потом застрелиться. Вот они удивятся! И хана Европе. Очистится территория. Хорошая мысль, но я это приберегу на крайний случай. Поэтому будут, если будут, убивать меня на расстоянии. Внезапно. И в голову. Я могу на теле держать контейнер.
Теперь до ночи надо поспать, а потом, надо немного подвигаться, поколесить по ночному городу.
Тумбочку под дверь. Грохот обеспечен для непрошенных гостей. А для меня -- секунда. Спасительная. Схватить пистолет, скатиться на пол и открыть заградительный огонь. Или на поражение. Всё зависит от обстановки. Окно. Ну, что же. Просто опускаю жалюзи.
Сон. Сплю. Будильник в наручных часах тихо начал жужжать. Спать хватит! Волка ноги кормят! Вперёд! В ночь!
Зачем мне ночь. Гулять по Гамбургу? Хороший город. Отчего же не погулять.
Только меня не интересовали ни знаменитое озеро, ни соборы, церкви. Путь мой лежал в Университетскую клинику Гамбурга – Эппендорфа.
Одно такси. Потом другое. Выхожу за квартал, рассчитываюсь только наличными.
Заболел я? Ищу медицинскую помощь? Нет. В Германии широко практикуют трансплантацию органов. Даже закон приняли новый. Как тебе исполнилось 16 лет, так приходит запрос, мол, готовы вы стать донором органов после смерти? И если кто-то погиб, то к безутешным родственникам выходят специалисты, которые мягко убеждают дать согласие на изъятие органов. Это, при условии, что покойник при жизни не вступил в добровольное общество доноров после смерти. Получается, что все немцы – потенциальные доноры. Надо лишь его убить грамотно. Так, чтобы не попортить органы.
Одна из старейший клиник – Университетская на острие этого направления. Вот мой путь и туда лежал.
Нет, мне не нужны чужое сердце или почка. И печень не нужна.
Мне нужна сумка – холодильник с логотипом клиники и сопроводительные документы на перевозку органов. Вот тогда можно спокойно и привезти контейнеры с вирусом на английскую землю.
Это в России медицина финансируется не очень, равно как и охрана этой самой медицины. В Германии же медицина – сверхприбыльная отрасль. Донору почки из страны третьего мира заплатят девять тысяч евро. А тот, кому пересаживают – девяносто тысяч. Торговля наркотиками –мизер. Всё познаётся в сравнении.
И охрана в клинике хорошая. Толково всё сделано. И патрули объезжают этот больничный городок, и видеонаблюдение, и посты охраны на въезде и в здании. Датчики объемные и инфракрасные. Идеальная система охраны. Меня интересует морг.
Ирония заключается в том, что он не охраняется. Есть дежурный персонал и кнопка вызова охраны.
И надо вынести тихо. Не привлекая к себе внимания.
Тихо. Начали! Работаем.
Патрульный автомобиль на электротяге проехал. Снова появится минут через тридцать.
За регистрационной стойкой, положив голову на руки, спит медсестра. За её спиной – комната персонала. Не люблю бить женщин, но если придётся… то придётся. Не люблю бить женщин не из-за этических соображений. Нет. Просто с ними сложнее рассчитать силу удара. Слабые мышцы корсета скелета. Слабые связки. Кости черепа и шейные позвонки тоже слабые. Чуть не рассчитал силу, и можно убить.
Двери автоматические. Распахнутся и дама проснётся. Значит, не пойдёт. Немцы – народ прижимистый. Свет зазря жечь не будут. Света нет в здании. Добрый знак. Старинное здание. Построено с толком и красиво. Много выступов. Эх! Больное тело, прости, но надо. Или будешь мёртвым телом.
Поехали! Вернее, полезли! На второй этаж. За спиной рюкзак с вирусами. Вот будет смеху, если меня повяжут, да, залезут в рюкзак. Посмеёмся!
Окно старой конструкции. Поднимается вверх. Деревянное. И это хорошо! Ножом ковыряю раму, отодвигаю задвижку. Время! Время! Через семь минут появится патрульная машина. Немцы -- публика пунктуальная. Ходу! Неудобно. Прижиматься приходится травмированной грудью. Есть! Защёлка отошла. Вверх поднимаю стекло. Забрасываю тело внутрь. Быстро встаю, опускаю раму на место. Минута.
Ровно через шестьдесят секунд медленно проезжает патрульная машина, обшаривая фароискателем стены и кусты. По «моему» окну скользит луч. Секунда, и машина проехала дальше. Мало времени. Надо шевелиться, иначе могут и поймать.
И следов поменьше оставлять. Фонарик с синим светом. Какой-то кабинет. Офис, да, офис. Только вот выписывают, вероятно, бумаги на перевозку вот в таких кабинетах. Чёрт его знает! Надо смотреть.
Аккуратно перебираю бумаги. Похоже, что есть!
Везёт! Или не везёт? Перебираю документы. Мне нужны настоящие, не вызывающие подозрение документы. Можно, конечно, остаться на пару дней в этом чудесном городе, обжиться, познакомиться с персоналом. В медицине, традиционно, работают женщины. Небольшой роман, и я получу доступ ко многому в этой клинике. Только для этого нужно время. А времени нет.
Пока буду шуры-муры крутить, так меня полиция опознает или свои же… Приедет «кондуктор с билетом в один конец», или «эвакуируют» на Родину под видом тяжело больного туриста. Покатался, мол, пьяный русский на лыжах, вот и травмировался горемычный. В кому впал. Ничего не видит, не слышит, не чувствует. Не верите? Ткните его иголкой. Это так забавно. Вы его тычете, а он не чувствует. Видите его сопровождает группа медбратьев и санитаров. И что у них рожи бандитские! У нас экология плохая, вот и перекосило. А, что за футляры от скрипок у всех? Так они подрабатывают на похоронах скрипичной группой. Очень душевно играют. Хотите они вам похоронный марш на скрипках синхронно сыграют? Очень. Очень душевно. Вам понравится. Ну, ладно, мы пошли, и тело коматозника повезли. А то, что у него бирка на пальце ноги, так это санитары пошутили. Проснётся он, а у него бирка. Вот и посмеётся товарищ. Вы не переживайте. Это у нас, у русских, такие шутки. Ну, а если из комы не выйдет, так новую бирку не нужно. Уже есть.
Так оно и будет. И «санитаров» этих я знаю. Ни фантазии, ни вдохновения, ни полёта фантазии. Гора мяса. Говорят, что у них пули ото лба отскакивают, а бронежилеты не носят, потому что пули в мясе застревают. Они их потом вилкой выковыривают.
В этом кабинете я не нашёл то, что мне нужно. Зато на стене нашёл план эвакуации при пожаре. А там обозначен кабинет «экспедиционный отдел». Там, где выписывают что-то транспортных накладных.
Через минуту я в этом отделе. Что радует, так это минимальный уровень охраны в коридоре и кабинетах. Никаких датчиков для охраны. Только пожарные. И это хорошо!
Ещё десять минут, и чистые бланки у меня в руках. Прихватываю несколько копий бланков использованных. Нужно же иметь образец для правильного заполнения.
А теперь в царство мёртвых – в морг. Вернее – в разделочный цех. Здесь изымают органы для отправки пациентам. И здесь же они должны упаковывать их для перевозки.
А, значит, здесь же должна находиться и транспортировочная тара. Термосумки я нашёл быстро. Нескольких размеров. Вытаскиваю из рюкзака набор вирусов, подходит средних размеров сумка. Изнутри и под внешней тканевой оболочкой, она проложена фольгой, для сохранения температуры. Это хорошо. Меньше будет заметна на рентгеновской установке. Снизу вирус, слой льда. Потом орган.
Так, с сумкой определились, осталось что-то положить. Открываем холодильник. Здесь как в фильме ужасов у маньяка. Органы в баночках, контейнерах. Некоторые подписаны, часть без опознавательных надписей.
Ладно. Беру печень. На контейнере нет надписей. Может, и не для трансплантации она. Даже, если для неё, то, пардон, слишком много на второй чаше весов положено.
Нагребаю здесь же льда в сумку. Не хватало ещё, чтобы ливер испортился!
Контейнер с вирусами – в рюкзак. Всё нормально. Если придётся убегать относительно быстро, то сумку брошу.
Говорят, что чертям положено уходить точно тем же путём, каким и пришли. Так и я. Покидаю здание через то окно, в которое вломился. Ходу, милые, ходу!
Как вышел из окна номера, так и вернулся. Будет надеяться, что никто не видел моих манёвров.
Через час я в своём номере. На часах уже почти пять утра. Можно час поспать.
В семь тридцать я уже в аэропорту. Купил билет. Кафетерий. Завтрак. Кофе. Ещё кофе. Хлеб. Ем впрок. Нормальная еда. Вкусная еда. Организм, видимо, пошёл на поправку, требует белок, сахар. И сказал я, что это хорошо!
Жаль, что оружие пришлось оставить. Можно сделать документы на перевозку оружия. Но нужно время.
Документы я подделал очень красиво. В «Школе» я бы поставил себе «отлично». Удалось скопировать подпись. Очень качественно.
Досмотр. Лицо у меня равнодушное. Работа. Я летаю по всему миру. И мне скучно. Курьер. И для меня нет никакой романтики в моей профессии. Я – само равнодушие.
- Ставить на ленту сумку? Там органы.
- Ставьте.
- Поставлю. Без проблем. Только отметку мне в накладной сделайте.
- Зачем?
- Босс сказал, что рентген вредит донорской печени.
- Ставьте на ленту.
- Давайте я открою сумку, вы посмотрите, что там печень. Хотя! Не могу открыть!
Вид у меня растерянный.
- Там пломба. Открыть, и на ней будет написано «open».
Решительно ставлю сумку на ленту.
- Смотрите.
- Ладно. Снимайте. Иди. Спасай жизнь.
- Спасибо! Вы не представляете как выручили! Были случаи отказа донорских органов. Стали думать на рентгеновские аппараты в аэропортах. Вот. Спасибо. Вы спасли жизнь человеку! Спасибо.
- Иди! Не задерживай!
Тон уже добрый. Человек гордится своим поступком. Он спас жизнь. Очень важно, чтобы человек гордился собой. Он совершил благородный поступок! Этот таможенник расскажет об этом своей семье.
После таможенного контроля, сажусь в угол, надвинул шапку на глаза. Со стороны сплю. Рядом ящик – сумка. Вид потрёпанный. Не цепляется взгляд за меня. Только за термосумку. Характерная надпись. «HUMAN ORGAN FOR TRANSPLANT».
Через полуопущенные веки наблюдал за окружающими. Полицейские прогуливаются парой по залу. В руках одного открытый планшет с пачкой фотографий. Там как фотографии, так и фотороботы. Есть мои там фото или нет – не знаю. Да, и нет желания проверять это.
Посадка в самолёт.
Стюардесса была так любезна, что предложили пересесть на свободное место, там было просторно для меня и контейнера.
Символы. Символы. Люди –рабы символов. Благо, что в Бурсе эту дурь выбили с первых дней. Ну, а пользоваться слабостью других, верящих в нечто – это полезно для
