разворачиваться! И мы бежим назад.
И вот, уже сорок третья рота несется нам встречу. Первый взвод принимает вправо. И вот после относительно ровной грунтовой дороги, мы бежим по кочкам, рытвинам, мокрой от росы и инея траве, ноги разъезжаются как копыта у коровы на льду. Чувствую, что сапоги не то, что впитывают, а буквально всасывают росу. Сапоги как два кирпича. Руки бы отгрызть тому, кто придумал такие сапоги! Ну, а портянки, чую, уже всосали всю жижу из сапог и вот-вот вылезут из голенищ сапог. А, вот, интересно, а немцы воевали, у них тоже были портянки в сапогах или носки? Эх! Где мои кроссовки? Любил же дома вечером пробежаться по лесопарку по асфальтированным дорожкам!
Добрались без потерь. Где стрелки на штанах-галифе, которые с таким трудом и тщанием наводил вчера ночью?
Умыться и построение на утренний осмотр.
Умывальник - две толстых трубы с вкрученными в них кранами-сосками. Для батальона - маловато. Некоторые бреются станком с холодной водой. Б-р-р-р! Морда потом -- шкура ананаса. Шершавая, в коростах и ребристая.
Вот и утренний осмотр. Коль стрелки на штанах разошлись - бери две монеты и, зажав между ними след от стрелки, води вверх и вниз. Или расческу, и между зубцами води, наводи стрелку.
У многих проблема. Пардон за столь интимные подробности - идешь в туалет, снимаешь штаны, зависаешь на "очком", а брюки-то пачкаются о тщательно начищенные голенища сапог. Вот и ходили некоторые в грязных штанах на заднице. Поэтому прежде чем усесться необходимо в голенища сзади засунуть по куску газеты, которыми потом подтереться. Потому как с газетами были перебои.
Завтрак, все тот же клейстер (кому-то попадались куски картошки, кому-то - непроверенный овес) с кусками варенного сала, пустой чай и пиленный сахар.
И вот строевой смотр.
Построение батальона. Полковник Абрамов командует чтобы приступили к проведению строевого смотра.
Первый строевой смотр. Старшины рот выходят на десять шагов из строя, замкомвзвода - на семь, командиры отделений - на пять. Всех их инспектирует сам лично полковник Абрамов. Не положено делать замечания в присутствии подчиненных.
Старшины были из войск, так к ним были замечания на предмет ношения формы. Чтобы солдатские финты были устранены, такие как воротник "стойкой", сапоги заломаны пассатижами на кубики, лишнее ушитое - расшить.
Такие же замечания были и к замкомвзводам из войск.
Зато к тем кто стоял на сержантских должностях с гражданки спрос был по полной. Смотрели клеймение формы, как сапоги подписаны, наличие расчески, носового платка, как подстрижены, как побриты шеи, виски, как выбриты.
Правильно ли оборудована форма. Вроде больших замечаний ни ко мне, ни к моим командирам отделений не было.
Командиры взводов проверяли личный состав. Когда смотрели сержантский состав, то Вертков, Тропин, Баров были рядом. Рядом с моим взводом никого не было. Не было у нас штатного командира взвода. Вертков совмещал должности командира двух взводов. Он, конечно, пытался что-то сказать про мой взвод, но больше защищал и уделял внимание своему - первому.
Когда закончили проверять меня, то на правах командира пошел проверять свой взвод. Шел за Вертковым.
Вот и полковник Абрамов направляется в гашу сторону.Ходит среди строя. Делает замечания.
Ну, вот вроде и все. К моему взводу было мало замечаний. Зато у сорок первой было много. И был слышен их скулеж:
- Мы не успели погладится!
- У нас утюги украли!
- Я упал на физзарядке!
И жалко и смешно.
Смотр закончился, Абрамов удовлетворен, кроме 41 роты.
И мы гордые. Первый строевой смотр. У нас тут все впервые, но строевой смотр - как смотрины. Все обошлось.
- Не зря мы утюги прятали шепчет Мазур.
- Да, и бессонная ночь не зря прошла..
Полковник Абрамов также был удовлетворен первым опытом первых смотрин, потом дали пятнадцать на туалет и "прочие ненужности", как говорил капитан Баров.
Развод личного состава на занятия. У нашей роты было четыре часа строевой подготовки, потом изучение уставов.
Опять не обошлось без казуса. Строевая подготовка. В каждом взводе свой барабанщик. Правдюков забыл барабан.
Вертков долго смотрел молча на барабан, потом выдавил:
- Правдюков, бегом в столовую!
- Зачем, товарищ капитан?
- Возьмешь две ложки и будешь стучать по своей пустой голове, чтобы ритм задавать! Бегом марш, товарищ курсант, за барабаном!
- Есть! - Правдюков бросился в сторону палаток.
- Ослина потная! Порву на части! - шипел Гуров вслед Правдюкову.
Потный Правдюков вернулся.
Тропин обратился с краткой речью к нам:
- Докладываю методику строевой подготовки! 1. Недолгий показ! 2. Хреновый рассказ! 3. Длительная, мучительная подготовка!
И... Начали!
Барабанщики стояли в центре квадратов и задавали ритм. Медленно, синхронно.
Раз - удар барабана. Сделал шаг и завис в воздухе с поднятой ногой и рукой согнутой в локте, вторая рука, отведена назад. Носок сапога оттянут, до земли 60-70 сантиметров. Рука, согнутая в локте на уровне 3-4 пуговицы. Кулак параллельно корпусу. Рука, что ушла назад, строго назад, ни вправо, ни влево. Офицеры ходят и проверяют у всех как выполнено упражнение. А ты стой в зависшем состоянии.
Если по утрам на траве иней, то ближе к обеду солнце жарит и палит. Пот бежит по спине, просачиваясь в трусы. Штаны прилипают к ляжкам. Хочется почесаться. А еще больше хочется плюнуть на все и махнуть домой. Не для того я поступал в военное училище, чтобы шагистикой заниматься! Вон, есть рота почетного караула, что Мавзолей охраняет, пусть они шагают. У них красиво получается, весь мир любуется их строевыми па. А нам скорее в училище, удрать с этого полигона, там, говорят, и кормят лучше. В брюхе урчит сразу после завтрака. И мы уже не так брезгуем варенным салом. Пробуем, обильно посыпав красным перцем и солью. Если не нюхать его и не рассматривать, то, ничего - сойдет за еду. При мысли о еде, живот жалобно пискнул.
На хрен! Смотреть прямо перед собой, подбородок приподнят. Пилотка уже перестала впитывать пот и он струится по лицу, по шее, безбожно пачкая свежий подворотничек! А, задирая голову вверх, поневоле трешься шеей о "подшиву".
Бум-бум! Шаг. Снова завис. Прямо как в театре пантомимы. Только все в зеленом. А не в черном, с белыми лицами. Лица у всех красные и потные. Скоро станут зелеными, под цвет формы, от злости. Кажется, что офицеры просто издеваются над нами. Но все без смеха. Только крик взводного, исполняющего обязанности ротного:
- Делай раз!
И барабан с бараном-барабанщиком Правдюковым ("Правдоха-пройдоха":
- Бум-тум-тум!
Хорошо барабанщику, стоит в сторонке, переминается с ножки на ножку и барабанит в пластик.
Закончив одиночную строевую подготовку, строевая подготовка в составе отделения, взвода. Если нормальные люди на гражданке командуют "Налево, направо". А в армии все не так. Если нужно скомандовать строю в движении "налево", то командуют "правое плечо - вперед, марш!" И наоборот. Попробуй, разберись со всеми военными премудростями нормальному парню с гражданки. А что уж говорить про нацменов со слабым знанием русского языка?
Многие помогали им. Особенно Кулиеву в моем взводе. Олег Алтухов через Бадалова взялся обучать Кулиева русскому языку. Попутно, осваивая узбекский.
Это в школе учат иностранному "меня зовут", "это стол", "это дом". В армии как разговаривают? На матах. Вернее матом. Очень быстро и всем понятно. Недаром же старшие курсы нам рассказали армейский анекдот, что офицер. По выпуску из училища обязан владеть тремя языками: матерным - в совершенстве, командным - бегло, русским со словарем.
Вот и Олег, освоив бегло матерный на узбекском, стал его переводить на русский матерный. Бадалов старательно переводил Кулиеву, тот повторял. Алтухов и окружающие покатывались со смеху, корректировали Кулиева. Оказалось, что русский матерный имеет больше оттенков и интерпретаций, чем узбекский. А уже после витиеватую фразу с матерного, могущую обозначать многое, адаптировали к предметам, понятиям, действиям на русском. Многим во взводе это понравилось, и они активно включились в процесс обучения русскому.
Плюс знание некоторых слов узбекского позволяло общаться в присутствии других, так, чтобы они не понимали смысла. А, слова "бар" -- есть, "ёк" -- нет. Например, "сигарета бар?" (сигарета есть?). "Сигарета ёк, спичка бар" (сигареты нет, спички есть).
И ещё выражение, аналогичное русскому "договорились" -- "хоп майли".
Эти выражения надолго и органично вошли в лексикон сорок второй роты.
Что сближает, сплачивает коллектив? Правильно - ненависть. Ненависть к армейскому тупизму, долбоебизму. И срывались на своих же. Если кто-то сбивался с ноги при повороте, то все подразделение и все снова. Как в школе меня на уроке немецкого: "alle immer wieder von neuem" , что примерно означало "все вместе, всё сначала".
А были у нас курсанты, которые сбивались с ноги. Часто доставалось долговязому Матвееву ("Моте"), высокий, добродушный парень и кемеровских, мухи не обидит, но, что у него, что у Полянцева ("Поляна"), как в анекдоте про жирафа, доходит только на третьи сутки. Наверное, у многих высоких людей, прохождение сигнальных команд тормозится. Где-то посередине. Вот они тормозят сами и весь строй, вызывая недовольное шипение товарищей.
- Мотя - козел!
- Поляна, это тебе не в тайге шарится!
Особенно был горяч и востёр на язык Андрюха Гуров ("Гурыч")
- Мотя, я тебя после отбоя буду дрочить строевой подготовкой, будешь у меня ломать плац каблуками, пока не научишься четко поворачиваться. Из-за вас гидроцефалов, с Поляной, мы зависаем! Хотя, могли бы уже курить бамбук! (т.е. отдыхать, ничего не делать). Шланги ебан...ые! Жирафы длиннохвостые! Макаки сумчатые!
И вот снова на исходную, и отрабатываем строевую подготовку в составе отделений, взвода. До ротной "коробки" мы пока не доросли. Глядя на другие взвода, понимаем, что не мы одни такие тормоза. У них тоже бывает кто в лес, а кто по дрова.
Спустя годы службы я сам занимался строевой подготовкой с личным составом, как с молодым пополнением, так и со старослужащим. Чтобы управлять личным составом, он должен быть сплоченным. А, что зачастую сплачивает малознакомых людей? Правильно - ненависть, злость. В том числе и к командиру. А, когда все как единый организм сплоченный, объеденный единой целью, тогда он управляем и можно решать задачи, в том числе и боевые.
Но, тогда, в далеком августе 1984 года, я не думал об этом, тщательно отрабатывая строевые приемы. Моя задача была тогда - не уронить своего лица перед своими подчиненными, моими товарищами. Чтобы никто не говорил, что замкомвзвода - гризда не строевая, ходит как чмо. Чтобы что-то требовать от людей в армии, ты должен делать это сам.
Отец меня учил. Чем отличается командир от замполита? Командир говорит: "Делай как я!". Замполит: "Делай, как я сказал!"
И поэтому, постигая военную жизнь, приходилось стирать каблуки об асфальт плаца.
Снова
