- Мармеладные медведи не смогут испортить меня, - улыбнулась Инна, догадавшись о чём он.
Она умеет улыбаться? Паша не помнил её улыбки раньше. Когда это было в последний раз? В третьем классе? В четвертом? Улыбается… Ему… Из-за него…
- Мармеладные нет. А вот мармеладные медведи и последний ряд могут! – настаивал Паша на предупреждениях об опасности для успеваемости Инны.
- Нет. Им со мной не справиться, - её улыбка была ещё веселей и красивей...
Паша больше не мог в этот день учиться, слова учительницы были для него «белым шумом», просто какие-то звуки.
Они осторожно поедали мармеладных медведей, стараясь брать их из баночки по очереди, чтобы не врезаться руками. Он не сомневался, что Инна слушает, что говорит учительница, и всё понимает.
Если бы у него сейчас спросили: «Какой твой самый удивительный день в школе?» Паша тут же ответил бы – именно этот день. Без вариантов. Чудеса!
Если бы у него сейчас спросили: «Ты в курсе, что Инна изгой в классе?» Он бы сильно удивился: «Кто изгой? Вы с ума сошли? Какой она изгой, за собой следите, сами вы изгои!..»
Сейчас с ним за одной партой сидела классная, крутая, красивая девчонка с тонким чувством юмора. Новенькая. Он её раньше никогда не видел. За все десять - одиннадцатый пошёл - лет учёбы вместе. Нет, её никогда раньше не было в этой школе. Во всяком случае, точно её никогда не видели. Видели кого-то другого.
А тут.
Появилась откуда ни возьмись. Взяла за шиворот застрявшего в болоте медведя и потянула из трясины. Даже не так. Не сама потянула. А подсказала, как медведю выбираться, подала ветки-палки, верёвку и намекнула: «Давай, выбирайся сам!»
Паша был удивлён всему. Даже тому, какой образ он себе нарисовал. Прям басня Крылова у него родилась в мыслях – «Девочка и медведь в болоте».
Что происходит?..
- Давай учебники делить, - осторожно прошептал он своей новой соседке по парте, стараясь не привлекать внимание учительницы. - Завтра шесть уроков. Мне какие взять? Давай алгебру, химию и биологию ты, остальные три я. Ты там в своих химиях-биологиях какие-то каляки-маляки рисуешь, наверное, они тебе нужны...
Так было принято – соседи по парте, чтобы не таскать лишние тяжести по двадцать килограммов всех учебников, договариваются, кто что несёт. Из расчёта один учебник на двоих на уроке.
Конечно же, Инна всегда носила все учебники – она одна сидела на первой парте, да и с ней никто никогда не поделился бы.
До сегодняшнего дня.
- Давай, - коротко согласилась Инна.
И больше ни слова.
И этим снова удивила.
Она не стала вытягивать из него подтверждения-клятвы, что он точно принесёт, не забудет, не перепутает, не подведёт, не прогуляет урок… Паша почувствовал некую ловушку собственных обычных высказываний и выражений – «нужно отвечать за слова», «пацан сказал, пацан сделал».
Она крутая.
- Кстати, каляки-маляки в книгах, учебниках – это такое себе… - с иронией упрекнул он соседку.
- Я знаю, - поморщилась Инна, как бы признавая вину. – Но мне так легче запоминается.
- Ну, ладно, - быстро согласился Паша, не желая развивать тему хоть какой-то вины Инны хоть в чем-то. – Тогда калякай-малякай, конечно.
- Спасибо, - Инна тихо рассмеялась от Пашиного разрешения.
Где ж ты такая классная была раньше? Паша не мог остановить поток своих удивлений в этот странный, поразительный день.
ГЛАВА 3.
- Я в буфет, что тебе там вредного купить? – спросил Паша Инну.
- Купи мне орешков… - сказала Инна, задумалась, показала указательный палец и поправилась. – О! Орехи, изюм и цукаты. Студенческую смесь…
- Это правильно. Тебе нужно готовиться к студенчеству. Что ещё? Шоколадных батончиков против похудения?
- Нет. Только коктейль из сухофруктов. Это и так против похудения, - с легкой грустью сообщила Инна. - И воды еще, негазированной.
- Записал… - нахмурив брови и делая серьезный вид, будто он официант ресторана и записывает заказ на ладони, Паша повторил. – Коктейль и вода.
- Коктейль безалкогольный, - улыбнулась Инна, делая «важное» уточнение официанту.
- Пойдём уже, - Коля Авдюшин, не выдержав, нервозно обратился к Паше Фирсову, прервав милое воркование одноклассников, уже зная по опыту всей недели после переезда Инны Васильевой на последнюю парту, что, если этих двоих не прервать, они могут болтать очень долго.
- Всё. Идём-идём, - встрепенулся Паша.
Друзья пошли на выход из класса. В школьный буфет. Инна Васильева осталась за последней партой, достала и открыла учебник, повторять. Хотя и так знает всё, что там, в совершенстве.
Валя Самусенко почувствовала лёгкое головокружение от бессильной злобы и жуткой ненависти к изгою класса.
К изгою? К уже… бывшему? Бывшему изгою класса? Как же так?
Она слышала диалог Фирсова и Васильевой обрывочно, не целиком, но это было и неважно, и не нужно – важнее было «как» они общались.
Как это могло так быстро всё произойти, перевернуться с ног на голову? Ещё полгода назад, три месяца назад, - да на прошлой неделе! - её все презирали, хотели наказать, были готовы унизить, надеялись, что она не выдержит и перейдёт в другую школу и больше никогда не будет «радовать» своим видом и поведением в одиннадцатом классе.
Но Васильева не перешла в другую школу. И не собирается.
Какая-то неделя! И уже никому и в голову не придёт вспомнить старое, сказать Васильевой что-то неприятное, дерзкое или злое. И самое ужасное, что не столько потому, что за неё заступится Фирсов – а он, конечно, если заступится, то так заступится! – а потому, что у всех резко потерялся смысл и интерес её «гнобить». Все вдруг резко всё забыли, все её «грехи». С ней начали общаться – и не только Фирсов. А у самого Фирсова оценки самым мифическим, самым волшебным образом поползли вверх - четыре-пять, редко три. Прям хорошист. Прям уже почти в отличники метит.
Обожгло и с болью врезалось в память Вале Самусенко, когда Коля Авдюшин пару дней назад с завистью бросил Паше Фирсову:
- Вот ты, Фирс, халявщик. Почему тебе всё время так прёт, так везёт? Почему не меня, а тебя посадили с Васильевой?..
То, что, как казалось Вале Самусенко и всем в классе, должно было добить Васильеву – последняя парта с Фирсовым, его непоседливость и взбалмошность на уроках, его бесконечные подколки и ирония, – не случилось. Наоборот. Последняя парта вместе - сблизила их и сдружила. Это не он на неё плохо повлиял. А она его перевоспитала за один урок! И теперь это вот так! Такая у них милота – «принеси мне водички и орешков». Это какой-то ужасный нереальный кошмар. Вале очень хотелось просто поскорее проснуться…
Но не просыпалось, страшный сон не заканчивался.
Что может быть больнее, хуже, ужаснее – твой «бывший», которого хочешь вернуть, с девчонкой, которую ненавидишь больше всего на свете, до истерики, до умопомрачения.
Валя осознала, что вынуждена прилагать усилия, чтобы сдержать себя, чтобы прямо сейчас не вцепиться в волосы «этой негодяйке», не ударить её чем угодно, что попадёт под руку.
У Вали снова закружилась голова...
Вернулись Фирсов и Авдюшин. Инна с улыбкой подняла голову на одноклассников. Паша протянул ей покупки:
- Вот. Вода, студенческая смесь. Там еще мармеладные червяки были, медведей не было, - Паша пожал плечами. - Вот они.
- Спасибо, - кивнула Инна Васильева и с ещё большей улыбкой добавила. – Червяки тоже медведи…
Вале Самусенко теперь уже хотелось растерзать их обоих…
---
«Валя Самусенко. Ё-моё, как же ты некстати. Поджидаешь меня. Такое настроение было перед тренировкой, блин. Уф. Нужно собраться, пережить её нытьё, предъявы или какие-нибудь очередные великие идеи…»
Паша Фирсов изо всех старался не показывать эмоции, приближаясь к однокласснице, своей «бывшей». Да, конечно, она хорошо знает, во сколько он ходит «на спорт», по какой дороге через парк. В какое время обратно. Перехватить его, идущего в «качалку», - без проблем.
- Привет.
- Привет.
Паша Фирсов не остановился, а лишь слегка замедлил темп, чтобы Валя успевала за ним - тем не менее, всем видом он показывал, что разговор не будет долгим. Он спешит на тренировку. Да и вообще…
- Паша. Одумайся! Реально! – сказала Валя с волнением, очень стараясь попадать в шаг с Фирсовым.
- А что такое?
- Она же тебя использует, - Самусенко нервничала всё сильнее. – Ты что, не видишь, в кого ты превращаешься?
- В отличника? – зло ответил вопросом на вопрос Паша, конечно же понимая, что не об этом ему только что хотела намекнуть Валя, и продолжил философски. – Используют меня, но при этом мощно попёрло в учёбе тоже у меня. Интересно…
- Паша. Очнись! Давай вернем всё, как было! И будет всё хорошо.
- Валя. Давай уже успокоимся. Зачем тебе это всё? Зачем тебе я? У тебя есть… Как там его… Горошко! Из Колледжа Искусств. Кто там еще…
- Ну, всё! Хватит! – резко и истерично Валя Самусенко прервала Пашино перечисление парней, с кем она ему изменяла, когда он был с ней «в отношениях», и зловеще добавила. – Я тебя предупредила…
---
«Да, что ж такое сегодня! Что это я такой популярный вдруг стал? Ты что, тоже меня решила подловить, после тренировки? Но вот тебя я очень рад видеть. Ладно, не буду тебя спрашивать – «кого же ты тут поджидаешь?» – а то засмущаю совсем. Хотя других вариантов, кроме как «ты здесь, потому что хочешь меня случайно встретить» - у меня нет».
Паша возвращался после тренировки по кросс-фиту домой и увидел, как по дорожке через парк, на его пути, очень медленно, бесцельно идёт Инна Васильева. Чем ближе он подходил к ней, тем сильнее улыбался, тем сильнее было заметно, как она смущается и краснеет. Тем неуместнее и неправильнее казался вопрос – «а не меня ли ты тут ждёшь», - ибо тем очевиднее становился ответ на него.
- Рад тебя видеть! – воодушевленно поприветствовал Паша свою одноклассницу.
- Привет, - промямлила Инна в ответ.
- Я еле иду. У меня сегодня был «день ног». Очень хочу есть, - сразу выговорился Паша, стараясь разогнать ненужные сейчас робость и неловкость Инны, и предложил. – Пойдем в кафе, я тебя покормлю.
- Так это же ты хочешь есть. Почему нужно покормить меня? - её смущение начало быстро таять и заменяться удивлением.
- Ну, ладно, тогда и меня заодно.
Инна захлопала длинными ресницами, слабо понимая логику его рассуждений.
Его цель была достигнута – она перестала тушеваться и краснеть…
---
- Выбрала? Что ты будешь? – спросил Паша Инну, когда к ним подошел официант не самого дешевого кафе - на этом настоял Паша со словами «за знакомство».
- Салат Мимоза.
- Один салат Мимоза, - тут же транслировал Паша.
- И кофе латте.
- И один латте, - сказал Паша официанту и снова повернулся к Инне. –
