В бортовом журнале нашлась кое-какая информация и о нападавших, и о том, что юменжей расколошматили только после их отказа отдать людей добровольно.
А вот откуда родом «мстители-спасители», я так и не узнал. А жаль – видать, неплохие ребята. Думаю, мы нашли бы общий язык.
На этот раз летел, пожалев свои зубы.
В процессе кормёжки я за эти дни прослушал все стадии женской неадекватности: от – «Ты – грязная и злобная скотина, разрушившая весь-наш-такой-прекрасный-Мир!», до – «Господи! Ведь все умерли! Что же нам теперь делать?!». Изо всех сил я сдерживался все десять дней, только чтобы не наорать на этих дурёх, и не отшлёпать. Впрочем, у них и без меня хватало проблем для обдумывания, а у меня – тем для разговоров с Матерью.
Десант роботов моих горе-колонистов трудился вовсю. Разбивали новые плантации пшена, риса и сорго (Ну, вернее, их местных аналогов.) – в дополнение к уже имеющимся, и которые я было принял за «естественные поля». Сажали саженцы яблонь, груш, вишни и всего того, что потребляют вегетарианцы. Сами же юменжи оказались абсолютно – ну, совсем, как «заложницы» – беспомощны против силы тяжести.
Чёрт! Как это они так распустились?! И как собираются лететь Домой? Надо сказать – пусть начинают тренироваться.
Да, теперь, поостыв, а особенно, увидев, во что превратилась их «Родина», я уже не жаждал крови, а собирался их… Просто отпустить.
Слишком, видать, повлияло зрелище «гуманоидной» «мести» за порабощённых собратьев. Кстати – по здравом размышлении я уже передумал встречаться с этими «собратьями-млекопитающими». Столь «радикальные» решения и по мнению Матери свидетельствуют о неустойчивости психики и взрывном характере. Такое свойственно горячим, и ещё плохо соображающим в социологии и истории, молодым агрессивным расам.
Конечно, бараки, которых понастроили чёртовы строительные механизмы, оказались грубы и сляпаны кое-как, но пока неплохо и это. Разумеется, так было всего в пяти лагерях, на которые хватило роботов. Там же, где пришлось всё делать только мокрицам, эвакуация и строительство только начались. Мать мне всё подробно описала. Я решил немного подождать.
А куда мне спешить?
Высадил я женщин обратно на корабль. Мать записала на носитель, подходящий к их аппаратуре, и передала записи того, что творится уже сто сорок девять «витков» у них на Родине. А в ангар их мастодонта-корабля я впихнул то, что осталось от спасательной капсулы, и доверил честь погребения последних «павших в неравной битве» доблестных воинов самим юменжам.
Материалы бортового журнала, само-собой, Мать мне скопировала.
После чего я стал просто ждать.
Реакция мужчин оказалась… хм… Скажем так: куда разумней, чем у самок.
На третий день после просмотра материалов и погребения тел, командир сам попросился ко мне.
Ладно, я даже согласился сбавить «Ж» снова до ноль трёх.
Мать воспроизвела из нашего запасного ремонтно-подручного материала нечто, отдалённо похожее на их кресло, но всё равно ящеру было на нём не слишком удобно в скафандре. Ладно, хоть не лежал раскорячившись на полу – я знал, что так он чувствовал бы себя…
Унижаемым.
– Мы убеждены, что запись, переданная нам – подлинная. И одного из членов погибшего экипажа мои коллеги опознали… Хочу… – он мялся. А без подключённых датчиков Матери было трудней наблюдать его эмоции. Хоть и не намного, – Э-э-э… поблагодарить за прояснение ситуации с нашей планетой.
Я помалкивал себе, и ждал, что же решили уцелевшие последние юменжи – как насчёт себя, так и насчёт людей. Видать, трое бессонных суток сказались: ящер (это я определил и без подсказки Матери!) был очень опечален.
Будь это парой недель раньше – я бы только позлопыхал. А сейчас…
Почему-то было жаль этих курицыных сынов. Может, не все они такие закостенелые мерзавцы, как их Правительство?..
– Ещё хочу спросить – по поручению всего нашего экипажа: что вы, неизвестный агрессор, собираетесь делать с нами?
Я вздохнул. (про себя, конечно.)
– Агрессор… Зови меня Мак. Для простоты. А как твоё имя?
– Я… э-э… Меня зовут Криндах-Долфар-Тацелтон восьмой из Рода Хропастос.
– Хорошо. Если ты не против, я для краткости буду звать тебя Крин. – он равнодушно кивнул. Я понял, что ему плевать, как я буду звать его – хоть, как говорится, горшком: он обеспокоен судьбой своих собратьев, теперь последних на свете юменжей.
– Отвечаю на твой вопрос, Крин: ничего я не собираюсь с вами делать. Всё уже сделано до меня… двести лет назад. Впрочем, не обольщайтесь: это мог бы сделать и я, если бы там всё было так же, как и здесь, и я не смог бы убедить ваше чёртово Правительство сделать по-моему… э-э… мирными способами. Мы, так называемые гуманоиды-млекопитающие, очень… не любим, когда превращают в рабов наших соплеменников.
– Да, это я уже понял… Могу в наше оправдание сказать только одно: мы не считали своих… гуманоидов – разумными. Ну, они… С нашей точки зрения… вели себя как обычные стадные животные. Ещё раз приношу наши извинения. Теперь нам понятней мысль о том, что каждая раса имеет право на самостоятельное развитие. В том стиле и духе, которые ей нравятся.
Он замолчал и отвернулся. Бедняга. Он явно пребывал в таком же шоке, как и я – когда Мать «пошутила» насчёт наших коров, свиней и овец.
Да, мне-то, например, точно было бы в новинку, если бы к нам на землю прилетели, скажем, ослы – бороться за права их земных «собратьев».
Однако эти бедняги достаточно наказаны. Пусть я даже не знаю, кем, им-то от этого не легче. Я нарушил затянувшуюся паузу:
– Извинения приняты. От лица… земных гуманоидов я обещаю: каких-либо репрессий, или враждебных действий с моей стороны, и со стороны нашего Руководства против вас предприниматься не будет.
Конечно, если вы не надумаете снова производить свой струх.
А сейчас, после того, как будут выведены на поверхность, и обеспечены кровом и питанием все местные гуманоиды, вы сможете улететь… Куда захотите.
– Спасибо. Мы и сами понимаем, что чем быстрее это произойдёт, тем лучше… Вряд ли другие гуманоиды из вашего племени будут рады нашему присутствию здесь. Но вот лететь нам… Разве только Домой.
– Да, наверное. Кстати, хотел спросить: почему вы не пытались основать свою колонию здесь, в смысле, на планете?
– Мы… Не было такого приказа.
– А если бы был?
– О! Это было бы всё равно очень трудно! Для нас там слишком холодно.
– Что?! Холодно?! – я забыл, что не мог прочувствовать, что там творилось у них на корабле – я же был в скафандре. На мой вопрос Мать сразу ответила: по Цельсию – плюс сорок семь. Ого! Пожалуй, действительно, местная среднесуточная температура в плюс двенадцать им не совсем по зубам. Ну, точнее – по зубкам…
– Да, очень холодно. Мы смогли бы жить, только выходя из помещений в очень тёплой одежде. А у нас… такой нет. Да и сшить подходящую было бы трудно. И не из чего. А жить в скафандрах нереально.
Глядя на огромные четырёхпалые ноги, трёхпалые лапки, и всё остальное, я не мог не согласиться: быть модельером у таких созданий – не слишком благодарная работёнка. Хм. Ну тогда, наверное – действительно, домой. И пусть сейчас у них и жарковато, но…
– По моим расчётам через сотню-другую… оборотов вокруг солнца… На вашей планете установится приемлемая температура. И часть воды океанов вернётся в свои впадины. Вот только вулканическая деятельность… Хм-м. Ещё пару тысячелетий точно будет повышенной.
У вас хоть сохранились самки, способные к откладыванию яиц? – это я спросил уже не официальным, а нормальным тоном.
– К счастью, да. И раз Правительства нет, никто теперь не сможет нам запретить продолжать наш род и во время экспедиций… Пусть в первые годы хотя бы прямо на корабле. Собственно, мы и так повынимали из зародышевых камер, и вырастили всех запасённых эмбрионов: сейчас живы только они… То есть – мы.
– Что ж. Чем раньше начнёте это самое… Размножение, тем, наверное, лучше. Возможно, вы сможете снова со временем заселить свою Родину. От себя хочу пожелать вам всяческих успехов и… мудрости. Поскольку из вас, экипажа, никто струх не принимал, мне кажется, вам лучше всего избавиться от всех его запасов, которые вы ещё не успели отослать, и строить своё будущее общество без… э-э… кастово-классовой системы.
– То есть… Как это?!
Вот дьявол! Они что, действительно не знают других Общественных формаций?! А, ну да – откуда им все эти «исторические» прецеденты, и социологические особенности других рас знать?..
А ничего. Мы можем это исправить.
– Мать! Ты как-то проговорилась, что у тебя есть всё, что касается…
[left]– Есть. Я так и знала, что рано или поздно вся эта чёртова политика-социология выйдет мне боком. И справочники-учебники давно хотела выкинуть, но… Я же у тебя умница и лапочка. Люблю порядок, и укомплектованность
