поддельные путёвки в лагеря отдыха.
Мальчишки выпучили глаза. Они сразу опознали её.
-- Это моя рогатка. – исподлобья глядя, сказал Колька.
-- Точно? – дед Епифан крутил её в руках.
-- Точно. Внизу рукоятки буква «К» – Коля. Я сам её вырезал.
Дед Епифан покрутил в руках, рассматривая витиеватую резьбу, потом протянул Николаю.
-- На. Держи своё оружие. Как оно попало-то к тем?
-- Долгая история. – Колька помолчал. – И потом нас предал тот, кто был рядом.
-- Да! Предал. – Славка кивнул головой.
-- Колька, они хотели тебя расстреливать из твоей же рогатки! – Сашка рассмеялся.
-- Хватит ржать как конь! Я бы им эту рогатку потом бы засунул, куда доктора не дотянулись бы! – Колька был суров.
Дед Епифан внимательно посмотрел на каждого из троих мальчишек.
-- Не думаю, что даже с битой и рогаткой им удалось бы у вас отобрать то, что вы собирались принести. Не похожи вы на тех, кто просто так сдаётся. А вот те – слабаки. Выхухолеобразный всю дорогу стонал и стенал, пока я его до дороги тащил, как будто помирает совсем. Лентяй и бездельник. Тот, что потолще, и то характером потвёрже будет. А друзья они вам или враги – решайте сами. Если бы они не пошли вас грабить, то их не покусали бы пчёлы, я их не нашёл и не спас вас. Так, что… пути Господни неисповедимы. Вот ведь как всё заплелось. А, что вы тут искали?
-- Самолёт. – ответил Славка.
-- Самолёт? – переспросил дед Епифан насмешливо. – И как? Нашли?
-- Нашли. – кивнул Славка.
-- Да, неужто? – дед Епифан не верил и насмехался над мальчишками. – И где он?
-- У вас за спиной. – спокойно, с достоинством ответил Славка.
Дед встал, стал осматриваться. И увидел!
-- Вы?! Вы нашли его?!
-- Да. Нашли! Надо было чуть левее взять, видите, там тропа звериная.
-- Вижу. Вы там были?
-- Не дошли. Напрямки ломанулись, не подумали. – Колька виновато опустил голову.
-- Ну, тогда я пошёл! – дед Епифан встал.
-- Мы с вами! – Славка тоже поднялся.
-- Да, куда тебе, хворобый! Сиди уже тут!
-- Нет! Я иду!
Славку немного пошатывало из стороны в сторону.
И Сашка тоже, опираясь на палку как на костыль, собрался в путь.
-- Ну, ежели вы такие настырные, то ты, Коля, веди Славу, а я Сашу возьму. Ему прыгать тяжело ещё будет.
Вот так они и стали спускаться. Славка не очень хорошо видел, и мотало немного из стороны в сторону, а Сашка больше прыгал, чем шёл, но всё равно, они упорно продвигались вниз по склону к самолёту.
-- Это тот Ведьмак, про которого я тебе рассказывал! – шипел на ухо Славка Кольке. – Это он у бабки Авдотьи жил и всё про самолёт расспрашивал. Сейчас отберёт всё наше золото. И всё!
-- Да, нет. – Колька отрицательно качал головой. – Нормальный дед. Если бы не он, так мы там, в яме бы, и сгинули.
-- Так он нас сейчас снова туда и покидает, как золото увидит, так снова как котят пошвыряет. Смотри, какой здоровый! – Славка продолжал шептать Кольке в ухо.
-- Не будет. – уверенно сказал Коля. – Я ему в глаза смотрел. Не тот человек. Но на всякий случай, будем обороняться. Если он кого первого и кинет в пропасть, так Сашку! Ты, Славка, за ним сразу, а я буду его на себя отвлекать. Прорвёмся! Всё будет хорошо! Не для этого мы столько прошли, чтобы вот так погибать! Не сдадимся без боя!
-- Согласен! – Славка кивнул.
Все подошли к самолёту.
Дед побежал вперёд. К переднему сиденью. Мальчики подошли следом. Славка с Колькой держались плотно друг к другу. Плечом к плечу, готовые прийти на помощь Сашке и друг другу.
На переднем сиденье лежал белый человеческий череп, глядя пустыми глазницами прямо в небо.
От этой картины мальчикам стало не по себе. Одно дело в школьном кабинете гипсовый скелет и череп, с пружинками на нижней челюсти. Когда учительница не видит, можно и палец ему сунуть в рот, как будто он отгрызает тебе палец. А другое дело… Вот так. Настоящий. Страшно. Жутко.
Дед Епифан стал бесцеремонно шарить на сиденье и на полу в кабине.
-- Золото ищет. – шепнул Славка.
-- Ага. – кивнул Коля.
Дед долго что-то перебирал, и вот нашёл. Поднял повыше. Это был небольшой, меньше ладошки круглый плоский предмет. Стал оттирать его.
-- Это часы? – спросил Сашка, стоявший ближе.
-- Тихо! – приказал дед Епифан.
Было видно, что он торопится, взволнован, нетерпелив, немного суетлив.
Колька и Славка подошли ближе. Дед оттирал карманные часы луковицей от многолетней грязи. На крышке показался рисунок. Один солдат стреляет с колена из винтовки, а другой стоит рядом. Опирается на винтовку и, приложив руку к глазам козырьком, смотрит в сторону стрельбы.
А сверху по кругу надпись на старом русском языке, на таком писали ещё до революции « За отличный глазомер».
Дед аккуратно, казалось, что не дышит, открыл крышку часов, подышал туда, и пальцем прочистил крышку. Колька стоял ближе всех к Ведьмаку и успел прочитать гравировку: «Унтер-офицеру Иванову А.К. за отличную стрельбу.» Дата непонятна. Только видно, что в 1913 году вручались.
Дед Епифан то ли громко застонал, то ли завыл, сбросил свою шляпу на землю, задрал голову в небо и начал креститься:
-- Спасибо, Господи! Спасибо!
Потом упал на колени, повис руками на краю кабины и громко заплакал. И постоянно приговаривая:
-- Спасибо! Нашёл! Спасибо! Дожил! Благодарю, Господи! Всё, Захар! Всё! Будет тебе покой! Спасибо.
Так продолжалось долго. Потом дед затих, только плечи его сотрясались от рыданий.
Славка подошёл, тронул осторожно его за плечо.
-- Вам нехорошо?
Дед повернул красное, мокрое от слёз лицо, поднялся тяжело, опираясь о самолёт. Вынул из кармана несвежий носовой платок. Вытер лицо, нос.
-- Так, всё-таки ты нашёл что-то в доме Авдотьи? Признавайся.
-- Да. – Славка кивнул головой.
-- Я же чувствовал, что мне врёшь! И где там было?
-- В подполье. Между подполом и полом. Там щель была газетами заткнута, вот там и лежала карта.
-- Я там, вроде всё обшарил. – дед покачал головой. – Воистину Пути Господни неисповедимы! Каждый день молился, чтобы не помереть, не найдя брата и не предав его земле по-христиански. Спасибо тебе, Слава! – поднял голову в небо, перекрестился. – Спасибо тебе, Господи! Вот уж точно. Пути Господни неисповедимы. Ты нашёл карту, потом попал в беду, я тебя вытащил, и так нашёл через тебя брата.
Потом он посмотрел на мальчишек.
-- Пойдёмте к костру. Там каша, наверное, уже сгорела.
И все пошли наверх.
На удивление, каша не пригорела. Дед достал пару ложек и раздал мальчикам. Они ели из котелка. Колька достал свою из кармана.
Дед добавил щедро мёда прямо в кашу с мясом, перемешал.
-- Никогда не ел сладкую кашу с мясом. – Сашка пробовал.
-- Это быстро силы восстановит и насытит. В тайге же не важны разносолы. Главное – чтобы поесть сытно и надолго. Так, что – кушайте, мальчики, кушайте! Вы для меня сейчас – самые главные люди!
-- Вы так давно ищете своего брата, дед Епифан? – спросил Славка, уплетая кашу.
-- Очень давно. Часы, которые вы видели – это часы нашего отца. Иванова Аристарха Карловича. Он их в царской армии получил за отличную стрельбу и очень гордился ими. Всегда говорил, что тот, кто носит эти часы, совершит подвиг. Потом он воевал в Первую Мировую войну. Хорошо воевал. Храбро. Потом революция. Он сразу перешёл на сторону Советской Власти. Когда закончилась Гражданская война, то вернулся в Ленинград на Путиловский завод. Работал, учился, женился. Сначала родился старший брат – Захар. Он там… в самолёте. Когда началась Великая Отечественная война, то брат уже служил в армии лётчиком-истребителем. Воевал на фронте. Капитан. Боевые награды. И вот его отзывают с фронта, чтобы он перегонял самолёты с Америки. На фронте нужны были первоклассные лётчики, но и здесь требовались большие специалисты своего дела. Иначе – никак! Вот и стал брат перегонять самолёты. Тот, что разбился – «Аэрокобра» ТР-39F. Чтобы переучивать наших лётчиков с наших самолётов на американские. У нас, в Союзе пытались переоборудовать, но не совсем получалось. Вот тогда и попросили американских товарищей сделать учебный вариант. Это очень важный самолёт. Очень.
Я был младшим в семье. И для меня брат был олицетворением благородства и мужества. Потом началась блокада Ленинграда. Меня сумели отправить по Дороге Жизни. Родители остались. Они работали. Но умерли от голода и холода. Похоронили их на Пискарёвском кладбище. Там много людей похоронено. Очень много. – дед перекрестился. – Я попал в детский дом в Горьком. Оттуда поступил в суворовское училище. А потом хотел в лётное училище. Но по здоровью не прошёл. Пошёл в Ленинградскую военно-медицинскую академию имени Кирова. Отец работал на заводе имени Кирова, а я поступил одноимённую академию. Закончил её. Не смог пойти в ВВС лётчиком, так хоть военным медиком туда устроился. На дальний Восток попал служить. Не знаю как сейчас, а раньше в ВВС совершали прыжки с парашютом все. И командиры и повара и медики… И не первый десяток был таких прыжков. Капитаном был уже тогда. Не мальчик. Но что-то пошло не так в тот раз. Со сверхмалой высоты совершали прыжок… И парашют укладывал сам… запасной не предусмотрен на таких высотах. Он ни к чему и вес лишний. Поломался я сильно. Год в госпиталях провёл. По кускам, по частям меня собирали. Жена моя, тоже из Ленинграда, всегда тяготилась службой на Дальнем Востоке, развелась, вернулась домой. Вышла замуж быстро. Двух моих ребятишек переписала на новую фамилию. Так, что не знаю, где кто как. Ну, да, Бог с ними. Комиссовали меня вчистую. У меня ни кола, ни двора. Предлагали устроить в дом инвалидов. Последний
