Алексей подёргал, чтобы убедиться в надёжности соединений шланги, электрические кабели, хлопнул по плечу Ивана:
-- Порядок! Бывай!
-- Спасибо! Счастливо! – ответил Иван, уже на бегу к двери своей машины.
Быстро забрался внутрь, закрыл дверь.
Машинист уже колдовал возле пульта управления.
Задача Ивана – быстро проверить давление воздуха в системе, в ресиверах.
Иван посмотрел показания приборов, прокричал Ивану Викторовичу.
-- Принял.
Начал проверять, как опускается, поднимается, поворачивается «лопата», как боковые «крылья» становятся в рабочее положение, возвращаются с исходное.
Затем проверил, как работает освещение. На специальной панели имеются ряд штоков, как на старых «Жигулях» «подсос». Только каждое положение соответствует включению определённой лампы.
А золотники, которыми управляют «лопатой с крыльями», тоже расположены спереди. Сверху их прикрывают полусферы, очень похожи на такие, как были расположены в школах звонки. Если по ним ударить, то тоже немного звенят. А под ними – рычаги. Вот они выпускают или запирают воздух, и механизмы опускают, поднимают, поворачивают. Просто, надёжно.
Калориферы начали нагревать воздух. Иван остатками воды залил угли в печке.
Машинист по радиостанции сообщил:
-- Готовы к работе! Поехали!
-- Ну, с Богом! Держитесь! – прошелестела рация.
Пол под ногами дёрнулся. Машина тронулась вперёд.
Скорость нарастала. Иван Викторович смотрел на часы и качал головой.
Из-за поздней подачи локомотива, уже на полтора часа выбились из графика. Ночью Транссиб меньше загружен, но всё равно ходят поезда. И вот в «окна» прохода между ними нужно очистить пути от снега для составов.
Снег в окно. Прожектор над кабиной машиниста машины бьёт вперёд.. Сверху добавляет освещённости прожектор локомотива.
-- Иван! Прибываем на участок очистки! Начали!
Потом продублировал на локомотив:
-- Приготовились! Начинаем!
-- Давай! – был ответ.
Иван вцепился в выступающую из стены рукоять.
Машинист плавно двигает рукояти воздушных золотников, лопата опустилась вниз.
Тут же почувствовали мягкий толчок, как будто машина въехала в тюк ваты. Первый раз Иван не удержался, упал. Вроде и мягко, но ощутимо. Скорость упала, перед стеклом поднялся снег с путей, видимость ухудшилась. И сверху снег и снизу снег. Как будто что-то изменилось на Земле. Мозг моментами путает картинку окружающего мира, с непривычки, по первости, голова кружится. Где верх, где низ непонятно.
Скорость снова стала нарастать. Иван встал рядом с машинистом. Он отвечал сейчас за боковые крылья.
Иван Викторович покрутил лопатой, пытаясь найти оптимальный угол сваливания снега с пути.
-- Открывай правое, будем подбирать.
-- Есть правое! – Иван двинул рукоятку золотника.
Правое крыло плавно вышло. Скорость снова упала. Снег заклубился справа. Машинист напряженно всматривался вперёд.
-- Есть контакт. Пошла родимая. – Иван Викторович удовлетворённо кивнул.
Снег сваливался на обочину.
-- Нормально. Сейчас выпускай левое, будем между путями чистить.
-- Понял! Левое пошло! – Иван уверенно двинул рукоять.
Пошире расставил ноги. Снова толчок и снижение скорости.
Какое-то время впереди не было видно ничего. Казалось, что за стеклом нет ничего кроме снега. Весь мир превратился в снег.
Через несколько минут, удалось вырваться из снежного облака, и понеслись вперёд. Снег срезался и сваливался на обочину справа ровной стеной.
Машинист кивнул Ивану:
-- Становись, помощник к рулям. Я покурю.
Присел на корточки, раскрыл дверцу печки, закурил, стал пускать дым. Скорость нарастала, из печки уже задувало внутрь, выбросило горсть пепла.
Машинист отскочил, захлопнул дверцу.
-- Тьфу,— отплевался от сажи, пепла. – Он чего там сдурел, «Шифровальщик»! Что за новости!
А скорость стала резко увеличиваться. Иван вцепился в панель:
-- Викторович, мне кажется или так оно и есть, но скорость больше семидесяти километров?
-- Мне тоже так кажется.
Широко расставляя ноги, машинист подошёл к пульту. Вцепился в обшивку.
-- Гораздо больше. – схватил рацию, заорал. – Локомотив! Сбрось скорость! Притормози!
В ответ не было ничего, только шипение радиопомех.
-- Эй! Алё! Вы слышите? – заорал Иван Викторович, постучал по ладони рацией. – Эй! Живые есть? Локомотив?!
-- Машинист! – Иван всматривался в стекло. Семафор. Красный!
-- Где? – Викторович подскочил к стеклу.
Схватил радиостанцию и уже заорал:
-- Красный! Сигнал красный! Тормози!!!
-- Может, не видят? -- с надеждой спросил Иван.
-- Нет. Здесь что-то другое. – машинист смотрел вперёд, в надежде, что локомотив сейчас применит экстренное торможение.
-- Может, лопату поднять? А то на такой скорости сковырнёмся с пути? А? – у Ивана вспотели руки.
-- Тогда он такую скорость наберёт, что мы с тобой с пути слетим точно. К гадалке не ходи. Так его снег тормозит. Иван! Тормози!
-- Есть тормозить!
Иван бросился к тормозу, рванул его. Воздух с шипением рванулся к колодкам. Резкий удар, Машинист и помощник упал на пол. Скорость немного упала. Противный скрежет металла, но движение продолжалось вперёд.
Поднялись на ноги. Теперь машину стало сильнее болтать из стороны в сторону.
Машинист смотрел в окно.
-- Ёлки-палки! Лес густой, нам с тобой на гроб пустой!
-- Чего? – не понял Иван.
-- Стрелка!!! – заорал машинист.
Они смотрели друг на друга широко распахнутыми глазами от ужаса. На такой скорости, на красный сигнал, либо на отбойник отправит дежурный или под откос, если взрежут стрелку. А махина сзади массой больше ста восьмидесяти тонн, об отбойник превратит в пачку сигарет их «снегач». «Килька в томате». Только вместо кильки машинист с помощником. Но размером с кильку.
Иван бросился снова к тормозу.
-- Тормози! – заорал машинист.
-- Торможу! – Иван снова давил на рукоять клапана воздушного управления тормозами. – Не тормозится!
-- Тормози!
-- Торможу! – Иван давил, что было мочи.
Снова скрежет металла о металл. Рывок, но скорость не сильно упала. Потом снова пошёл набор скорости.
-- Нельзя в рейс о всяких гадостях говорить! «Чёрного машиниста» вспомнили! И, на, тебе! У «Шифра» «башню и сорвало»! – орал в стекло Иван Викторович.
Иван бросился к экстренному тормозу. В хвосте машины, в пол вмонтирован типа большого винта с рукоятью наверху. Крутить надо. Только долго.
-- Всё. Конец! – заорал машинист. – Вот-вот стрелка!
-- Прыгай! – в ответ закричал Иван, яростно крутя ручку тормоза.
-- А ты?
-- Попробую остановить! Прыгай, Викторович! Прыгай!
-- Так ты убьешься! – машинист был в растерянности.
-- Прыгай! У тебя семья, дети! Один покойник лучше, чем два! Расскажешь всё! Прыгай! А то поздно будет! Давай! А я тормозить буду! Вдруг, да, чего выйдет!
Казалось, что кожа на ладонях задымится.
Машинист распахнул дверь, она сбоку. Выглянул, пропустил один столб линии электропередачи и сиганул тут же на улицу.
Иван Викторович поднял голову. Его мутило. Увидел как его машина стала падать, сходя с путей.
В голове сами собой всплыли строки из известного стихотворения «Баллада о прокуренном вагоне» Кочеткова. Эти слова знали все жители бывшего Советского Союза:
…
Когда состав на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.
Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.
…
Снова раздался скрежет металла о металл при торможении. Снова рывок, запах раскалённого металла. Рывок спереди… Машина стала крениться на правый бок. Правое крыло с хрустом сломалось. Лопата располосовала несколько шпал и с противный звуком вспорола рельс. Сцепка с локомотивом разошлась, шланги отстегнулись. Свет погас, машина легла на правый бок и заскользила вниз по обочине. Левое крыло болталось, воздух вышел, и по инерции его, то било по корпусу машины, то просто мотало. Как раненная птица пытается взлететь на одном крыле. Не взлетел.
Иван вцепился изо всех сил в ручку аварийного тормоза. Последнее, что видел, это как срывает печку, распахивается дверца, вылетает сажа, пепел.
-- Это хорошо, что я огонь погасил, а то бы сгорел. – последняя мысль перед тем как потерял сознание, сильно ударившись головой.
…
Начальнику Красноярской железной дороги на стол положили пухлую папку служебного расследования по ЧП с СДП-М и локомотивом.
Почти все заместители присутствовали на совещании. Сидели, молча, пока Рейнгольд изучит заключение служебного расследования.
Тот внимательно читал. Иногда доставал то или иного объяснение из пухлой папки. Читал, сравнивал. Заключение экспертизы по техническому состоянию локомотива он чуть ли не на просвет изучал.
Закончил, посмотрел на присутствующих:
-- Ну, и в чем вы видите вину машиниста локомотива? А?
[justify]-- Так ЧП