На что Адам хотел бы отреагировать с трагичной иронией, – я, мол, итогово протянул ноги, и в этом случае обратного пути для них нет, – всё же не стал так чёрно шутить, и убрал ноги, чтобы понять одну важную для себя вещь. – Это смерть не знает границ и ограничений, а вот жизнь это целый комплекс ограничений.
– А что это тебя так подвигло задуматься о жизни? – вопросил себя Адам. – Неужто близость смерти? – а вот это не смешно, как думает тот же Адам.
– Какой смерти? – не понял Адам.
– Против которой и выстроена вся эта система здравоохранения. И как можешь заметить, то человек и не постоит за затратами в борьбе с нею.
– Это да. – Соглашается с собой Адам. – Выходит, она всемогуща.
– Это, смотря с какой стороны на неё посмотреть.
– А с какой ещё можно?
– С философской, как на медицинский фактор.
– Мне нравится.
– Тогда нам сначала сюда. – Поднимает себя на ноги Адам, направляя, между прочим, себя одного, а не с кем-то ещё, как следовало из этого его заявления, в кабинет напротив, кабинет МРТ. И вполне возможно, что Адам, говоря о себе во множественном числе, а это, как правило, и не редко случается в каких-нибудь экстренных случаях, когда от тебя требуется вся в себе собранность и мобилизация всех сил, чтобы преодолеть этот барьер препятствий, как минимум, а чаще всего предъявить к рассмотрению доказательство своей самостоятельности, таким образом пытается приободрить себя тем, что он может быть в физическом плане и один, но в душевном не всё так однозначно, и он всегда может положиться на каких-нибудь единомышленников или на тех людей, для кого его судьба не безразлична. Ну а считать, что он, таким образом, стелет себе соломку в случае неудачи, типа находя в себе того, на кого будет возлагаться вся ответственность за неудачу, то это вопрос философский и здесь он не будет рассматриваться.
А между тем перед Адамом стоят более актуальные вопросы. Например, вот такой. А почему он решил, что ему следует зайти именно в этот кабинет, когда он даже ещё не заглядывал в свою медицинскую карточку с перечнем кабинетов более информативно. А полагаться на свою интуицию (где у меня болит или ощущается жжение, то это прямой посыл и указание на то, куда мне надо идти) не стоит там, где первое слово имеет физико-химический анализ крови и на его основе медицинский расчёт, если кто не знает, то это очень точная наука, регулирующая жизненный баланс и ваш взаиморасчёт с природой, с которой в итоге между прочим придётся рассчитываться сполна, и вам ничего за просто так не даётся.
И практически всегда природа приходит за своим долгом тогда, когда вы этого совершенно не ожидаете и само собой не готовы. Но при этом она начинает свой заход с предъявлениями требований к вам с лёгких намёков и покалываний вас там, где вы особенно преуспели транжирить собственное я. И тогда…А ведь в этом случае получается, что Адам не настолько самонадеян и глуп, раз он направил свой путь в кабинет МРТ. Где с помощью магнитных полей и радиоволн сканируют тело человека на выявление в нём чего-то лишнего. Ведь если человеку от рождения дано всё необходимое для его жизни, то появление в нём чего-то лишнего, однозначно будет для него нагрузкой и тем болезненным фактором, который во взаимодействии с системообразующими факторами жизнеобеспечения жизни организма человека, которые чётко настроены на свою роль в работе этой системе, начнёт вносить дисбаланс в человеческий организм и становиться помехой для разного рода спектров управления этой системы. И если во время не вмешаться и не удалить этот вредоносный фактор, то прогнозы на будущее человека будут не самые утешительные.
И только Адам, открыв массивную дверь этого кабинета человеческой диагностики на предмет его излишества отношения к свой жизни, собрался с порога уточнить, а не будет он здесь лишним лицом и разве по нему не видно, что он не страдает общим человеческим пороком стремления к накопительству со странной и в чём- то противоречивой формулировкой: «А я что верблюд, что б от всего даваемого мне отказываться», как к своему некоторому удивлению он прямо тут же узнаёт, что все его только и ждут, и без него, конечно, не начинают.
Ну а Адам от такого радушного гостеприимства, само собой, растерялся, потеряв устойчивую связь с местом на котором он стоял, и вполне возможно, что и по этой косвенной причине, он чуть запнулся об себя, и начал замахиваться руками на внешнюю обстановку, чтобы удержать равновесие и не упасть в глазах столь гостеприимных людей во врачебных халатах, которые, как успел за ними заметить Адам, нисколько в своём заявлении не преувеличили, а они действительно все свои дела с чаем отложили в сторону и только Адама ждали, когда он наконец-то сюда зайдёт.
Правда, Адама не могла посетить и несколько провокационная мысль насчёт искренности улыбок этих, в первый раз им увиденных людей, и он надеется сильно, что и они ему в этом информационном плане отвечают тем же, а иначе ему будет слишком страшно и не по себе, если они о нём уже много чего и преотлично знают. И Адаму не захотелось, конечно, так думать, но всё же подумалось о том, что это их гостеприимство связано с исключительным в их практике случаем в его, в предел болезненном по одним уже внешним признакам лице. И у этих людей в момент сработала профессиональная сноровка и интерес к выявлению в нём именно тех болезней, кои симптомы они прочитали на его лице.
А так как в этом кабинете сейчас находилось несколько специалистов по профилю выявления в твоей личности различных болезней, и вполне очевидно, что каждый из них себя мнил большим чем все остальные профессионалом, то у них только в одном в его сторону сложился консенсус – этого типа нужно немедленно класть в трубу МРТ и под самой полной магнитной нагрузкой просвечивать.
И, конечно, Адам впал в нелёгкую сложность вот такого себя понимания всеми этими людьми, увидевшими в нём не просто человека, а носителя в себе всевозможных болезней. И хотя им глаза в таком качестве затмевает их специализация и профессионализм, всё же Адаму хотелось видеть в свою сторону хоть немного уважения, а не одну лютую и беспощадную ненависть, с которой эти люди будут вытравливать в нём болезнетворные микробы для начала, а уж только затем саму болезнь.
И ещё одно крайне взволновало Адама. Это сам недуг, который вызвал у всех этих людей такую гостеприимную к нему позицию. Явно для него и его болезни обмана. Что б он и она, эта его вирусная болезнь, раньше необходимого времени не сорвалась с крючка и была ими распознана, а затем ликвидирована.
И Адам, хоть даже и споткнулся на ровном месте, а может и не на ровном месте, а на подозрении в себе самой жуткой болезни для человечества – к нему ненавистничества (здесь есть что-то от дьявольского), тем не менее, он не мог задаться к себе вопросом о сути овладевшей умами этих людей болезни. Которая сперва поражает мозг в стороне, как они беспечно думали стоящих от неё людей – а вот переносчики этой завирусившейся, скорей и ближе всего душевной болезни информационного начала и потенциала развития, к которым относится Адам, даже симптомов её в себе не ощущают (это гордыня и ощущение превосходства в себе за вот такую свою избранность) – затем конечности, начинающие себя вести без связи с мозговым центром, бросая своего номинального хозяина в разные крайности – из своих внутренних побуждений желая в себе немедленно что-то изменить – и как итог, это такие в людях изменения, которые ими никогда бы не подумалось предполагаться.
– Да что ж они такого во мне увидели?! – с трудом удержавшись на ногах, вопросил нервно себя Адам.
И вот что ему ответили взгляды людей в медицинских халатах, кого Адам своим неустойчивым положением и вот таким заплетанием в ногах спровоцировал на определённый ход мыслей, со своим ответом на этот его вопрос.
– Невыносимую тяжесть бытия. – С содержанием в себе доли художественной романтики, придала особое значение в этом ходе событий с Адамом его внутреннюю сердечную подоплёку самая менее возрастная представительница врачебного персонала, техник Аня.
– Его что-то тяготит. – Более конкретен врач первой категории, Семён Житкин.
– Не что-то, а кто-то. – Ещё более категорична и уверенна в своём предварительном диагнозе врач высшей категории и по совместительству заведующая отделением диагностики публичных нервов, Аделаида Андреевна. С кем не согласиться, значит быть уволенным, или по крайней мере подвергнутым дисциплинарному наказанию. И поэтому её версия диагноза Адаму принимается за основную.
– И как считаете, кто это? – интересуется Семён Житкин.
– Для того, чтобы это выяснить, мы должны разобраться с нашим пациентом. Так что не будем делать поспешные выводы и решения. – Даёт ответ Аделаида Андреевна, таким образом приглашая все стороны к тому действию, для которого они тут все собрались. А именно к просвечиванию и прослеживанию всех этапов прежней жизнедеятельности Адама. Кого уж точно не просто так кто-то тяготит, а для этого есть все предпосылки. И само собой в нём самом, а не в ком-то другом, кто и существует для некоторых людей для того, чтобы на них спихивать всю ответственность за свои ошибки. И если Адам человек стойких и моральных принципов и взглядов на самого себя, в чём всё-таки есть сомнения, он без лишних уговоров и сопротивления, – ой, я, кажется, ошибся дверью, – будет делать то, что ему тут скажут.
И надо же, Адам без формального со своей стороны выяснения их личностей (а не мешало бы, и вот почему такая односторонняя доверительная ситуация здесь получается, от тебя в отличие от врачей везде требуют документ удостоверяющий личность, и ты оказываешься в бесправном положении, обязанный верить на слово и внешнему виду людей в медицинских халатах; а между тем разница между ими и вами может заключаться только в том, что этот мошенник с благовидным лицом раньше вас зашёл в этот кабинет, надел халат и давай над людьми издеваться, требуя от них раздеваться) со всеми предложениями этих людей в медицинских халатах согласился и залез на специальный выдвижной лоток, который на себя принимает очередную, требующую контрастного анализа жертву, чтобы затем задвинуться внутрь этой коллоидной трубы, где он и будет электромагнитными лучами просвечиваться.
[justify]И вот зачем
