"Капризная с-сука!.."

Оставаться с ней наедине. Мы ведь – всего-навсего мужчины. Где уж нам предвидеть или предусмотреть, чего эта коварная плутовка надумает выкинуть!
Одно только утешает. Что у нашего капитана повсюду – глаза и уши!
В обиду не даст!
Харпер дёрнул плечом:
– Хочется верить!
 
12. Разговоры
 
Доктор Ганс Людвиг постучал в каюту Наили через полчаса после возвращения дамы из тренажёрного зала. Справедливо рассудив, что этого времени на «водные процедуры» ей окажется достаточно. Ну, а вернее будет сказать, что о возвращении женщины из ванной в жилые комнаты его проинформировал капитан. Ключ доктору отдал насупленный кок. При этом буркнув:
– Мои соболезнования, доктор!
Людвиг даже не стал уточнять, почему Вайс настроен столь скептически: уж о проблемах, и «задушевных беседах» посещавших даму членов экипажа наслышаны были практически все: ну правильно, а что ещё будет интересовать горстку мужчин, двадцать лет запертых в стенах «консервной банки», и вдруг заполучивших на борт Женщину?!
– Да, войдите, кто там?
Доктор осторожно открыл дверь, отметив, что рука, держащая ручку, невольно подрагивает. Ха! С чего бы это он так?!.. Словно школьник, входящий на «разбор» к классной руководительнице. Или уж – директорше школы. Голос однако не дрогнул:
– Доброе утро, миссис МакГоннегал. Позволите?
– И вы ещё спрашиваете?! А вот пошли я вас сейчас куда подальше – вы и правда, уйдёте?!
– Ну… – доктор криво усмехнулся, – Если честно, то ушёл бы. Но при этом через некоторое время всё равно вернулся бы. Нам просто необходимо знать, как проходит адаптация вашего организма к условиям повышающейся гравитации. И выяснить, не слишком ли большую нагрузку вы сейчас дали своему едва проснувшемуся организму.
– То есть, проще говоря – не слишком ли рьяно я взялась качаться и бегать? – Наиля плотоядно усмехнулась, – Вот уж не думаю, что слишком! Да и ваш другой доктор, этот, как его…
– Профессор Кимуро?
– Вот-вот, он самый. Который Йошидо-сан. Он же сам сказал, что мой «организм» отлично выдержал восемьдесят лет сна, и практически ничего в нём не пострадало! И я – «как новенькая!» В-смысле – молодая. – женщина фыркнула доктору в лицо.
– Всё верно. Доктор Йошидо сообщил капитану, что никаких патологий не обнаружил. И весьма удивлён тем, что у вас нет даже посттравматического шока, или сотрясения мозга после удара по затылку. Вы всё верно тогда подумали: доктор Харак действительно треснул вас чем-то тяжёлым по голове. Но шишка уже рассосалась.
– Вот ведь мерзкая скотина! – теперь на лице женщины прорезалась целая гамма самых разных эмоций, кулаки сжались, и доктор запоздало подумал, что напрасно не взял с собой никого для подмоги: захоти эта самая пациентка треснуть его самого чем-нибудь, и отправиться погулять по кораблю, он ничего не сможет ей противопоставить в свои шестьдесят с хвостиком. Большим.
Но женщина быстро взяла себя в руки:
– Извините, доктор. Это я, разумеется, высказалась о Хараке. Против вас же с доктором Кимуро я пока ничего, вроде, не имею.
Но не предавайтесь особо эйфории по этому поводу. Не имею я против вас ничего, потому что, как мне кажется, вы с доктором пока – единственные, кто не будет покушаться на мою девственность. Которой я пусть и давно не обладаю, но воспоминания о тех счастливых временах сохранила!
Доктор Людвиг рассмеялся – весело и заразительно. Утёр выступившие слёзы:
– С вами не соскучишься, уважаемая Наиля! Но в одном вы правы: мы с доктором Кимуро действительно не претендуем. Но не в силу возраста. (Генный материал можно было бы получить от нас и хирургическим путём!) А из-за наших наследственных болезней. Такие гены дальше лучше просто не передавать.
– И что же у вас с доктором такого плохого, что сподвигло вас на такие раскладки?
– У меня – жуткая близорукость. Вон: видите, какие чудовищные контактные линзы приходится таскать? – доктор позволил женщине взглянуть поближе на свои глаза, – И что самое страшное, проявилась она прямо с детства. Наследственность со стороны отца. Так что «подвижные игры на свежем воздухе» оказались мне заказаны. Ну, и плюс ещё искривление позвоночника. Сколиоз, проще говоря. Наверное, как раз из-за того, что много времени проводил за компом и книгами в детстве. Сидя.
А если вашим детям предстоит жить на какой-нибудь нормальной планете, думаю, последнее, что может помочь им в охоте, работе, и прочих предстоящих физических нагрузках – это близорукость и сколиоз. Ну а у доктора Кимуро – врождённый порок сердца. Впрочем, компенсированный. И плюс импотенция. С сорока лет. Да ещё и пародонтоз.
– Жаль. Он показался мне таким приятным человеком. И я уж было совсем намылилась явить ему свою благосклонность… Как, возможно, и вам… – женщина начала обходить по кругу остановившегося в центре комнаты доктора, касаясь его плеч и груди ладошкой, – Но против природы… И желания капитана… Не попрёшь!
Ладно, доктор, расслабьтесь. – женщина вдруг сменила деланно-игривый и легкомысленный тон снова на нормальный, – Я вам – не какая-нибудь миледи из трёх мушкетёров. Охмурять вас с доктором Кимуро не буду. А буду внимательно выслушивать советы моих лечащих врачей, чтоб сохранить подольше своё драгоценное здоровье. И нарожать побольше крепких и умных детишек!
– Вы напрасно иронизируете, миссис МакГоннегал! Я никогда не поверю, что вам и правда – плевать на весь человеческий род. И его возрождение с вашей помощью! Вы же – извините! – не взбалмошная дурочка, как вы иногда пытаетесь себя позиционировать. Таких просто не берут в космос! А берут туда исключительно компетентных специалистов, с отличным здоровьем и устойчивой… Вернее – суперустойчивой психикой!
– Ну, может, конечно, и так. – дама прекратила обходить вокруг доктора и остановилась перед его грудью, глядя в глаза. Она была невысока – метр шестьдесят – и поэтому смотрела снизу вверх. Но почему-то доктор, в котором было метр восемьдесят три, чувствовал себя рядом с ней малышом, – И я действительно не капризная и сволочная идиотка, как мог бы посчитать ваш замечательный во всех отношениях капитан. И остальные. Но!
Решение о «продолжении человеческого рода» я должна принять сама. И, разумеется, когда приду в надлежащую физическую форму. И в подходящий для этого дела душевный настрой! И, что главное – с подходящим по моему мнению кандидатом!
– Разумеется, уважаемая миссис МакГоннегал! Никто и не намеревался вас ни понукать, ни принуждать!
– Вот и славно. Ладно, вы что-то там говорили об обследовании? Разрешаю приступить. Отдаюсь, так сказать, в добрые и профессионально подготовленные руки! – дама отступила на шаг, и картинно закинула руки над головой.
На это доктор Людвиг не нашёлся что достойно ответить, и только хмыкнул, сверкнув глазами. После чего и правда достал из правого кармана халата стетоскоп.
– Ну-ка, уважаемая пациентка… – он показал руками. Наиля закатала кверху майку, в которой была после приёма ванны. Под майкой ничего надето не было, и приятно круглящиеся упругие полусферы невольно заставили доктора вздохнуть. (Мысленно!) Дама усмехнулась:
– Ну что? Дышать – не дышать?
– Вот именно. И, если можно, спокойней.
И – без комментариев и замечаний.
– Ладно. Но стетоскоп у вас всё равно холодный!
Доктор Людвиг воздел очи горе.
 
Капитан Пауэлл выслушал доклад доктора Людвига, зашедшего к нему на мостик, молча. Покивал. Сказал:
– Это радует, конечно. Жаль только, что при столь «несокрушимом» здоровье у нашей подопечной столь своеобразный подход к общению с нами. Членами экипажа.
Доктор Людвиг невольно улыбнулся:
– А знаете, сэр, мне даже интересней общаться вот так. Она ведь не столько действительно «выделывается», сколько хочет нам это показать. Думаю, она чертовски, если мне позволено так выразиться, одинока. И несчастна. И пытается таким образом как бы… отгородиться. От проблем. От мира. Да и от самой себя.
– Хм-м… Вам, доктор, конечно, виднее. Поскольку для меня, как для специалиста по мужским коллективам, да ещё холостого, женская душа и женское социальное поведение – тайна за семью печатями. Впрочем, радует хотя бы то, что она уже не протестует столь рьяно, и даже намеревается самолично отобрать кандидата. Наши старший лейтенант и главный инженер сообщили ей, что мужчин на «Пронзающем» – пятьдесят.
Следовательно – есть из кого выбрать.
– Знаете что, капитан, сэр. Я бы так уверенно не говорил о том, что она смирилась со своей участью, и даже собирается провести отбор «призового производителя».
Это ведь – женщина.
А у них всегда – семь пятниц на неделе. То есть – сегодня, скажем, она согласилась, и приказала завтра всем построиться в шеренгу. Для проведения «кастинга». А завтра – ударится в истерику, и отправит всех собранных и выстроенных в шеренгу «самцов» на три весёлых буквы! И никого к себе в каюту не пустит…
– Да, пожалуй вы правы, доктор. Ну ладно. Деваться некуда.
Придётся мне самому с ней… Побеседовать.
Давайте-ка сюда этот самый