– Ты – как?
Она встаёт со стула, и вдруг порывисто бросается мне на шею. И целует, целует – словно она – в штормящем море, а я – её спасательный круг… Аж неудобно.
Но я её тоже – целую. Нежно и осторожно – да и обнимаю так же! Уж больно хрупкой и слабой она мне кажется, по сравнению даже с Раисой Хуснутдиновной.
Но говорю, после того, как отрывается, наконец от моих распухших губ моя малышка:
– Отдохнём минут пять? Заодно и коза наша очухается! И воспринимать мучения будет, так сказать, более «свежим восприятием»!
– Согласна. Пошли к столу.
Беру стул, на котором она сидела, и идём в угол. Табуретка там есть. Садимся.
– Я сейчас ни чай, ни кофе не смогу. Просто посижу. А ты – кушай, если хочешь.
– Нет, я тоже пока не хочу. Только чаю попью. А кушать… Может, позже.
У нас ведь целая ночь впереди!»
За верёвками пришлось лезть в рюкзак.
Да и на обвязку боеголовки ушло почти полчаса: Андрей старался сделать всё, чтоб неудобный конус не выскользнул из импровизированной сетки-обвязки.
Они медленно спустили обвязанную неудобную штуковину прямо в воду – между корпусами двух лодок. А вот теперь она почти ничего не весила! Андрей перекинул концы двух запасных канатов на палубу соседней подлодки. Сказал:
– Переходите. По одной. Как переберётесь – принимайте на себя её вес. Я – последним!
Пока женщины удерживали боеголовку, чтоб та не утонула, Андрей действительно очень спокойно перешёл по шатким и поскрипывающим мосткам к ним. Перенёс вес боеголовки на себя. Сказал:
– Ну, взяли! Тянем-потянем, тащим очень медленно!
Вчетвером вытащили груз на палубу лодки, стоявшей уже непосредственно у причала. Андрей повторил операцию с перекидыванием на пирс запасных верёвок. Девочки перебрались туда. Он тоже. Вытянули на причал без осложнений. Ф-фу-у!..
– Ну, теперь тащим её, как сани – вон туда. Где сугроб побольше. И кладём на подстеленный брезент.
Перетаскивание по снегу и укладывание прошли без проблем. Андрей сказал:
– Отойдите-ка на всякий пожарный – подальше. Вон за тот барак, например. И не высовывайтесь, пока не позову!
– Но Андрей, – было видно, что кусающей от волнения губы Саре уже не до шуток и приколов: она даже не добавила «брат», или «муж», – Что вы собираетесь делать?! Если что-то… опасное – мы лучше поможем, чем сможем! Ведь если вы погибнете, всё остальное не будет иметь смысла! Нас всё равно убьют, когда доберутся до тюрьмы!
– Хм-м… Разумное рассуждение. Пожалуй, помочь вы и правда сможете. Ну-ка, идите сюда, он подозвал их жестом, – и держите эту штуковину. Вот за эту часть, и здесь. Крепче. И старайтесь, чтоб она – не шаталась!
Женщины и правда – ухватились за металл крепко. Расставили ноги пошире, а Алёна вообще опустилась на колени. Андрей достал из мешка… Мясницкий нож. Прихваченный на камбузе Андропризона.
Медленно и осторожно вонзил его в тротил. Тот, конечно, подмёрз, но пластичность сохранил. Хотя бы частично. Поэтому первый треугольный кусок, словно – из арбуза какого, Андрей вырезал достаточно легко. Хоть и ушло на это с минуту.
Он сказал:
– Можете пока отпустить. Нам нужно теперь сделать главную проверку. А именно: не зря ли мы пёрлись в такую даль, и потели, выпиливая тут лобзиком, словно детишки на уроке труда…
По глазам он видел, что женщины не поняли, о чём он, но пояснять не стал. Вместо этого отрезал от острого конца добытой пирамидки кусок, длиной с полладони, и весом примерно грамм в двести – стандартная шашка.
Сейчас всё и станет ясно!
Он отошёл подальше. Вынул из кармана электродетонатор. Осторожно утопил его почти заподлицо с поверхностью тротила. И двинулся прочь, обернувшись на миг:
– Никуда не отходить! Лечь на снег! А, нет: лучше – на брезент!
Сам он отошёл шагов на двести. (Мало ли! Ещё сдетонирует остальной боезапас!)
Положил кусок на снег примерно в трёхста шагах от ворот Базы, и двухста – от девочек. Подумал. И прошёл в сторону Базы ещё шагов пятьдесят. Достал из рюкзака, который нёс на спине, бухту двужильного электрического провода – тот, что хранился в каптёрке со швабрами, подошёл как нельзя лучше. Андрей размотал метров сорок. Подсоединил зачищенные заранее концы к проводкам детонатора. Зачистил и свои концы. Лёг на снег. Снял с головы налобный фонарь. Открыл крышку бокса батарей.
Ну, как говорится, с Богом.
Он присоединил один провод к плюсу. Кинул взгляд вперёд, назад. Нет, всё в порядке. Девочек не видно и не слышно. Можно. Он крикнул:
– Внимание! Подрыв!
И коснулся вторым проводом клеммы «минус».
К потолку пещеры взлетело облако: ударная волна! Полетели и куски и ошмётки льда и снега из воронки! По ушам ударило – райская музыка! Гул и грохот эхом разносились по пещере секунд пять! С потолка пещеры посыпалась ледяная труха – слава Богу, что не сталактиты!
Работает, стало быть, древнее изобретение Нобиля! А молодец: нашёл отличный способ сохранять эту жуткую мощь в «тихом и мирном» состоянии – веками!
Ну, берегитесь, глупые члены Совета!
И ему уже жаль несчастных десантниц.
Погибнут же ни за понюх табаку!
Ну а теперь можно и возвращаться.
И смело выковыривать остальную начинку боеголовки.
Но – осторожно! Раз эта штука работает – нельзя ни на секунду терять бдительности!!!
« – Может, всё же возьмёшь чайную? – стараюсь не «нервировать» мою малышку, и спрашиваю осторожно. Юлечка моя ненаглядная оглядывается, вначале смотрит сердито (Это если говорить – мягко!), но затем до неё доходит. Что хочу как лучше.
– Твоя правда. А то эта – и в глазницу-то не входит!
И вот она берёт чайную ложку, и принимается выковыривать правый глаз нашей уже растянутой от души дамы. С вывернутыми плечами. Заткнутым кляпом ротиком. И «обработанными» от души двумя нашими плетьми животом и спиной. Но поскольку дама в сознании, мне приходится удерживать её голову – а сильная, оказывается!
Собственно, тут любой бы дёргался от души: когда пытаются выковырять глаз!
Зеркало, как говорится, души!
Но вот Юлечка удовлетворённо крякает:
– Получилось! Кстати: спасибо за совет!
– Всегда пожалуйста, моё солнышко! Да, прости, что спрашиваю. Но как же она будет наблюдать за тем, что её ожидает в будущем?
– Хм-м… А я второй глаз ей оставлю! Кстати! Она же может отлично видеть – и этим! Я же не обрываю вот эту штуковину! Этот как бы – кабель, по которому все сигналы от глазика – и идут в мозг!
А права она. Раиса теперь может видеть и стерео, и квадро – особенно улучшается, говорят, стереозрение с увеличением расстояния между органами зрения!
Юлечка моя между тем подносит вывернутый глазик к виску своей подопытной. Шипит той в ушко:
– Ну вот! Теперь ты – можешь делать то, что никто до тебя не мог! Без двух зеркал взглянуть на свой затылок!
Жертва мычит, и снова пытается вырвать свою головку из моих рук. Говорю:
– Ну теперь, по логике вещей, нам нужно извлечь изо рта и её челюсть. Чтоб она могла себя и за локоть укусить!
– Мне нравится ход твоей мысли, милый! Хотя…
Как мы это сделаем – чисто технически?
Хмурю брови. Вот баран. Зачем я это предложил?!
9. Снаряжение мин
– Ну… Не знаю пока. Может, вырежем электролобзиком? Или уж – болгаркой? Но тогда кровищи тут будет! И она может истечь ею.
– Нет. Эта идея пока пусть подождёт. Давай-ка её, нашу прелесть, перебазируем. На верстак. И ножки – я бы хотела растянуть сама!
– Хорошо, солнце моё ненаглядное. Малышка моя изобретательная! Только…
– Что?
– Да я вот подумал… Может, если ты не против, вставить ей пока глазик – обратно в глазницу? Чтоб не болтался, как г…но в проруби. И чтоб я мог нормально пшикнуть?
– Э-э, ладно. Уговорил. Да и не отрезать же ей действительно – этот «нервный кабель»! – ласточка моя весьма грубо запихивает орган зрения в пустую глазницу. (Как он ещё цел остался!) Даже поправляет там – чтоб сидел не боком, а передом. Я киваю: «угу!»
[left]Пшикаю Раисе Хуснутдиновне в лицо. Из любимого проверенного