И возможности – отомстить!!!
Но я молчу, и она тоже молчит. Наверное, думает про себя, молится – чтоб попозже очнулась моя Юлечка. Поскольку очнувшись, она уж точно – отдохнуть ей не даст!..»
Дома, за полкилометра от входа в Андропризон, прямо в тоннеле их ждали три одетых и явно не раз сменившихся, женщины. Похоже, Магда или Анна позаботились.
Андрей скомандовал:
– Девочки! Передайте постромки – ожидающим! Сами – внутрь. Быстро – переодеваться снова в сухое, и затем – в столовую. На ужин!
– А ты?
– А я – как управлюсь с делами. То есть – как проверю как там дела с корпусами мин. Да и нужно так и так подготовить оборудование, чтоб расплавлять на водяной бане наш тротил. Думаю, придётся вытапливать его на камбузе. Если что – там и поем!
– Ну, поскольку отговорить тебя вряд ли удастся, – это усталым голосом предложила Сара, – попробую просто посоветовать: ты бы хоть в начале переоделся в сухое!
Андрей подумал, что она права. Простыть, сейчас – ни в коем случае!
– Мысль здравая. Спасибо. Ну, давайте.
Девочки ушли вперёд, Андрей продолжил подталкивать нарты. Когда подошли к тамбуру, девочек и след простыл. Андрей скомандовал новой бригаде:
– Затаскиваем внутрь. Потом – в коридор. И уж там – развязываем. Мешки с тротилом тащим прямо на камбуз. Вы – вон тот, я – этот.
Дотащили без проблем.
Андрей, обращаясь к уже практически штатной поварихе Ганне, спросил:
– Солнце моё! Какую небольшую, желательно без эмали, кастрюлю ты можешь мне пожертвовать? Литров на пять для начала.
Повариха нахмурилась:
– Смотря что вы, Андрей, будете с ней делать!
– Плавить тротил. – после этих слов стоявшая тут же Ундина, традиционно теперь помогавшая Ганне Харак на камбузе, невольно схватилась за горло. Андрей и бровью не повёл – раньше надо было бояться! Зато Ганна не на шутку рассердилась:
– Что?! Это такая противная вонючая фигня, которая потом не отмывается?!
– Насчёт «не отмывается» не знаю. Но то, что без этой кастрюли, и другой, в которую она входила бы с большим зазором, чтоб сделать водяную баню, нас всех перебьют, как овец на бойне – это точно!
– Хм-м… – было видно, что в поварихе борются желание пожить, и нежелание отмывать заведомо испорченную кастрюлю. Похоже, она – тоже перфекционистка. И привыкла, чтоб на её камбузе всё – блестело!
Но разум победил:
– Ну ладно. Могу пожертвовать вот эту. – Андрею передали, порывшись по шкафам и полкам, отличную, литров на пять, кастрюлю из нержавейки, с двумя удобными ручками, – Ну хоть ту, где она будет плавать, вы не испортите?
Андрей поспешил уверить, что уж вторая-то кастрюля останется цела-целёхонька.
И ему, сопя, выдали ещё одну – широкую и плоскую. Литров на двадцать.
– Отлично. Поставьте её пока на плиту. Чтоб закипело. Воды долить – примерно до сюда! – он показал пальцем уровень. И принялся загружать в свою – куски тротила.
10. Снаряжение мин – продолжение
Куски побольше приходилось прямо на месте измельчать: настругивать, почти как мыло какое. Андрей подстелил брезент прямо на пол. И работал с отвоёванным у хозяйственной дамы ещё до похода ножом. Всё равно Ганна смотрела на него, на нож и постепенно наполнявшуюся стружками и кусками кастрюлю с подозрением и неодобрением. Но вот ёмкость на три четверти и наполнена.
Андрей порадовался, что вода в большой кастрюле ещё не кипит: нагрев хранившегося пять столетий взрывчатого вещества лучше всё же начинать постепенно!
Кастрюля из нержавейки села как надо: до дна осталось сантиметров десять, и вообще: когда отпустил, оказалось, что кастрюлька плавает. Как раз к этому моменту подошли и Анна с Магдой. Девочки подошли к нему с обеих сторон. Магда чмокнула в щёку, которая оказалась к ней ближе. Анна – в другую. Ганна и Ундина поморгали, поподжимали губы – то ли от неодобрения, то ли от банальной зависти. Но промолчали.
Андрей вздохнул, чмокнув в щёки и девочек:
– Вы – как?
Анна пожала плечами, откинув со лба чёлку, Магда ответила чётко и конкретно:
– Живы. Правда, спали всего два часа. А до этого – выполняли твои указания!
– Отлично. Думаю, раз прилегли, всё готово?
– Почти. Девочки сейчас там, снаружи, заканчивают установку камер. Много времени ушло, чтоб покрасить чёртовы шесты – в белый цвет. И дождаться, пока высохнут. Пришлось даже использовать фены!
Андрей хмыкнул:
– А находчивые вы у меня! Отлично. Что с корпусами для этого? – он кивнул на начавший подтаивать, и плавиться, словно куски обычного сливочного масла, тротил.
– Некоторые готовы. В-основном первых двух типов. А вот с двояковыгнутыми – проблема. Не можем изготовить, и приварить как надо боковины, дно, и верх.
– Ладно, ими я сам займусь. Где готовые корпуса?
– Сейчас девочки принесут их из мастерской в подвале. Пришлось работать в малой – в большой же у нас сидят! Да и станки работают не все: пришлось повозиться!
– Ага. Понял. – он продолжал аккуратно мешать большой деревянной ложкой, и теперь «варево» напоминало арктическое море с отдельными, тут и там плавающими, глыбами-айсбергами. Он подсыпал ещё стружки – теперь уровень жидкости поднялся до середины кастрюли, – Вот «сидящими» вам двоим сейчас и нужно заняться.
Отберите из них человек двадцать-двадцать пять. Консервативных и упёртых. Которых вы хорошо знаете. И которые никогда, и ни при каких обстоятельствах не отступятся от Совета и Закона Федерации.
Мы их снарядим. И отправим.
– В-смысле – отправим?! Мы же ещё не торговались с Советом за новые… Льготы и уступки! Никто оттуда, кстати, пока тебя не было, не пробовал выйти на связь.
– Внимание, секретная информация! – он кинул сердитый взор на Ганну и Ундину, жестами пригласив тех подойти поближе, – Так вот. Мы сейчас вначале снарядим все мины. Затем я пойду торговаться с Советом, за какие-нибудь ерундовые уступки, типа – свежих овощей, или консервированных фруктов. И мяса. И договорюсь о том, что отпускаю ещё партию заложниц. Якобы – за это. А на самом деле дело вот в чём.
Нам нужно производить минирование территории. И нам вовсе не нужно, чтоб кто-нибудь из уходящих напоролся на какие-нибудь мины-ловушки! Сюрпризики должны быть установлены так, чтоб никому из наших, или заложниц – не навредить! А самое главное – они не должны увидеть шесты с видеокамерами! Ведь наверняка их будут допрашивать, чтоб узнать о том, как мы собираемся обороняться! Следовательно, нужно чтоб они убрались, ничего не увидав! Не услышав. И не поняв. Да и вообще – нечего им тут высиживать! А ещё я не очень доволен, что девочки уже устанавливают шесты: лучше было бы сделать это после того, как эти заложницы уберутся!
Говорят же, что один шпион внутри крепости куда опасней, чем целая армия под её стенами!
– А без проблем! Сейчас я схожу и прикажу Элизабет и её команде снова опустить вниз, на снег, все шесты – они устанавливают их на расчалках! И опустив – прикрыть снегом! То есть – закопать. На это уйдёт не больше часа!
– Отлично, Магда! Иди прямо сейчас. Так. Тогда ты, Анна, возьми бумагу, карандаш – и составь список. А ты, Магда, когда вернёшься – подкорректируешь этот список! Вперёд! Ага! Вот и девочки!
Действительно, в камбуз зашли семеро женщин, тащивших каждая в двух руках весьма тяжёлые и неуклюжие конструкции, сделанные по грубым же Андреевским чертежам. Андрей плотоядно облизнулся:
– Прекрасно! Ну-ка! Расставляйте прямо здесь! – он указал на пол у своих ног.
Девочки с видимым облегчением так и сделали. Андрей кивнул:
– Пэйдж! Прошу тебя: помешивай вот эту «кашку». Только будь аккуратна: не хватало нам ещё взорвать наш любимый камбуз! – он подмигнул напрягшейся поварихе.
Ганна снова надулась, но быстро поняла, что он просто пытается пошутить. Пэйдж забрала у него ложку и тряпку, которой он придерживал плавающую кастрюлю за одну из ручек, не давая той касаться краёв второй.
Андрей приступил к инспекции подготовленных конструкций, опустившись на колени. Он ощупал, и осмотрел, приподнимая с пола, со всех сторон громоздкие и неаккуратно сляпанные с помощью болгарок, отрезных станков, и электросварки, корпуса. Один оказался даже тёплым – его, похоже, только что закончили. Поэтому Андрей поставил его последним в ряд.
Взял первый корпус. Перенёс на разделочный стол – возле плиты с кастрюлями.
Ганна проворчала:
– Если эта гадость попадёт в суп или жаркое – я за последствия не отвечаю!
[left]– Не переживай, Ганна. Тротил, насколько знаю, несъедобен. Но – не
