинные жертвы, а жестокость лишь торжествует. Ужасно…
Священнослужитель медленно поднялся и вышел из помещения. Слова Августина показались Брансону разумными: настоятель выступал за добро и мир, что было вполне цивилизованно. Брэд встал и направился в свою спальню. По пути, он вспомнил слёзы и скорбь многих женщин села, что погрузило героя в состояние некой апатии. С одной стороны, Брансон осознавал, что принёс горе и отнял человеческую жизнь, с другой – будто бы не мог сопротивляться своему внутреннему состоянию в ночь преступления. Расположившись на жёсткой деревянной кровати, Брэд стал размышлять:
– «Ветер удачи исправно дует прямиком в мой парус фортуны! Я был на волоске от смерти: Генри легко и просто мог прикончить меня; сами жители, несомненно, уготовили б мне самосуд, попадись я им в лесу без старика; начнём с того, что меня мог попросту пристрелить Тед, задержись я в спальне его дочери на несколько секунд… А в итоге – ни капли наказания! Аж неловко… Ну и ладно!».
Брансон понял, что вновь хочет табака. Однако идти в дом, где только что убили члена семьи и просить травы было бы неловко. Герой снова погрузился в собственные мысли:
– «Эта Оливия мне совсем не нравится. Почему во время собрания она смотрела на меня так пристально? Неужто, знает, кто настоящий убийца?! Если так, то что мне делать? Расправиться с ней? Точно нет! Боюсь, что в этот раз уже не найдётся того, за чьей спиной я прикроюсь. А что, если расскажет отцу, что подозревает меня? Хотя, у неё же не будет доказательств. Насколько мне известно, в этом 18-м веке у женщин почти нет прав, а значит, её и слушать не станут. На моей стороне звание блаженного! Отец Августин, да и все селяне подтвердят, что я невинен и просто не могу испытывать влечения. Что ж, удобно получается!».
Интуитивно, Брэд чувствовал какой-то подвох. Тем не менее, ситуация складывалась так, что ничто не могло помешать Брансону спокойно продолжить жить в деревне: ни подозрений, ни обвинений, ни даже намёков на то или другое. Остаток дня Брэд маялся. Ему было скучно. В обед он узнал от отца Августина, что хоронить Каролину будут завтра ранним утром. С покойной простятся прямо в лесу и погребут там же, оперативно построив склеп. Брансон отказался присутствовать на похоронах, сославшись на повышенную тревожность. Настоятель и не требовал обязательной явки и разрешил блаженному провести это время на территории церкви.
– «Если увижу горе так близко – могу не выдержать и расколоться!». – думал Брэд после обеда. – «Раз уж сложилось так, что остался безнаказанным, то подобным подарком воспользуюсь сполна!».
Последующие часы тянулись медленно. Безделье давило на героя, и он даже попросил дать ему лёгкую работу, но Августин ответил, что лучше всего будет отдохнуть и отойти от пережитого стресса. Смирившись с ситуацией, Брэд лёг спать пораньше, отказавшись от ужина.
V.
Лучи утреннего солнца уже вовсю пробивались в спальню. Брэд потянулся, открывая глаза. Он чувствовал себя максимально отдохнувшим: сон впервые за несколько дней был долгим и крепким, а настроение – приподнятым. Встав с кровати и подойдя к окну, Брансон сообразил, что вся деревня Фанкивиллидж сегодня прощается с Каролиной. На секунду герою стало грустно, однако, он быстро прогнал меланхолию прочь и принялся делать зарядку. В середине физических упражнений Брэд услышал стук входной двери в церковь. Не обратив на это внимания, он продолжил упражняться. Тем не менее, через несколько секунд раздался скрип ступеней: кто-то поднимался именно в келью. Вскоре, дверь в спальню распахнулась и на пороге возникла Оливия Харрис. Она была одета в длинное зелёное платье с узорной вышивкой.
– Доброе утро! – поприветствовала девушка. Её голос казался злым.
Брансон замер на месте. Оливия, не смущаясь ни капли, прошла в спальню и села на деревянный стул у кровати. Посмотрев в глаза собеседнику, она произнесла:
– Ну и какого это – быть убийцей, но прикрываться невиновными стариками?
Брэд почувствовал дрожь. Несмотря на все усилия, он не мог унять её.
– Блаженный говоришь… – продолжала мисс Харрис. – Юродивый значит… Ну, хорошо! Почему же тогда ты хотел опорочить меня вчера ночью?! Разве у таких, как ты, есть влечение к противоположному полу?
Брансон бледнел на глазах. Его сердце стучало чаще и чаще, а неукротимая волна страха прошлась по всему телу.
– Я… Я не понимаю, о чём ты… – выдавил герой. – Иди отсюда…
Оливия громко рассмеялась.
– Жалкий трус! – улыбка мгновенно сошла с лица девушки. – Ты совершил гнусный поступок и погубил аж двоих людей! Более того, причинил боль и мне… Тебе не стыдно?
Брэд постепенно приходил в себя. Теперь он понимал, что не случайно чувствовал опасность, исходящую от дочери главы села на собрании.
– Закрой… свой рот! – защитился Брансон, но его голос был больше похож на блеяние барана. – Что ты несёшь?
Оливия встала и подошла вплотную к Брэду, злобно буравя того взглядом зелёных глаз.
– Я лишь говорю, что ты – лжец и убийца, а не какой ни блаженный! Согласен с этим?
Брансону послышался знакомый аромат духов. Именно его он ощущал, находясь в спальне девушки. В тот же миг герой заметно осмелел, чувствуя лёгкое возбуждение.
[justify]– Окей. Но чем ты это докажешь? – Брэд понемногу приходил в себя, понимая, что собеседнице мало кто будет
