прыжку!
И пусть они не превышают скорости света, но всё равно: пока объективно проходит десять лет полёта, на их корабле экипаж стареет максимум на год-другой…
Хочется верить, что уважаемая Наиля всё же не будет тянуть резину с «оплодотворением».
Иначе принимать роды придётся доктору Людвигу. Он помоложе…
Доктор Эдди Маркс завинтил последний вентиль на последней трубе подающей системы питательного раствора. Вздохнул. Поправил снова сползшие на кончик носа очки. Оглядел ещё раз бдительным взором своё немаленькое хозяйство. Вроде, всё.
Необходимость снижать вдвое уровень питательного раствора в трубах, в которых выращивались все их растения, обусловлена, конечно, спецификой разгона корабля. И если этого не сделать, то, как показала практика, до тридцати процентов жидкости просто окажется на палубе! Будучи выброшена через отверстия с пропущенными через них стволами жуткой тряской и рывками, которые, к сожалению, никакие гравитаторы компенсировать не в состоянии. И раствор уйдёт в дренажную систему. Откуда откачать его непросто.
А так эта жидкость просто останется внутри герметичных накопительных баков, в целости и сохранности. Чего не скажешь о корневой системе томатов, картофеля и маиса. И кабачков. Уж очень они капризны к уровню этой самой жидкости. И вечно норовят сбросить часть листьев и недозрелых плодов при снижении уровня раствора.
Правда, в таком режиме, как предложил Пауэлл, до этого может и не дойти: четыре часа даже эти, самые капризные из его подопечных, растения, продержатся. А вторая часть разгона – уже не столь «сокрушительная»! И он вернёт жидкость в трубы. Хоть и не до ста процентов объёма, а только до восьмидесяти. Впрочем, всё это он проделывает не в первый раз, и с неизбежными потерями какой-то части урожая как-то смирился. В отличии от Хвана Бо – тот до сих пор чуть ли не рыдает над сброшенными недозрелыми плодами и засохшими побегами…
Идея накормить миссис МакГоннегал сырыми огурцами, если честно, пришла в голову именно ему, то есть – технику. И доктор Маркс, одобрив, доложил о ней капитану. Тот проконсультировался у обеих докторов. И те подтвердили, что если физически эти самые огурцы и не всегда и не всем помогают, то, во-всяком случае, психологический фактор утверждения о том, что как раз помогают, может сыграть определённую роль.
Три самых спелых огурчика доктор Маркс лично обтёр чистой тряпкой, и обмыл в дистиллированной воде. Когда кок зашёл к нему, овощи уже ждали. Кок тогда хмыкнул:
– Доктор. Вы правда – верите в огурцы?
Эдди не выдержал: рассмеялся:
– Нет, конечно. Но… на всякий случай и я сам, и мой помощник Бо ели по огурцу каждый наш старт. И – ничего! В-смысле, не помешало!
– Ладно. Попробуем. Ну, ругайте меня. Пошёл на заклание.
– Да ладно вам, Лютер. Вряд ли кому достанется круче, чем Ходжесу!
– Вот уж точно. Даже жаль его, бедолагу.
– Ха! Можно подумать, он не сам напросился!..
Убедившись, что всё необходимое сделано, доктор Маркс крикнул:
– Хван! Вы в порядке? Закончили?
– Да, доктор Маркс. Всё готово. – пожилой техник уже ковылял к нему из правой оранжереи, где выращивались особо хрупкие фрукты, – Я всё подвязал и укрепил.
– Отлично. Ну, в таком случае – по койкам!
– По койкам, доктор!
Не занятая непосредственно дежурством на рабочих местах при старте часть экипажа предпочитала всё время разгона проводить в личных койках. Так оно и надёжней, поскольку если привязаться ремнями, уж точно на палубу не выбросит, да и ведро, если что, прищёлкнуто к своим кронштейнам совсем рядом – в изголовье. А поскольку заняться больше было нечем, сержант Карим Эленези просто глядел в подволок, и матерился.
Он ненавидел этот корабль, ненавидел капитана Пауэлла, ненавидел остальных мерзавцев – что заносчивых прихвостней-офицеров и инженеров, что покорных и безропотных баранов-рабов – техников и сержантский состав… И вот теперь окончательно пропала надежда на возвращение к нормальным, земным, условиям: они стартуют!
А куда?! И – зачем?!
Неужели обследование всех этих, казавшихся с Земли столь перспективных, систем и их планет, не доказало однозначно только одного: …рен получится найти планету, похожую на праматерь человечества?!
Ну, вернее, всё же одна подходящая им попалась… Но жить там, пусть и на экваторе, но при температуре ниже ноля – б-р-р-р! Только во всяких там иглу, как у эскимосов. Потому что как бы ни были прочны любые сооружённые ими бараки, неизбежная коррозия и время превратят их через какие-то сто лет в труху!
Да и глупость это вопиющая. Если уж честно говорить: с единственной женщиной на пятьдесят здоровых мужиков пытаться основать колонию, и надеяться, что потомки этой чёртовой Евы смогут и правда – восстановить человеческий род?!..
Да и женщина им попалась – сука из сук!
И если её гены и правда, передадутся по наследству её доченькам – так человечество, мать его, в любом случае вымрет! Потому что просто не захотят эти мерзавки «восстанавливать». Как в том анекдоте, когда вымерли динозавры: то есть пришёл динозавр к динозаврихе, сказал: «М-м?» А она сказала: «Не-а!». Динозавр ушел, походил и снова со своим: «М-м?!» А она: «Не-а!» Он и в третий раз пришёл, услышал «Не-а!», и ушёл.
И динозавры вымерли.
Так что Карим чертовски сильно сомневался, что им удастся раскрутить эту тварь хотя бы на разок… То есть – на секс с даже «избранным». Для последующего зачатия. Не из таких эта дама, чтоб вот так, послав на три весёлых буквы свою спесь, гонор, и «достоинство», отдаться кому-то. Даже из «идейных» соображений!
Ох, чует его задница, намучаются они с ней…
Техник Джон Картрайт привычно распластался по противоперегрузочному креслу, которое только что выдвинул из стены. Выносной пульт управления реактором и его охлаждающими системами располагался прямо перед ним. Если что – не дай Бог! – пойдёт не так, ему сразу станет видно. Что именно и где – не в порядке. Впрочем, к собственно разгону реактор никакого отношения не имеет. Поскольку маршевые движки у них работают не на электричестве – техник невольно ухмыльнулся.
Зато на электричестве работают все чёртовы насосы и затворы, досылающие и направляющие оставшиеся в баках сорок процентов топлива – к движкам! И если не будет нормальной подачи этого самого электричества от реактора, никакие аккумуляторы страхующих систем долго не продержатся. Следовательно, нужно следить, чтоб тряска и рывки не повредили ничего из его сверх-чувствительного и капризного хозяйства…
Капитан Сигурд Пауэлл ощущал… Радость!
Да, ему нравилось летать!
Именно из-за этого неповторимого, поистине непередаваемого чувства, что тебе покорна и послушна чудовищная громада надёжного и прошедшего огни и воды корабля, и мощь, которая её сейчас сотрясает, готова доставить их буквально – к краю Галактики!
А когда эта махина вибрирует, глухо, почти на пределе слышимости, так, что дрожь проникает в самые потаённые уголки тела, на сверхнизких частотах, вообще складывается впечатление, что ты – где-то в центре Вселенной, и вокруг тебя происходят страшные и непознанные природные явления, благодаря которым рождаются на свет звёзды!.. И каждая клеточка тела наполняется этим волшебным чувством: предвкушением!..
Но сейчас нужно обратиться не к ощущениям и эмоциям, а заняться делом: все показатели на приборах перед его лицом – в норме! Время – пришло. Значит – вперёд!
– Внимание, экипаж. Говорит капитан. Минутная готовность. Прогрев двигателей выполнен, и прошёл в штатном режиме. Повторяю: всем, кто не находится на вахте, занять противоперегрузочные кресла, или пристегнуться к койкам.
Он замолчал. Затем перевёл взгляд на Эндрю Гопкинса, тоже лежавшего в своём опущенном сейчас до горизонтального положения кресле, и что-то натюкивающего на виртуальной клавиатуре. Тот отреагировал: кинул на Пауэлла короткий озабоченный взор.
Пауэлл, щёлкнув тумблером трансляции, сказал:
– Ну что? Мы готовы, первый помощник?
– Да, капитан, сэр. Всё в порядке.
– Ну, ни пуха нам ни пера!
– К чёрту, сэр!
После привычного и почти «священного» ритуала, (Нет в мире людей, суеверней космонавтов. И спортсменов! А теперь – только космонавтов!) Пауэлл, как ни странно, почувствовал себя куда уверенней: корабль готов! Экипаж готов! Системы и агрегаты работают нормально. Горючего стало в два с лишним раза меньше, и теперь разгон до расчётных околосветовых пройдёт гораздо быстрее. И легче. Хочется надеяться.
Он снова включил общую трансляцию:
– Внимание, экипаж. Мы стартуем через… Десять, девять… две, одну. Старт! – он нажал большую красную кнопку прямо в центре своего пульта. Зная, что активирует сотни сложнейших систем и механизмов. Запуская тончайшие процессы, постигнутые и поставленные на службу человечеству лучшими умами планеты. Которая теперь потеряна для них если не навсегда, то на очень-очень долгий срок…
И хочется верить, что со временим их потомки смогут вернуться, и вновь поселиться там. Выждав несколько сотен лет, пока штаммы того, что осталось сейчас внизу, на поверхности, не мутируют до
