перерыв: работать в уже нагревшемся воздухе, наполненном сейчас жуткими удушливыми испарениями, было трудно. Дрики сказал:
– Ну и душняк! Я весь улился! Всё так и липнет!
Кот проворчал:
– А ты бы, как я вчера – помылся!
– Хм-м… мысль здравая. Но… Я вчера был не в форме.
– Вот уж точно. Но никто не мешает помыться сейчас. Ну, как закончим!
– А «как» мы закончим? Ты и правда – настроен все эти пятьдесят с чем-то-там – выкорчёвывать?!
– Ну уж нет. Если предположить, что сегодня ночью дождя не будет (Потому что он весь вылился!), и новых отросточков от корней поэтому не вырастет, думаю, достаточно выкорчевать хотя бы двадцать. Пятнадцать же выкорчевали вчера? Ну вот и двадцать как-нибудь с Божьей помощью осилим!
– Оптимист ты наш доморощенный, – Дрики кривовато ухмыльнулся, – Но – ты – начальник, значит, тебе – видней!
– Насчёт – видней, не знаю. Но то, что нам смыло всю святую воду – это точно! Так что хорошо, что я в баклажке вчера оставил треть. Как закончим – обработаю снова!
Однако выяснилось, что обработать лучше было бы до.
На десятом кусте Дрики сильно поранился, вскрикнув, и отдёрнувшись от корня, к которому как раз привязывал проволокой арматурину:
– Вот же чёрт! Да чтоб тебя! Б…дство какое-то! Еттить же твою мать!
– Дрики! Чего там у тебя?
– Да руку пропорол! – Дрики сунул Коту под нос кисть с действительно огромной и уже начавшей кровоточить царапиной через почти всю её тыльную сторону, – Представляешь – проволока лопнула, и можно подумать, что она сталистая: так уж резануло спружинившим острым концом!.. И перчатка не помогла: вон, прорезало её насквозь! Теперь её – только выкинуть!..
Кот не был удивлён травмой: они с напарником калечились и не так, выполняя ту или иную работёнку: от корчевания засохших кустов роз, до натягивания новой колючей проволоки вокруг палисадничка какой-нибудь вредной бабули, не желавшей, чтоб шустрые безбашенные детишки нахаляву рвали её цветочки и кушали её смородину. Так что аптечка-то у них всегда была с собой:
– Ну-ка, жертва производственной травмы, покажи поближе.
– Да …ули толку – показывать! Теперь так и так из меня – не работник!
– А это мы ещё поглядим. – Кот взял руку покрасневшего от злости напарника, и подслеповато сощурившись (Зрение подсело на старости лет!) приблизил поближе к глазам, повернув раной к свету. – Может, это не так страшно, как кажется с перепугу.
– Да какой там – кажется?! Болит страшно! Не попала бы какая ржавчина!
– Не парься. – Кот уже рассмотрел травму, – Царапина неглубокая. Поверхностная, так сказать. Но выглядит, конечно, жутко. Для женщин и детей. А для нас, старых матёрых «тружеников» – плёвое дело! Так. Стой вот здесь. Нет, лучше присядь-ка на нашу любимую скамеечку. Вот так. А руку задери кверху, над головой. Нет, подвинь чуть вбок: нефиг пачкать кровью наши шикарные комбезы: она не отстирывается. Да, держи руку вверху. Нужно, чтоб кровь оттекла от раны, и перестала капать. Ага, вот так. Жди.
Я – за аптечкой.
Убедившись, что злой, как скорпион, и тихо матерящийся напарник сидит, задрав руку как надо, Кот и правда пошёл за аптечкой.
В аптечке у них было всё, что могло понадобиться на такой вот случай. Бинты. Медицинский скотч. Вата. Стерильная, понятное дело. И главное – мазь Левомиколь.
Она, в отличии от мази Вишневского, не воняла. Зато затягивала все раны, и вытягивала все фурункулы, и не давала гноиться всем тем царапинам, занозам, и уколам, которые они в изобилии получали в силу специфики своей работы. Если только её можно так назвать – а то бывало, по неделям их никто не нанимал…
К приходу Кота с коробкой аптечки в руках, кровь из царапины сочиться перестала. Кот вытер её остатки куском ваты. Буркнул: «Нет, ты руку задери как было, над головой!». И, сдерживая растущее раздражение на растяпу-напарника, из-за которого придётся, похоже, большую часть работы принять на себя, приступил к щедрому обмазыванию раны мазью. После чего наложил сверху тонкий валик из ваты, и прибинтовал стерильным бинтом, буркнув на этот раз: «Предпоследний. Теперь придётся новый покупать!».
Дрики взъерепенился:
– Тебе для друга бинта жалко?!
– Не жалко. Чего ты так злишься? Я, что ли, виноват, что ты поранился?
Дрики вдохнул, словно собирался разразиться обвинительной гневной речью, но почему-то вдруг выдохнул. Нахмурился. Поморгал. И сказал уже куда спокойней:
– Нет, не ты. А знаешь, что самое страшное?! Я… Сейчас словно слышал голос. Прямо в своей голове. И знаешь, что он мне сказал?
– Что?
– Что это ты виноват во всём. Ты затащил нас на этот участок. И ты не даёшь нам отсюда свалить к такой-то матери! И что из-за тебя мы тут и подохнем, словно подзаборная шваль!.. Вот и сейчас он мне сказал. Чтоб я обругал тебя, и матом. И как можно пообидней! А лучше – врезал бы тебе от души! И…
Короче – если б не сидел тут, пока ты ходил, один, и не имел бы возможности спокойно подумать, так точно – так и сделал бы!
Но вот, когда подумал, понял.
Это – всё эти чёртовы кусты!
Это они – хотят нас с тобой поссорить! Чтоб мы сцепились, словно… Словно два драных кота по весне!
– А знаешь что, Дрики. Я не удивлён. – Кот старался говорить спокойно, но спокойствия никакого не испытывал. И только огромным усилием воли и сам сдерживался, чтоб не нагрубить, или, вот именно, не врезать от души чёртову раззяве-напарничку. Потому что ему «нашептали», что тот сделал это специально – чтоб отвертеться от нудной и тяжёлой работы! Которую теперь Ваську точно придётся делать в одиночестве.
Чтоб отработать через шесть дней чёртовы деньги!..
Ах, эти деньги…
На какие только жертвы не приходится идти, чтоб заработать их, таким «парням», как они!.. А проблема в том, что в таком возрасте, как у них – их уже точно, ни в одно приличное место не возьмут. Собственно, их и раньше не брали: в высшем руководстве до сих пор ходит по рукам меморандум, где говорится, что на высокооплачиваемую или руководящую работу нужно брать, независимо от деловых качеств, только представителей местной национальности…
Один из опосредованных, так сказать, методов вытеснения.
Некоренного населения.
Но сейчас речь не об этом:
– Дело-то в том… Ну, да ты уже и сам понял.
В том, что здесь водится какая-то чертовщина – мы не сомневаемся. И как бы мы не бодрились, и не старались показать, что нас ничем не испугаешь – нас испугаешь. Просто пока эта штука не подобрала – чем. Вот она и пытается теперь нас, вот именно – перессорить. Надеясь, что, может, мы ещё и подерёмся! И тогда кого-то, может, и отвезут в больницу. Или лучше сразу – в морг. А оставшегося работничка соседи сдадут в тюрягу. Вот и освободится снова участок от нас. И по новой – зарастёт! И покой – обеспечен!
Так что я верю в то, что это – именно эта тварь тебя резанула проволокой. И подзуживала – обматерить меня, и переругаться. Ну, и передраться.
Поэтому.
Предлагаю на сегодня работу закончить. И вернуться в дом. И успокоиться. Тем более, что сроки нас пока, вроде, не поджимают, а «лекарства» у нас ещё пять пузырей!
– Знаешь, Кот… – Дрики покачал головой, – Поражаюсь я твоей трезвости мышления, как это называют в народе.
– Ну, или здоровому скептицизму и ярому прагматизму, как это называют в Госдуме. Давай-ка, мил друг Дрики, вставай со скамеечки, да двигай. Мытьё на сегодня для тебя отменяется. Вечером перевязку тебе сделаю снова. Но!
Мочить рану всё равно нельзя хотя бы двадцать четыре часа!
Однако сильно протрезвевший и помрачневший Дрики настоял-таки на как раз – мытье:
– А то уж больно у меня между ног всё свербит и чешется!
Коту пришлось раздевшемуся до гола напарничку, залезшему тоже с ногами в приямок, кряхтящему, шипевшему, что вода прохладная, и теревшему себя одной рукой, задрав перевязанную над головой, поливать. Разумеется, из стакана. Разумеется, с комментариями:
– А вот если бы из крана снова тёк портвейн – небось так бы не помылся!
– Ну тыть! Хотя – нет. Один стакан заливал бы внутрь – а другой всё же – на себя!
Они поржали. Правда, довольно принуждённо. Дрики вздохнул:
– Не представляю…
– Чего?
– Куда всё же делась первая бригада… Слушай, Кот! А может её – того?! Чтоб не платить? И здесь же – и закопали где-нибудь?! А что? Отличное место! Тут и с собаками, и через сто лет – трупов не найдут. Особенно, если насадить сверху – те же кусты!
– Нет, не похоже. Если б им не хотели платить, так уж – дождались бы, как местные кадры обычно и делают, особенно всякие гектарщики, ну, которые берут в аренду землю и нанимают всяких бичей, чтоб те закончили сперва работу! А если б они её закончили – здесь бы уже откопали ямы под фундаменты, залили их, да и дома построили.
Всё-таки –
