"Капризная с-сука!.."

гражданская война. В результате которой погибли все эти сволочи. Мужчины. И теперь привычный способ смены поколений стал сильно затруднён! А размораживать эмбрионы других женщин мы не хотим. Мы хотим и сами – передать дальше свои гены!
Так что вы теперь – наша единственная надежда! Вы как – в силах? Я имею в виду – работает у вас… Репродуктивная функция?
Как ни был Шмутц циничен, и как ни желал всех этих женщин немедленно – …ать, но кровь бросилась ему в лицо перед столь неприкрытой атакой:
– Э-э…Да. С этой функцией у меня всё в порядке!
– Превосходно. В таком случае – милости прошу – для начала в ванную. Скафандр девочки вам снять помогут… А затем и приступайте. Чем скорее начнёте – тем лучше. А то мы стареем, и у двоих уже… Пропала возможность зачать!
А вымереть, как динозавры, не хотелось бы!
Поэтому начнёте с самых, если можно так сказать, старых. Вон: Рози и Ванесса.
Шмутцу ни первая ни вторая вышедшие вперёд женщины не показались старыми, или некрасивыми. Напротив! Отбирали тут их родителей – вернее, родительниц! – за красоту, что ли?! Потому что потомки «законсервированных» оказались очень даже…
Секси!
И уж если кто и стал бы возражать, чтоб подарить таким дитя – так только не он!
 
Мытьё проходило в огромной комнате – целом бассейне! И тут же стояли удобные кушетки: словно приглашая! А смысл в кушетках имелся.
Поскольку обе означенные женщины были при нём: они помогли ему действительно – помыться, намылив с головы до ног, мило улыбаясь, и пошло похихикивая, и даже скинув к концу действа купальники, чтоб «намылить» его и обнажёнными грудями – совсем, как элитную тачку на элитной автомойке!..
Не нужно говорить, что это Шмутца весьма и весьма!..
И первой он, сопя и хитро щурясь, уложил на кушетку более стройную Ванессу.
Женщина сразу расслабилась, заулыбалась, и легла в самую простую позицию.
Это, конечно, не так сильно возбуждало, как если бы она была привязана… Или он предварительно поработал над ней плетью…
Но – ничего!
Уж раз он тут – единственный, Бог и Царь – он заведёт в этом «гареме» свои порядки!
И уж покажет этим породистым кобылкам, что он один – запросто заменит всех их идиотов-мужиков! Перегрызшихся и поубивавших друг дружку!..
Дебилы!!! Как можно было бросить одних – таких… Таких… Обалденных баб!
И пусть ему немного не хватало привычных «аксессуаров», и состояния полной беспомощности у партнёрши, финал тем не менее оказался бурным и зубодробительным даже и без верёвок и плётки!
От этой Ванессы у него буквально искры сверкали в глазах, и мозг плавился!
А уж ощущения там, внизу – вообще были выше всяких похвал! Это вам – не какая-нибудь безмозглая пластиковая кукла!.. О-о!.. Ф-фу… Восторг!
Теперь бы не ударить в грязь лицом перед Рози…
Но что это?!
Бассейн и кушетка вдруг исчезли – буквально растаяли, и он оказался…
Лежащим на животе на узкой и жёсткой койке спасательного модуля!
С испачканными подштанниками и жуткой ломотой во всём теле.
Да чтоб вас!..
Сон.
Но ничего – пусть всё это – и сон, но ведь не может такого быть, чтоб и правда – за какие-нибудь восемьдесят лет повымирали обитатели всех Убежищ, там, на планете!
Значит, это его подсознание подсказывает ему: есть там спасшиеся!
Которые ждут хоть кого-то!
Его.
И он готов поспорить на тонну золота против зубочистки, что его сон окажется пророческим! И курс надо сразу проложить так, чтоб летать по орбите над Мохаве!
Он ещё посмеётся над этими уродами, выжившими его с корабля, и предавшими презрению, ненависти, и унижению!
Именно он, Малькольм Шмутц – будет тем, кто возродит чёртово Человечество!
На его прародине!
И все его дети будут похожи на него!
 
Ходжес попробовал чуть подвинуться: бок и рука затекли.
Малышка, которую он осторожно обнимал, прижавшаяся сейчас спиной к его чреслам и груди, протестующее замычала, и схватилась за его руку, даже не просыпаясь.
Доверяет: вон, вписалась многострадальными ягодицами в его втянувшийся как-то сам-собой живот. Значит, плевать, что его рука под её изголовьем онемела до бесчувствия. Главное – дать ей расслабиться… И отдохнуть.
И спокойно выспаться. Чувствуя себя…
Защищённой?
От кого вот только?
От Шмутца её защитит, конечно, любой из них… Но…
Если то, что они обсудили про поведение гада, и отношение к мерзавцу всей команды, претворить в жизнь, долго на их посудине он не протянет.
И действительно сбежит и сам! Подумав, что док у них – профи в лучшем смысле, и так наложил пластикожу, что она не сдвинулась ни на миллиметр даже в их самых яростных «постельных» баталиях, Ходжес подкатил глаза к подволку. Лежать, если не считать затекшей руки, вполне комфортно. А рука – что рука. Отойдёт.
А сейчас попробует-ка и он поспать!
Поскольку думать да «просчитывать» ситуацию у них есть кому.
 
24. Своя.
 
 
Проснулся от того, что дама, лежавшая перед ним, заёрзала, пытаясь вырваться:
– Хватит уже! Обхватил, как удав беззащитного кролика! Отпусти, говорю!
Проворчав: «Это кто тут – «беззащитный» кролик?!», Ходжес действительно разжал сцепленные, оказывается, в буквально стальной захват перед грудью, руки, и выпустил женщину. (Вот, значит, до чего доводит инстинкт – «Никому! Ни за что!..») Проморгавшись, посмотрел на неё, то одним, то другим глазом. И обеими.
Наиля, выбравшаяся «на свободу», слезла с их двуспальной. Она нисколько не стеснялась своей наготы: встала прямо перед койкой, повернулась: то налево, то направо. Тряхнула, подняв к ним руки, гривой коротких спутанных, но всё равно пышных волос. Игриво глянула искоса на Ходжеса. Выгнула спину: та ещё «кошечка»!:
– Ну? Как тебе моя божественная стать?
– Супер! Ва-аще классно! Такая, такая… э-э… Грациозная! Поджарая! Спортивная. Может, начнём утро с… Приятных процедур?
Наиля рассмеялась: просто и весело. Лицо вдруг посерьёзнело:
– Нет! Вначале схожу кое-куда, умоюсь, наштукатурюсь. Я должна выглядеть!
А потом ты проводишь меня к доку Людвигу. На перевязку.
– Болит?
– Ну… Есть немного. Отходит блокада. А вернее – уже отошла. Больно.
– Понял. – ему по сердцу резануло, когда она, взявшись за приятные округлости, чуть поморщилась: он и так знает, что мужественная. Терпит!) – Хорошо, провожу. Ты, надеюсь, оденешься?
– Нет, так пойду! Что за дурацкий вопрос?
– А откуда я знаю? Может, ты захочешь сразу… это, как оно называется… Эпатировать всех ребят?!
– Эпатировала я вас всех – с самого начала. И сейчас добавить к этому мне почти нечего. Разве что громко …кнуть!
Ходжес невольно покраснел, поскольку, пусть и не громко, но она… Сделала это!
– Ага! Купился! Ладно, не красней. Я снова пошутила. Имитировать этот звук губами я научилась ещё в четыре года. Мне уж больно нравилось, как он шокировал всех этих маминых гостей и многочисленных родственничков! Ладно – я, чур, первая – туда!
Ходжес не возражал, а только, ухмыльнувшись во весь рот, откинулся на подушку, пытаясь собраться с мыслями, и хоть чуть-чуть отойти после вчерашних (А вернее – сегодняшних!) подвигов. Наиля отправилась в ванну. Он покачал головой.
Как же ему теперь себя с ней вести?
Как муж?
Но ведь она скоро будет «женой» и всем остальным мужчинам на «Пронзающем».
Как любовник?
А как ведёт себя любовник? Он затруднялся с ответом, поскольку никогда не выступал в этой роли. Как, впрочем, и мужа… Но зачем – «париться»?
Наиля у них – умница. Наверняка сама всё подскажет. А он – подстроится!
А сейчас…
– Э-эй! Горазд же ты дрыхнуть! Оставила его буквально на пять минут одного – и нате вам! Храпит на три каюты! – полностью одетая женщина стояла над ним, тряся за плечо.
Ходжес, кинувший взгляд на часы над дверью, невольно отметил себе, что «пять минут» растянулись вообще-то на сорок, но благоразумно попридержал язык. Наиля, явно увидевшая, куда он посмотрел, довольно кивнула:
– Молодец! Быстро освоил специфику общения со мной. Главное – молчи. И соглашайся со всем, что скажу. И предложу. Мысль