Вверх-вниз.
И какой урод придумал такую фигню! Не могли пришпандорить на кнопках и продавать. Купил, и раз - все на месте. А тут как проклятый, в темноте, пришиваешь его. Да, будь он проклят! И каждый день его менять! Все шею моют каждый день. На гражданке ни один дебил не придумал пришивать к воротнику подворотничек! Просто какой-то садист из тыловиков придумал! Я уже тихо начинал закипать. И понял, откуда рождается ненависть к тыловикам в армии - с подворотничка! А старшину ненавидят из-за тыловиков. Нет, он, конечно, свинья и без тыловиков, но с ними - он двойная свинья!
Тут вроде как кто-то услышал мои мысли и со стороны 41 роты раздался вопль:
- Бля! Какая падла спизди...а у меня подворотничек!
- В армии не пиздят, а проебывают! - послышался голос Вадима Бежко!
В голосе его слышалось самодовольство. Вот гад! Я присмотрелся. Он пришивал погоны. Значит, в точности исполнил инструкцию. Может и "приладил" у кого-то и подшиву? Знай наших! Мы - сорок вторая рота!
Лампы, что висели над нами, отбрасывали мертвенно-бледный свет. Свет, конечно, вроде как он есть, да, вот читать под ним, и подшивать форму крайне неудобно. Не очень-то и видно.
Да, и морды у нас окрашивались в голубоватый оттенок.
Гуров это заметил.
- Морды у нас синие, как у покойников, или как у алкашей.
- Эх, сейчас бы портвешка бы замахнуть стакашку. - Артур Ковалев.
- Был у нас в городе случай - Гуров начал рассказ. - дело было под Новый Год. Два дежурных кочегара в местной котельной, они там маленький район отапливают, как водится, затарились. В праздник же смена! Портвешка взяли, "чернила" всякие, закусончика...
- Слюна уже капает. - голос Женьки Попова.
- Ты погоди им завидовать. Ну, вот. - продолжил Гурыч - сидят, выпивают, все на мази. Новый Год встретили. Посидят, выпьют, потом угольку подбросят в топку. Все как каждый день, только вот праздник же - Новый Год! Он-то их и сгубил...
- Померли что ли? - Костя Фоминых - Фомич.
- Если бы померли! Хуже. Кончилось у них все. Не рассчитали, что в праздник так все быстро уйдет. А выпить-то еще охота. Ну. Что делать? Куда бежать? Народ, вон, шумит за стенками, гуляет, хлопушки, да, пробки из шампанского вылетают. Красота. Ну, вышли они. Ну, налили им несколько раз шампанского. А мало. Водичка сладенькая. Не более того. А душа праздника требует. И вспомнили наши кочегары, что рядом городской морг.
- Бр-р-р-р! - покойники ночью - Олег Алтухов.
- А ты их не бойся! Там спирт есть!
- Правильно, там где медик, пусть и патологоанатом, значит, там есть спирт! - поддакнул опытнейший Ефанов.
- Вот, именно так и рассуждали два друга. Они знали сторожа и пошли к нему. Но там такая закавыка. Сторож там приходящий. Он сидит и охраняет больницу, это все в одном дворе. А когда труп привозят, то он выходит и принимает. Что морг-то охранять? Покойники не разбегутся. И вот пошли они. Тихо выдавили окошко, на веревке один спустился, морг в подвале, с собой баночку трехлитровую прихватил. Свет зажигать опасно, могут заметить. Шарился, не нашел он спирта в бутылках. Стал открывать всякие банки с заспиртованными органами. Темно, так, на ощупь. Что находит, вытаскивает - в угол закинул, а спирт - в баночку.
- Гадость.
- И не упокоился, пока все эти баночки не опустошил. Но все равно, не получилось трех литров спирта. Ладно, вылез. И побежали мужики в свою кочегарку. Смотрели, нюхали, что же они "подрезали". И воняет жутко. А с другой стороны - спирт же он всю заразу убивает. Ежели, даже, допустим, была там чума, не надо ее бояться. Была чума и нет ее. Так спирт все убил. Развели они его. Сначала по чуть-чуть. Договорились, что если кому плохо станет - взывает "скорую", да, больничка, вон, рядом. Выпили. Поморщились, хотя, вроде и нормально прокатило. Посидели полчаса, посмотрели друг на друга. Нормально. Подкинули еще угля. Еще? Давай еще! Эх, хорошо, они рассказывали, пился тот дармовой спиртик. Мягонько катился, как по маслицу. Дальше -- больше. Выпили они все, что было. Упились в дым. Упали, уснули. Утром смена приходит. А они синие... Ну, все, думали, что померли мужики...
- Как синие? Ты же говорил, что они говорили, что спирт хорошо пился?
- Сбегали за врачами. Те подходят к ним. А они синие, цвет кожи - синий, как у удушенного морда, а сами в умат пьяные спят. Их на носилки и в отделение. Мужики как дрова, ничего и не чувствуют. И началось... Консилиум. Сначала смех. А потом надо же как-то их лечить. И давай и так и эдак. А кожа как стала по всему телу синяя, так и осталась. И терли эту кожу чуть ли не отбеливателем, хлоркой. Ни фига. Новая растет синяя! Потом уже давай исследовать то, что в банке осталось. Не могут врачи и химики сказать отчего кочегары посинели. И органы, что они выбросили, исследовали, может, там какая болезнь, что синеют. Не положено советским людям синими ходить! Они розовые должны быть, на худой конец с красными носами, но не синими. Так и не нашли отчего морды синими стали... Выписали их. Справки дали, что у них такой естественный цвет кожи, полученный в результате неизвестной химической реакции. Так их в городе и прозвали "синенькими" или "баклажанами".
- Пить-то бросили?
- Да. Какой там, бросили! Их жены бросили. Кому нужен синий муж? Может, от него дети синие будут?
- А кровь у них синяя, голубая?
- Ну, да, оттого и выражение пошло "голубая кровь", что кто-то из предков спирта опился? С органами консервированными.
- Да, нет. Кровь красная. Точно также как у негров. Кожа черная, а кровь красная.
- М-да, а если бы они начали размножаться, то положили бы основание новой расы - синих людей.
- Тебе такая баба синяя нужна?
- Да, ну, на фиг! В темноте на мертвечину похожа! Да, и на солнце, думаю, что тоже не нужна мне такая!
- А по мне сейчас хоть синяя, хоть черная, желтая, красная - всё едино. Только дай! И сейчас!
- Вот только о бабах сейчас не надо!
- А о чём? О еде?
- И про еду не надо!
- Об угрозе НАТО лучше. И сон проходит .
- Ну, да, ворваться бы на танке, как мой дед, в Берлин! Там и бабы и шнапс и жратва!
- Тьфу!
- Ладно, я пошел спать! К утру все выглажены, подшиты. Смотрите, не проебите фурнитуру! - я аккуратно сложил куртку и пошел в свою палатку.
В палатке кто-то уже спал, но основной массы не было, все подшивали форму. Точно также я аккуратно сложил брюки. Чтобы не помялись за ночь. И лег на свой матрас. Укутался одеялом с головой. Само одеяло лишь носит название. Оно вытерто, просвечивает. Но лучше такое, чем его отсутствие вообще. Так теплее, и так можно побыть в одиночестве, собраться с мыслями. На гражданке проще. Захотел побыть одному - ушел в свою комнату, и все. А тут не получится. Надо привыкать, что постоянно с людьми. И ты на виду и люди перед тобой.
Казалось, только закрыл глаза, как дежурный по роте трясет за плечо
- Вставай, через десять минут подъем! Форма номер два.
Одна из привилегий замкомвзвода - поднимают тебя за десять минут до подъема, и ты спокойно одеваешься, и не вскакиваешь со всеми, путаясь в штанах, куртке, не обуваешь сапоги со сбившимися портянками, а спокойно оделся. И спать укладываешься на десять минут позже всех. Смотришь, чтобы все улеглись. Можно спокойно, без очереди, суеты и толкотни умыться, выкурить сигарету перед сном.
Форма номер два - это когда ты с голым торсом. По пояс сверху раздет. Вышел. Туман. Зябко. Потираю плечи, руки. Сыро. Лето в Сибири быстро заканчивается. Всего две недели назад было за сорок градусов жары, а сейчас по утрам вместо росы, зачастую, иней серебрится.
Ничего хорошего!
Дежурный офицер посмотрел на свои наручные часы:
- Батальон - подъем! - заорал он.
- Сорок первая рота - подъем!
- Сорок вторая рота подъем!
- Сорок третья рота подъем!
- Сорок четвертая рота подъем!
Я тоже не отстаю от общего утреннего переполоха.
- Второй взвод! Подъем! Строится!
Замкомвзвода командуют взводам. Командиры отделений - отделениям.
- Первое отделение - подъем!
- Второй взвод выходи строится!
- Рота строится! - это уже старшина с перекошенным ото сна и жизни кривой мордой.
Рота быстро построилась. Быстрее всех. Отчего быстрее всех? Оттого, что больше дисциплины или лучше организована? Шиш! Точно также как и с утюгами, точно также и с туалетом. "Очек" на весь батальон не хватит сразу. А мочиться под березами не получится - светло. А в туалет уже охота. Холодно в палатке. Жидкости в организме, уже много, кажется, что еще несколько минут и из ушей польется. Секрет прост. Когда меня и других "замков" поднимают, то мы поднимаем свои взвода, и те тихо, одеваются и ждут команды "подъем". И выскакивают первыми, строятся первыми и в туалет бегут первыми.
- Рота становись! Равняйсь, смирно! Замкомвзводам доложить о наличии личного состава!
- Первый взвод, незаконно отсутствующих нет!
И так все взвода по очереди.
- Разойдись! Оправится! Через пять минут построение на физзарядку!
И вот наша рота, ломая кусты, несется мимо других рот. Которые только построились. Они переминаются с места место, перекатывая жидкость в организме, с завистью глядя нам вслед.
Эх! Хорошо же, все -таки жить на свете! Вот из таких приятных мелочей, например, как отлить первыми в батальоне и выстраивается жизнь!
- Рота строится! - слышен визг старшины.
Да, и по приближающемуся топоту сапог, мы понимаем, что нам на смену несется очередная рота страждущих. Теперь в проходе не столкнуться. Одни рвутся на волю из аммиачной душегубки, вторые мечтают туда попасть.
Вылетели. Свобода. И не так уж и холодно. Сквозь туман пробиваются первые лучи солнца. Я несколько раз взмахнул руками. Построились, побежали.
Теперь бежим, старательно обегая лужи. Скоро утренний осмотр, а поле завтрака - строевой смотр, и не дай Бог, если ты сейчас грохнешься на влажную землю.
Правильно мой дед говорил:
- Весной - бочка воды и ложка грязи, а вот осенью - ложка воды и бочка грязи. За зиму земля высыхает, вот грязи нет. А за лето и осень она напитывается влагой, и маленький дождь делает ее вязкой.
Так держать темп дышать! Раньше пытался бежать в ногу с теми, кто бежит впереди меня. Но построение по росту, и впереди меня бегут самые низкорослые из первого взвода. Я повыше буду. И где они делают два шага, у меня полтора получается. Не получается в унисон с ними бежать.
Весь батальон бежит по одной дороге . Первая рота старательно разбивает грунтовую дорогу, мы -- за ней. Ну. А четвертой роте достается уже не дорога, а вязкий пластилин. В потом... Возвращаемся по той же дороге назад. Вот мимо нас несется назад сорок первая рота. Оно бы все ничего, но никому не хочется бежать по траве, по ямам, кочкам, прикрытыми травой. И встречный поток пытается вытолкнуть нас на траву, а мы не желаем этого, и крайние толкаются со встречными, еще немного и упадем в грязь. Злость вспыхивает внезапно. Ненависть. Хочется раскроить тупые морды этих орлов из сорок первой роты. И слышны маты с обеих сторон:
- Куда прете!
- В сторону, сучьи морды!
- Пидары гнойные!
- Не напирай!
- Сейчас в морду дам!
- Ну-ка, дай!
- "Давалка" еще не выросла!
Выстояли. Разминулись. И вот нужно
