Клад.

предосторожности, так как сумма денег при нём была не маленькая. Так у костра он и проводил своё время.

Пришлось ему ночевать только одну ночку, он не знал, сколько времени будет добираться до Вологды. По счёту деревень и их расстоянию друг от друга ему казалось, что ехать ему ещё долго. Никто из местных точно не назвал, сколько осталось вёрст до Вологды. Только в одном из постоялых дворов, куда он заглянул купить продукты, ему ответили, что осталось всего ничего — 20 вёрст, это была деревня Труфаново, на дворе стоял день. Захарий решил, что часа за два-три он доедет до города, а пока решил отдохнуть, поесть, да Чернушке тоже требовался отдых — столько вёрст проехали! Захарий не погонял лошадь, ехали умеренно, от шага переходили на рысь.

Закупив продукты, Захарий направился к тому месту, где был привязан Черныш, уложил продукты в специально сшитые сумки для длительной езды, которые свисали по бокам лошади. К Захарию подошёл щупленький, неприглядного вида мужичёк, осмотрел лошадку и Захария, после чего начал разговор:

- Барин, дело есть, не купишь ли золотое колечко за 20 копеек?

- Ты что-то, мужик, попутал — какой я тебе барин? Я такой же, как ты, видишь, извозчиком служу.

- Ну да, теперича наши извозчики на таких вот лошадях разъезжают. — Захарий понял, что мужик хочет вывести его на драку, а ему этого не надо, и, ни слова не говоря, запрыгнул в седло. Мужик не отставал, ухватился рукою за узду, придерживая лошадь.

- Слышь, мужик, лошадь барская, а барин стоцкий — ты б от греха шёл отселе.

Мужик отпустил уздечку и отошёл в сторону.

- Ты это не серчай, просто горит всё в нутри, опохмелиться бы, затушить пламя медовухой.

- Так я-то чем тебе помогу?

- Может, от барских денег что осталось, глянь, а сам скажи, что потерял, не будет же он тебя сечь за это?

- Кто его знает, может, и будет, не очень-то хочется за кого-то страдать.

Мужик не унимался, чуть ли не на колени падал, вымаливая на опохмелку, видно, ему и в самом деле плохо. Захарий смилостивился только для того, чтоб отстал от него — всяко он один, а то, не дай бог, могут злобу затаить, выследят да пограбят.

- Ладно, мужик, чёрт с тобой, возьму грех на душу, на тебе десять копеек и ступай, туши огонь — Захарий вынул из кармана мелочь, там как раз оставалось пятнадцать копеек. Дрожащая рука мужика уже тянулась за деньгами, Захарий отдал ему всё, что было.

- Вот видишь, даже больше даю, детям хоть пожрать купи.

- Выгнала меня жена, и детей своих более не вижу. Ты это кольцо-то возьми — протягивал он кольцо.

- Да не надо мне твоего кольца, оставь себе, пригодится. Да не балуй, а то враз на войну отправят. Сейчас солдаты по городам ходят, народ шатающийся забирают. Ну, бывай.

Захарий поехал своей дорогой, оглянувшись, увидел, как к мужику подвалили ещё пятеро.

- Вот так, у трактира, его жизнь и закончится, а эти люди даже проводить его в последний путь не придут — подумал Захарий, глядя на мужика.

Отъехав от деревни, он устроил себе привал возле небольшой речки, где мог искупать и напоить коня, да и самому надо было искупаться и помыться перед встречей с воеводой. Мечтал Захарий попариться в баньке, но пришлось весь путь купаться только в речках да озёрах. Отдохнувши, Захарий отправился в город, до которого осталось рукой подать. Город встретил его суетой. Телеги, гружёные товарами, сновали туда-сюда, люди были заняты повседневными делами. Захарий слез с коня и повёл его, держа за уздечку. Навстречу ему шла девица, он поинтересовался у ней:

- Скажи-ка, молодушка, где у вас постоялый двор находится?

Девушка указала ему дорогу к постоялому двору, и Захарий, следуя её указаниям, вскоре обнаружил искомое место. Этот постоялый двор отличался от тех, где он закупал провизию: здесь царили чистота и порядок. Захария встретили с почтением и предложили отдельную комнату, если у него есть чем расплатиться. Кроме того, ему предложили услуги по уходу за лошадкой, и Захарий с радостью согласился.

Дворовый человек также предложил:
— Если желаете, добрый человек, мы можем истопить для вас баньку.
— Конечно, желаю! Я только об этом и думал всю дорогу. Как вас зовут? — Захарий был в восторге от такого предложения и стремился познакомиться с этим человеком. В этом городе он был совсем незнаком, и ему показалось, что этот пронырливый человек может ему помочь.

— Меня зовут Владимиром. А вас как? — спросил Володька Захария.
— Я — Захарий, будем знакомы. После баньки подойди ко мне, мне нужно с тобой потолковать.
— Всегда рад помочь, если что-то надо, то я всё знаю и могу рассказать.

Банька была истоплена в соответствии с желаниями Захария. Дождавшись, когда дымный дух выйдет из парилки, Захарий наконец-то вошёл внутрь, а следом за ним — Володька с берёзовыми и дубовыми вениками. Замочив веники и поддав на каменку парку, Захарий несколько минут посидел, готовясь к парению, а затем лёг на первую от пола полку.

Володька сначала прошёлся по распаренному телу Захария берёзовыми вениками, а затем тот перебрался выше, что было нелегко для Володьки. Присев на корточки, он отхаживал Захария уже дубовыми вениками, а после сполз на пол и пополз на корячках к выходу. Открыв дверь, он высунул голову, вдыхая свежий воздух, уселся на полу в предбаннике, зачерпнул из корчаги ковш холодного кваса и выпил его, чтобы остудить разгорячённое тело изнутри.

Захарий после мыльни ещё какое-то время сидел в бане, а затем выскочил на улицу и опрокинул на себя ушат холодной воды. Забежав в предбанник, он, как и Володька, выпил ковш кваса. Он словно заново родился, от его тела пахло мятой и можжевельником, которые Володька запарил перед мыльней.

Захарий надел чистую новую одежду, которую приготовила ему Марина. Деньги он припрятал в надёжном месте, чтобы потом переложить их в свою новую одежду, а старую одежду бабы постирают, как сказал Володька. После бани Захарий с Володькой сытно поужинали, выпив домашнего пива. Захарий расспросил Володьку о том, кто бы мог помочь ему в деле с землёй. Володька, не задумываясь, объяснил ему, к кому следует обратиться.

— Вот что, Захарий, во-первых, коня своего на чужих глазах не показывай — ныне всех добрых коней на войну забирают, даже с монастырей подводы и лошадей забирают. Я ещё удивлён, как это ты сюда на нём добрался, видимо, по дороге тебе разъезды не встретились. Да и людей они стали забирать на войну, так что будь осторожен. Завтра я тебя сведу с нужным человеком. Это, может, у тебя в лесу всё тихо, а тут ох как всё неладно. Подати подняли, всё на войну тянут. По слухам, наши ратники ко Львову подошли, поговаривают — скоро война закончится.

— Я благодарен тебе, Володька, если всё у меня будет хорошо, то я тебя отблагодарю.
— Благодарить пока не за что, а вот если и в самом деле тебе повезёт, то я буду благодарен, если ты меня и мою семью возьмёшь на свои земли. Опостылело мне здесь — тишины хочется.

— Хорошо, договорились, а пока что я, наверное, посплю.

— Ну давай, отдыхай. Тогда до завтра.

Володька, попрощавшись, ушёл к себе, а Захарий лёг в чистую постель, сон его свалил сразу. Утром он проснулся в хорошем и бодром расположении духа. Первым делом он спрятал деньги в карман нижнего белья, спустился вниз, так как комната его была на втором этаже. Спустившись, он встретился с Володькой, они испили чаю с бубликами и отправились на встречу с нужным человеком.

По пути Захарий зашёл проведать Черныша. Тот обрадовался, мотал чёрной гривой, фыркал от радости встречи с хозяином. Захарий погладил чисто вычищенного коня, дал ему сахару, после чего они с Володькой отправились на городскую площадь к площадному подьячему.

Захарий встретился с подьячим, который представился Никитой Федоровичем Ремешковым. Выслушав Захария, Никита Федорович предложил ему пройти с ним до восточной стены кремля к писчей избе для дальнейшей беседы. Володька пошёл до постоялого двора ожидать результата разговора Захария с подьячим.

Никита Федорович достал карту, разложил её на дубовом столе и начал рассматривать то место на карте, про которое ему поведал Захарий.

— Да, Захарий, ты прав, те места не обжиты. Я сейчас ещё раз сверюсь с грамотами, нет ли за ними хозяина.

Никита Федорович достал толстую книгу записей, предложил Захарию присесть и подождать. Полчаса он листал страницы книги, внимательно всматриваясь в её страницы, наконец-то ему удалось отыскать нужные записи, в которых было сказано, что непашенные заболоченные земли находятся на рассмотрении местной власти, то есть воеводы.

— Ну что, Захарий, места и в самом деле не обжиты и заброшены, так что я думаю, что мы можем написать прошение воеводе Ухтомскому Ивану Тимофеевичу. Земельную грамоту я тебе напишу, составлю так, как надо, а после пойдём к воеводе на подпись и печать. А там как воевода посмотрит, но будем надеяться, что у нас всё получится. Только вот, Захарий, какое дело — моя помощь тебе обойдётся в сто рублёв, но зато все грамоты на землю будут принадлежать тебе и твоим предкам по наследству, а с воеводой сам договоришься. Ещё вот я тебе совет какой дам: ты в беседе с воеводой старайся его убедить в том, что земли тебе нужны для охоты и что ты собираешься разводить пчёл и выращивать лён, да не забудь предложить пожертвование на войну. Возможно, прошение твоё направят к царскому двору, но это навряд ли, такие дела решает воевода. Ну что, Захарий, начнём составлять грамоты? Ты-то грамоте обучен, писать можешь?

— Я грамоте мало обучен, пишу плохо, так что вы сами напишите. А что, деньги надо сразу платить?

— Хорошо, мы сами всё напишем, останется только приложить твою руку к грамоте. Деньги потом, когда всё будет составлено. Так что мы пока пишем прошение и составляем грамоту, ты можешь погулять, придёшь часа через два. Да не вешай нос, Захарий, дело-то твоё не так уж и безнадёжно. Это надо же тебе забраться в такую глухомань, зачем та земля тебе понадобилась? А у вас там в Белозерске всё монастырь захватил, государству-то мало чего принадлежит.

Захарий бродил возле крепостных стен в ожидании. Думы его были только об одном — чтоб всё получилось. Он не знал, сколько времени проходил возле стен, его окликнул Никита Федорович, который до этого предупредил Захария, чтоб тот далеко от избы не отходил.

— Захарий, поди-ка сюда, — позвал Никита Федорович Захария.

— Ну что, у меня всё готово, грамоту составил, прошение от тебя тоже написано. Пошли сначала руку приложишь к бумагам, а после к воеводе пойдём.

Никита Федорович прочёл Захарию то, что написано в грамоте и его прошении. Захарий внимательно всё выслушал, потом сам посмотрел грамоту и прошение. Его всё устроило, и он приложил руку к документам. Они с Никитой Федоровичем пошли к воеводе на приём. Воевода принял их в своей канцелярии. Завидев Захария, он сразу признал его.

— Ах, вот ты про какого охотника мне говорил. Здравствуй, Захарий Ермаков, промысловый охотник. Ты меня, наверное, не признаёшь?

— Да как не признать, Иван Тимофеевич, ты как-то наведывался к моему стану за пушниной к царскому двору.
— Никита, посмотри, он помнит меня, это замечательно! — воскликнул воевода, увидев своего старого знакомого. — Я внимательно изучил твоё прошение, Захарий, и, поскольку моё решение не