зеркало на себя пялятся куда больше и пристальней нас! Хотя, надо отдать вам должное – боевой макияж вы на морду лица почти не наносите… Ну, как?
– Неплохо, неплохо. Отрасли, зар-разы!
– А ну-ка, покажи… Так. – ему, словно коню на ярмарке, уставились в рот, и даже губы отодвинули, – И правда – отрасли. Ну, теперь с тобой хоть целоваться можно будет спокойно: ничто там с места не сдвинется, и у меня во рту не окажется!
Керк только усмехнулся: он привык к цинично-рациональным шуточкам «старшей жены», и они ни его, ни Полину уже не шокировали. Наоборот – принявшая их обеих уже за «своих» Полина иногда в критические моменты, такие, как, например, вчера, подпускала таких матюгов, что у Керка только что уши в трубочку не сворачивались.
Керк же пока старался вести себя… Цивилизованно. Ну, в меру сил, конечно.
– Так. Мы умываться будем, или сразу двинем на следующее «задание»? – бодрости духа в голосе Полины, валявшейся на спине, не чувствовалось.
– Рахель?
– Умыться вначале было бы неплохо. Потому что холодная вода в лицо – способствует. Лучшему соображанию. Да и пить теперь можно – вволю.
– Согласен со старшей женой. Полина, ты – уже?
– Да. Я, собственно, давно проснулась.
– И – что? Почему не будила?
– Не хотела мешать выспаться. Ведь разным людям нужно разное время, чтоб восстановиться. Мне, например, там. – кивок вверх, – шести часов вполне хватало.
– Хм-м… Точно. А мне – восьми.
– А мне – семи, или чуть больше, – Керк с деланным стоном поднялся на ноги, – Ладно. Пойду и правда – ополосну холодной водой. Может, мозги прояснятся.
Он протопал в ванную, и действительно умылся холодной водой. Попил. Растёр лицо полотенцем – до красноты. Зубы чистить после «шариков» смысла не было – от них не оставалось ни «кусочков», ни запаха. Похоже, именно поэтому им зубных щёток с пастами и не предоставили.
– Умылся, что ли? – в ванную вошла Рахель.
– Угу.
– Ну так освободи рукомойник.
Керк вышел из комнатки и присел снова на постель, рядом с Полиной.
– Как думаешь, что там будет сегодня?
– Не знаю. Но раз вчера была ночь, сегодня, для разнообразия, может быть день. Или – не день, если будем не на поверхности, а, скажем, в каких-нибудь катакомбах. (Ну, крысы же обычно живут в катакомбах. Или норах!) А больше сказать пока ничего не могу. Не представляю.
Полина вздохнула. Потом подняла голову на него:
– Ты тоже думал об… Агнетте? Предполагал, что с ней случилось?
– Думать-то думал… Но, как я уже говорил, у меня есть сильные сомнения, что это и вообще была – Агнетта. Так, наведённый нам в органы чувств – фантом. Призрак. Цель которого была сплотить нас. И вынудить отказаться от скандалов и разборок-выяснений, кто виноват, да «почему всё это случилось именно с нами»! И заставить начать движение.
– Перестань. Должен же человек во что-то верить!
– А я верю. Что мы – вот, мы! – настоящие! – он несильно ущипнул её за приятное на вид и на ощупь бедро, – И что нам лучше и дальше исходить именно из этой мысли. Ты понимаешь, о чём я?
– Разумеется. Разумеется. Я же, – она невесело усмехнулась, – рационалистка.
То есть, та, кто сможет выжить в Лабиринте.
Лифт покормил и напоил их с похвальной стабильностью. Керк отметил, что сегодня шарики еды ещё даже крупнее, чем вчера. Он не удержался:
– Плохо.
– Что – плохо? Что шарики – крупнее обычного?
– Вот именно. Значит, и работать предстоит ещё больше. И – «круче».
– Почему – «круче»?
– Потому что нам действительно предстоит встреча с неисчислимыми полчищами крыс. (Жаль, я не Гамельнский крысолов, да и дудочки никакой нет. Извиняюсь. В следующий раз непременно закажу…) Потому что то, что я вижу в центре зала – ранцевые армейские огнемёты. Значит, на нас явно полезет кто-то мелкий, многочисленный, и боящийся только огня. Скорее всего как раз – крысы.
– Я… Крыс не люблю. Это если мягко. Они… Омерзительные!
– Да нет. Если разобраться, крыса – существо уникальное. Чистоплотное. Всеядное. И очень смелое. Во всяком случае, когда речь идёт о его жизни. Бесспорно – хитрое и умное. Иначе чем объяснить, что даже человек, с его интеллектом и богатейшим арсеналом средств борьбы так и не смог вывести их из больших городов. Да и не больших.
Ну что? Испробуем железяки в действии?
– Испробуем.
– Да. Нужно научиться. – хоть энтузиазма в голосах не наблюдалось, зато не наблюдалось и желающих отсидеться в «комнате для ночёвки».
– Так. Хорошо. Надеваем на спину. Застёгиваем ремни понадёжней. Попрыгали. Прекрасно. Теперь слушайте внимательно: вот это – горелка. Щёлкаем вот этой штукой, как на зажигалке, поджигаем малую форсунку. Теперь. Чтоб струя напалма под давлением пошла из сопла, нужно… – он объяснял подробно и чётко. Благо, конструкцию знал по работе. И знал, что агрегаты бывают до чёртиков капризны. И ненадёжны.
Но надеялся, что уж те, что дали «зелёные», проверены. И всё с ними будет в порядке.
Крысы обнаружились в полутёмных и извилистых ходах новой части Лабиринта, куда они попали впервые. И хорошо, что зверьки попёрли на них не сразу, а дали вначале сориентироваться и рассмотреть то место, куда попали, иначе им пришлось бы куда хуже!
– Рахель! Левый коридор. Полина. Вон тот, крайний правый. Мне – вот эти два!
Поливать огнём в округлые лазы тоннелей метрового диаметра было нетрудно. Но вот терпеть омерзительный запах палёной шерсти, горелого мяса, и слушать истерично-пронзительный визг…
Керк вынужден был признать, что «воевать» вот так, в полутьме, и с «противником», обладавшим, похоже, лишь одним желанием – добраться до них и сожрать! – приятного мало. Это – мягко говоря, как любит выражаться Полина. Но – надо!
Иначе им не пройти в очередные четыре тоннеля, имеющиеся в очередной комнате-перекрёстке.
Примерно через десять минут напор крыс ослабел: то ли кончился запал храбрости, то ли иссяк запас «пушечного мяса». Керк, смутно припоминая, что читал уже про похожий сюжет, кажется, в каком-то фантастическом боевике – «Метро – 2033», что ли? – утирая пот с разгоряченного лба, сказал своим:
– Похоже, отбились. Предлагаю начать снова с первого слева.
– Не возражаю.
– Согласна. Пошли?
– Пошли. Только…
– Да?
– Держитесь позади меня. Шагах в десяти. И если что – не стреляйте! Раненных я уж сам… добью. Чтоб нам не пожечь друг друга. Тоннель слишком тесный.
– Ага, понятно. Согласны. Пошли?
– Пошли.
Керк действительно вынужден был пару раз пускать впереди себя струи пламени, потому что вяло копошащийся впереди клубок начинал как-то слишком активно шевелиться и щериться оскаленными остриями зубов. Однако это помогло лишь отчасти: минут через пять, когда пробка из отвратительно расплывающихся под ногами тел, вроде, кончилась, его укусили-таки за ступню.
– Ай! Чёрт!..
– Что? Что там?! – голоса женщин звучали гулко, как в бочке, да и идти приходилось согнувшись, чуть ли не на карачках.
– Да цапнули меня за ногу… Отойдите-ка снова назад: «продизенфицирую» тоннель.
Он отошёл на три шага назад, и начав с пола прямо перед собой, выпустил вперёд огненный факел, с удовлетворением констатировав, что визг быстро заглох, и наступившая тишина показалась успокаивающим бальзамом для сердца.
– Порядок. Теперь подождите ещё: попробую продизенфицировать… – он сунул место укуса в струю запала, и не удержался: заорал.
– Ну, как ощущения?
Он хотел сказать Рахель всё, что думает по поводу «ощущений», но понял, что та как всегда пытается «поднять им боевой дух» с помощью оптимистичного юмора.
– Идём. – наступать на укушенную и обожжённую ногу было больно. Но он молчал и только досадливо морщился: не до жиру, быть бы живу!
Примерно через ещё полчаса они пришли в очередную комнату-перекрёсток. Здесь никого не было. Впрочем, не имелось и лотка и пипок.
– Блинн… Не угадали. Придётся возвращаться.
– Придётся. Но вначале я посмотрю на свою ногу. – Керк, последние несколько минут уже с трудом сдерживавший стоны, и начавший прихрамывать, опустился на пол, и обеими руками приблизил укушенную ступню к глазам.
Осмотр его никоим образом не устроил:
– Проклятье. Похоже на газовую гангрену.
– Как?! Но… Так быстро?! Ведь на заражение и гангрену нужно… По крайней мере несколько часов?!
– Так это там – дома. А здесь… Короче: быстрее назад, и в следующий тоннель! Нам нужно скорее найти выход, и вернуться таким образом в наш «предспальный» зал. Чтобы эффекты от очередной иллюзии
