"Ваша плоть - трава!"

прекрати, – Надя снова усмехнулась, чуть дёрнув плечиком, – Когда ты на меня так смотришь, я даже начинаю верить, что вполне себе ещё – ничего!.. И даже типа как бы краснею… А если честно, мне ваш участок, а, вернее – уголок дикой природы, очень понравился. Нет: здесь и правда – всё такое… Запущенное. Пустынное. Загадочное. И атмосфера такая… Гнетуще-таинственная!
Как в фильме ужасов: когда сексуально озабоченные отвязные подростки, поехавшие на пикничок, попадают в проклятое место! Ну, или заброшенный дом…
Кота невольно передёрнуло, и лицо, вероятно, побледнело. Но он постарался сдержаться и ответить нормальным тоном:
– Согласны. Действует… Интригующе! Но потом… угнетающе. – он покивал, – И ещё плохо то, что нет электричества. То есть – ни телевизора, ни даже радио… Впрочем – я захватил маленький приёмник. Сеструхин. На батарейках. И у нас есть свечи. И фонарик. Чтоб ночью ходить в туалет. А туалет – вон он. Классического старинного типа!
– Ах, как романтично! – Надя рассмеялась. Легко и просто. Нет. Почти легко и почти просто. Натянутость всё же чувствовалась, – Давненько я в такой не ходила. А уж тем более – ни с кем при свечах…
Ладно, спаситель мой – от скуки и унижений. А заодно и от провонявшей насквозь д…рьмом квартиры. Веди. Посмотрим на ваш «дом» теперь – изнутри!
 
Изнутри дом Надежде не понравился.
– Чтоб мне провалиться, Кот! Ты – что?! Голые матрацы?! А где?!..
Главное орудие?!
– Ты – о кровати? – глядя, как зашевелился на своём матраце при звуках их голоса Дрики, Кот невольно усмехнулся, – Я ж сказал. Вытащили отсюда всё, что было можно и нельзя. Так что насчёт «экзотического» секса ты права на все сто! Но я подсуетился.
Привёз для тебя из дому – простыню! И даже чистую. Сеструха, конечно, голову оторвёт. Но я ей новую куплю. Когда-нибудь. А ты сможешь спать на гладком и чистом!
Надежда пожала плечами:
– Вот уж спасибо. Да, чистая простыня – это как раз то, чего мне не хватало!
Проснувшийся Дрики через пару секунд моргания выразил своё удивление просто:
– Надюха!
– Да, это я. – она повертелась в разные стороны, демонстрируя то, что до сих пор приятно было лицезреть. Ведь в полумраке ни варикоз, ни складки на талии, ни морщинки на лице заметно не было, – Не ждал?
– Ух ты! Не, если честно – не ждал! Но уж вожделел – можешь не сомневаться! – заметив подмигивание напарника, Дрики поспешил «углубить», – Мне Кот тут все уши прожужжал о том, как он хотел бы – тебя! Да не знает, как подступиться!
– Как видишь – нашёл он подход. Ко мне.
– Ну слава Богу! А то я уж подумал – что опять: сон! Волшебный!
– Хамлы вы оба, вот что! – но по тону было заметно, что пусть и грубая и наглая, но лесть ей приятна, – Но не без определённых достоинств!
– Ага. Это уж точно! – Кот поспешил внести ясность в ситуацию, – А достоинства наши в том, что мы тебе в лицо говорим, что думаем! Что ты для нас до сих пор – образец очарования! И воплощённая Венера!
– А, то есть – типа, богиня любви?
– Вот-вот! Она самая! Ну, чего изволит ваша божественность? Посмотреть тут, правда, особо не на что, но, может, Вас, миледи, чего заинтересовало?
– Заинтересовало меня, Кот, в первую очередь то, что у тебя в пакете. – Надя кинула взор действительно на то, что Кот до сих пор держал в руке, – Можете смеяться, но у меня с утра маковой росинки, как говорится… Из-за сволочной канализации!
– Так чего ж ты молчишь?! Мы сейчас мигом!..
Кот и Дрики подсуетились. Быстро вскрыли одну из банок с сардиной в масле, нарезали и колбасы. Наломали лепёшек. Разложили самсы. Нарын, правда, пришлось оставить прямо в прозрачном полиэтиленовом пакете, в который его уложила старушка-продавщица. Кот торжественным жестом извлёк из своей волшебной сумки и третий стакан:
– Ну, теперь всё готово! Милости прошу к нашему шалашу!
Надежда, обозревшая загоревшимся взором импровизированный ломящийся стол, и даже одобрительно хмыкнувшая и потеревшая руки, не заставила себя просить дважды:
– Так. Отлично. Выглядит вполне! А где у вас можно… Помыть руки?
Кот, догадавшийся, что даме нужно не только помыть руки, но и справить естественные нужды, описал, где кран водопровода, добавив:
– Да ты сама увидишь. Ещё ведь светло!
Пока дама ходила «мыть руки», Кот свернул валиком третий матрац, и пристроил с третьей стороны стола, так, чтоб на него падал тусклый свет из окон:
– Надеюсь, сидеть сможет.
Дрики, видать, ещё не опомнившийся от «сюрприза», проворчал:
– Мог бы хотя бы предупредить!
– И что бы ты сделал? Рубашку погладил? Галстук завязал?
– Ну… – напарник невесело хохотнул, – Труханы хотя бы выстирал!
– Ничего б ты не выстирал. Забыл? Ты ещё сутки не должен мочить руку! Как, кстати, она?
– А нормально вроде. Более того: я и забыл про неё, увидав это роскошное тело вблизи!
– Скажи ещё – в опасной близи!
– Ну… Да. Кот! – Дрики перешёл на шёпот, – Я, это… Как это сказать-то… Ну, боюсь, короче, что ничего у меня, даже на Надьку – не встанет! Давненько у меня уже этого дела не было!..
– Не парься. Не встанет – так не встанет. У меня, собственно, те же опасения насчёт себя, любимого. Но это уж – на усмотрение Надьки! Захочет она и правда – предаться этому делу – уж не сомневайся: поставит! Профессионалка же! А пах у тебя – мытый!
– Э-э… Да. Какое счастье, что ты заставил меня вымыться! Теперь хоть потом вонять не буду! А то – стыдно было бы…
Вернулась Надя. Взглянув на их озабоченные физиономии, весело рассмеялась:
– Спорим на тыщу, что обсуждали свои «сексуальные проблемы пожилых»?! Не парьтесь, мальчики! Я сегодня добрая. И уж расстараюсь – не сомневайтесь!
А сейчас – ну-ка пригласите меня к столу!
Кот даже встал, подав даме руку:
– Милости прошу, ваша светлость! Почтите наш скромный ужин своим участием!
Надя уселась, скрестив по восточному ноги – похоже, такая поза была ей вполне привычна. Всё верно, подумал Кот, дастарханы, что в домах аборигенов, что в их элитных ресторанах и кафе, воссоздающих «эпоху святой древности», как раз – по колено.
То, что при этом взору Кота, сидевшего напротив, открылся чудесный вид на сиреневые трусики-стринги, похоже, женщину не смущало. А напротив: усевшись именно так, она уже начала «работу»! Кот, почуяв, как вдруг зашевелилось то, что давно не шевелилось, поразился: вот что значит – профессионализм! И инстинктивное знание мужской натуры!
Ну и, понятное дело, прекрасные, длинные и стройные, ножки!
Радуясь, что то, как он покраснел, в полумраке, вероятно, не заметно, Кот спросил:
– Зажечь свечки? Или ещё светло?
– Пока, наверное, не нужно. Но не томи, Кот! Открыл же уже!
Точно. Кот поймал себя на том, что так и застыл, словно свинячий студень, с открытой бутылкой в руке, похоже, ещё и рот разинув. Но быстро это дело исправил.
Рука словно сама, не дрогнув, разделила розовую жидкость на три равных порции.
– Прости, сокровище наших очей – вот про ложки забыл: напрочь вылетело! Так что придётся нарын и сардины прямо руками брать. Не побрезгуешь?
В ответ донеслось только ироничное фырканье – его «юмор» заценили.
Надя, взяв свой стакан, провозгласила не без пафоса в голосе:
– Ну, за вашу успешную работу! Как на ниве обработки участка, так и на ниве… Обработки меня!
Кот рассмеялся:
– Спасибо! Как хорошо, что юмор у тебя – куда там нашему, примитивному и казарменному! Мы за последние лет десять ни одной свежей хохмы не выдумали!
Ну, поехали!
Они чокнулись. Неторопливо, со смаком, выпили. Кот вздохнул:
– Ах. Всегда бы так. Прямо хочется говорить стихами!
– Ну-ка, ну-ка! – было похоже, что Надя не верит, что он знает стихи, – Задвинь!
– Щас. – проглотив кусок самсы, которой как раз закусил, Кот сделал вид, что сосредотачивается. Затем выдал:
У которых есть что есть – те подчас не могут есть!
А иные могут есть – да сидят без хлеба!
А у нас здесь есть что есть. Да к тому же – есть чем есть!
Значит, нам благодарить остаётся Небо!
– Ух ты! Круто! И – в тему. Это – Пушкин?
– Нет. Бери выше: это – Роберт Бёрнс. Он там, в своей Шотландии – покруче Шекспира!
– А разве он – не ирландец?
– Врать не буду. – Кот смутился, – Если честно – просто не помню. А вот стихи – запомнил.
– Хорошие стихи, – Надежда кивнула, – В тему!
– Ну да. – Кот