– А… насколько велика всё же эта… оболочка? Извини – опять увлёкся!
– Ничего, этот вопрос разрешён. Оболочка простирается под всей этой долиной. И в глубину уходит миль на восемь. И она действительно не из золота.
Конан был потрясён. И, похоже, всё это было правдой.
Если, говоря с Рэско-Альфэдром-Фармером он ощущал буквально каждой клеточкой, что тот врёт, сейчас он так же уверенно ощущал, что его собеседник говорит правду. Что он просто не способен на ложь. Явно не человек. Да и какой человек проживёт три – да ещё с половиной! – миллиарда лет?!
Поколебавшись, он всё же спросил у огненных точек, всё ещё висевших неподвижно перед ним, и загадочно переливавшихся сполохами далёкого огня:
– А почему… ты всё-таки помог мне, а не уничтожил, как Фармера?
– В мою задачу не входит уничтожение людей. Скорее, наоборот – я охраняю жизнь и этот мир от уничтожения. И охраняю Уулайлэйха от того, или от тех, что, или кто хочет разбудить его, ведая, или не ведая об его истинной сущности или предназначении.
Ты явно к таким не относишься. За эти годы я был вынужден изучить людей. Ты – сдержишь обещание и уйдёшь. И не вернёшься. А поскольку ты тоже стремишься избегать ненужных жертв, ты никогда и никому об этом месте не расскажешь…
Кроме того, ты помог мне, разобрав завал. Ты был вежлив. Ты выступил против Фармера – то есть, на моей стороне. И отвлёк на какое-то время его силы и внимание. И я мог спокойно ликвидировать последствия его… работы.
Вежливостью и мужеством ты понравился мне. Конечно, завал не был препятствием для меня. Но ты ведь этого не знал. И мне вполне понятно твоё чисто человеческое желание разобраться в загадке, и отдать должок обманувшему тебя чародею. Я повторю: я уверен, что ты не захочешь разбудить Уулайлэйха и погубить свой Мир. Скорее, наоборот: ты постараешься сделать этот Мир лучше.
Рука Конана невольно вскинулась к затылку – почесать…
О таком аспекте своей деятельности киммериец как-то до сих пор не задумывался.
Он – и улучшить целый Мир? А впрочем… Почему бы и нет?!
Надо же будет чем-то заниматься в зрелые годы! Наскучат же когда-то и экзотические страны, размалёванные девочки, и чёртовы трактиры?..
Не вечно же ему гулять и развлекаться подвигами и приключениями?
Эка, куда его завело. Вернёмся на грешную землю.
– Что ж, Оффайер, может, ты и прав… Насчёт Мира, я имею в виду! Спасибо ещё раз за то, что подлатал меня и отпускаешь! Жаль только тирригов – извини, что я убил их.
– Ничего. Я чуял твоё раскаяние… А починить их будет не труднее, чем тебя.
Конан открыл рот, подумал. И снова закрыл его. Покачал головой.
Подойдя к тому, что осталось от мага, он брезгливо носком сапога поворошил жирный пепел. И всё же решился спросить:
– Послушай, уважаемый Хранитель! Не позволишь ли ты мне перед уходом осмотреть пещеру Фармера? Вдруг я найду там что-то полезное для меня?
– А, деньги? Осмотри, конечно. Я думаю, тебе стоит захватить с собой и вот это, – перед Конаном из-под пепла поднялся маленький предмет странной формы, – С помощью этого маг управлял маленькими копателями. Ему он больше не нужен, а тебе может пригодиться. Да и не хотелось бы, чтобы он попал в руки… Недостойного.
Конан протянул руку и взял висящий в воздухе маленький череп суслика.
Он был очень похож на настоящий. Варвар завернул его в тряпицу и сунул в мешочек, заменяющий ему кошелёк.
В голосе, вновь зазвучавшем, Конану почудились грустные нотки:
– Теперь, когда мы обо всём договорились, настала пора прощаться.
– Да, наверное. Прощай, Оффайер! Удачи тебе! И… спокойной работы!
– Прощай, Конан! Спасибо за добрые слова. И тебе – Удачи!
Два огонька пропали, и из недр пещеры раздался тихий звук – словно вздохнул великан.
Собирающийся заснуть мирным сном, честно поработавший великан.
Смысла медлить и наслаждаться пейзажем Конан не видел, поэтому, вволю напившись впрок, двинулся к пещере чародея.
Она, однако, почти ничем не порадовала: магические атрибуты Конана не интересовали, так же, как и пресловутые книги – и без них злого волшебства там, снаружи, хватает. Золота он, как ни искал тайников, нашёл лишь несколько жалких монеток.
Похоже, Рэско хоть раз в жизни сказал правду – больше двух тысяч у него не было.
Но скорее, всё его золото, кроме сорока золотых из «аванса», было лишь очередной иллюзией, созданной специально для Конана – как руины города, и остатки стены, перегораживавшей перевал, и теперь, после смерти мага, исчезнувшиe без следа… Как узнать? Да и важно ли это теперь?
Подтащив книги и прочие «побрякушки» мага к фургону, всё ещё сиротливо стоявшему на месте их лагеря, киммериец покидал их все вовнутрь, туда, где всё ещё оставался приличный запас дров и сена. Высек огонь. Теперь-то уж по крайней мере этими колдовскими атрибутами никто не воспользуется…
Похоже, на память ему об этом невероятном приключении не останется ничего.
Расстроенный этим, впрочем, не слишком сильно, варвар широким шагом направился вниз по лощине, радуясь другому бесценному сокровищу – жизни и здоровью.
Ему повезло: бурдюки с водой и мешoк с продуктами остались нетронутыми, и теперь хлюпали и поскрипывали у него на спине.
Ближе к полудню он нагнал задние ряды мигрирующих луэков.
Зайдя подальше в их разрозненную в поисках пищи толпу, он свистнул три раза, подражая свисту волшебника. Не прошло и минуты, как перед ним вытянулся в стойке крупный суслик. Конан поразился осознанности его взгляда. С полминуты они с интересом смотрели друг на друга.
– Ты понимаешь мой язык? – спросил наконец киммериец.
– Да, хозяин! – Ого! Теперь он и сам прекрасно понимал зверька, хотя даже не вынимал из мешка талисман-череп, а просто держал на нём руку. Похоже, этот артефакт имеет большую силу, давая своему обладателю абсолютную власть над луэками.
Впрочем, злоупотреблять ею Конан не собирался. Уж если и быть Королём – то над людьми. И добиться этого он предпочитает сам, а не с помощью каких-то там магических штучек-дрючек. Честная, надёжная сталь в могучей руке – вот его оружие!
– Ты здесь за главного? – спросил он суслика.
– Да, я могу передавать другим ваши Приказы, хозяин!
– Прекрасно. Тогда выясни, где моя стреноженная лошадь, и собери вон там – он указал на место в лощине впереди, вроде, пошире и поудобней остальных – других луэков вроде тебя. В смысле, таких, кто может командовать другими луэками. Управишься за… полчаса?
Вскоре, пройдя немного вперёд, Конан, расположившийся на большом камне, узнал, что его перепуганная лошадь умудрилась найти убежище от лавины луэков – оказалось, это место недалеко, но придётся немного вернуться. Зато обратно в Сараканду он сможет ехать с комфортом – лошадь, вроде, цела и ничего не сломала!
Через полчаса перед ним стояли, словно маленькие живые столбики, сотни командиров своих родов и племён. (Подумать только! У сусликов были роды, племена, традиции и культура! Они гордились происхождением, знанием своей родословной, силой, умением, плодовитостью. Нет, лучше над всем этим не задумываться – а то он начнёт считаться с волками, птицами, львами и даже муравьями – всеми, кто живёт семьями. И у кого жизнь выработала привычки, правила поведения, и традиции… Нет уж! У него хватает и своих, человеческих, проблем!)
Все луэки смотрели на него.
Выпрямившись во весь немалый рост на своём камне, Конан достал череп:
– Вы действительно подчиняетесь человеку, владеющему вот этим? – он, держа двумя пальцами череп над головой, показал его застывшим перед ним в почтительном молчании рядам, с интересом разглядывая зверьков. Голос его был слышен всем.
– Да, хозяин! – раздался почти одновременно хор сотен маленьких глоток. Конан подумал, что, наверное, со стороны это может показаться диким – словно сцена из сказки: гигант-варвар и море крошечных луэков.
– А что будет, если он, например, сломается, или… пропадёт навсегда?
Долгое напряжённое молчание затянулось, и варвар подумал было, что рабство вечным ярмом будет висеть на шее несчастных, отвыкших за десятки поколений от своей воли и свободы.
Однако из задних рядов выбрался суслик, более старый, чем прочие, и киммериец подумал, что как раз такого наиболее верно характеризует слово «патриарх» – шкурка была убелена сединами, но гордая осанка сохранилась. Как и ясность ума!
[left]– Если сломать Скайлак, хозяин, луэки вновь, как было сотни поколений назад, станут свободны, и не будут подчиняться вашим приказам, хозяин! – голос его был слаб,
