его семью до избушки. Выгрузив с телеги нехитрый свой скарб, Захарий и Володька с сыновьями отправились на лошади к причалу помогать разгружать товар. Нюрка с дочкой Надей остались у избушки. К ним подошла Катерина — познакомились. Катерина разместила их в избушке, накормила. Наденька устала от длинного пути и прилегла поспать на кроватку. Захарий с мужиками разгружали струги, а Володька с сыновьями перевозили товар к новой избе Захария. Черныша Захарий в первую очередь отвёл ко двору и привязал его на привязи, дав ему охапку свежего сена. Всем миром они управились с разгрузкой товара. Захарий дал мужикам по двадцать копеек. К нему подошла Катерина.
— Захарий, теперича мы можем и избу посмотреть — повела его в избу.
Захарий с крыльца зашёл в сени, там у стены справа стояла широкая лавка. Из сеней вошёл в рубленый коридор, в котором стояли сундуки с хозяйственной утварью. Из коридора вела дверь в жилое помещение. Захарий открыл дверь и вошёл в освещённое солнцем помещение — «Красный угол». Остановившись на пороге, снял шапку, перекрестился и поклонился образам, произнеся — «Мир дому сему».
Помещение Красного угла сияло белизной, по стенам стояли широкие лавки для сидения, на них расстелены сотканные льняные накидки. Над лавками на стене были полочки тоже с цветными накидками, на которых стояли всякие мелкие домашние вещи. В углу стояли иконы, аккуратно обнесённые вышитыми занавесками, подвязанными так, чтобы был виден образ и лампадки. На окнах красивые цветные занавески, на подоконниках стояла герань. В правом углу, напротив окна, стояла русская печь, над которой были видны широкие полати, всё было занавешено цветными льняными занавесками. Сразу за Красным углом, отгороженная перегородкой, находилась их спальня. За печью размещалась кухня со всякой утварью. В стороне от кухни находилась ещё одна просторная комната, в которой стояли сундуки, шкаф и комод. Во всех помещениях были настланы половики. Таким Захарий увидел своё жилище. Присев на лавку, ещё раз обвёл взглядом избу и произнёс:
— Да, вот это красота! Теперича нас точно можно назвать помещиками да купцами!
К его словам подстала Катерина:
— Ты это про што сейчас сказал? Какие такие помещики?
Захарий положил на стол документы — грамоту на землю и жалованную грамоту на поместье.
— Да вот такие, Катерина, мы теперича помещики и земля у нас есть своя — вот земельная грамота. Теперича будем заниматься своим делом, работать на себя, только налоги будем платить в пользу государства.
Катерине не верилось, может Захарка шуткует, да вроде он всегда был искренен в своих словах.
— Что-то, Захарка, я никак в толк не возьму — ни с того ни с сего и сразу в помещики? Это что ж ты такого сделал, чтоб тебя так наградили? — с подозрением переспросила Катерина.
— Воевода так сказал: «За службу во имя царя и России. За пополнение казны промысловой охотой». Да я теперича и сам не помню, в то время был в смятеньи. Вот пред тобой грамота, читай, там всё сказано.
— Кабы я читать могла, то я бы тебя и не спрашивала. Чем заниматься-то будем, делать что думаешь? — не унималась Катерина.
Захарий, чтоб она отстала, сказал так:
— Все эти вопросы мы с Мариной обсудим. Когда же она с сенокоса вернётся? Так хочется её поскорее увидеть.
— Так скоро приедут, она баб да ребятишек на сенокос наняла, так что у них всё справно получается. Нынче хоть погода не подвела, дождя не было, а до этого хорошо поливал. В огороде всё хорошо растёт, голодные не останемся. Захарка, коли тебе землю дали, надо бы пшенички да ячменя посеять.
— Надо ту землю ещё найти да обработать.
— Да и то, дай Бог, чтоб всё у нас сложилось — Катерина перекрестилась перед святым образом.
— Ты бы, Катерина, чаю поставила, что-то пить захотелось.
Захарий поднялся с лавки и отправился в сени, достал из мешочка жестяную цветную коробочку и отправился к Катерине, которая суетилась, кипятила воду во дворе на костре. Захарий протянул ей коробочку, в ней был заморский чай, что был для простого крестьянина в диковинку.
— Это что за диковина? — беря в руки коробку, удивлённо спросила Катерина.
— В этой диковинке чай, такие сушёные листья, очень ароматные и вкусные. Их заваришь, тогда и скажешь, как тебе — понравился или нет.
— А давай-ка, Захарка, мы сегодня праздник устроим в честь твоего приезда. Я с Нюркой приготовлю на стол, ты, наверное, чего-нибудь вкусненького привёз?
Захарий, улыбнувшись, ответил Катерине:
— Привёз вкусненького. Вот в этих кулях посмотришь и возьмёшь что надо. Будут незнакомые продукты, так спроси Нюру, она городская, знает, что к чему. Ты правильно придумала — вот так всем собраться за одним столом.
Катерина с Нюркой принялись за приготовление праздника. Марина с бабами возвращалась с сенокоса домой.
Сердце Марины словно предчувствовало, что Захарий вернулся из Вологды. Тенька, их верный пёс, тоже был взволнован — он бежал впереди, лая то ли на зверя, то ли просто так, для порядка.
Бабы, нагрузив сено на телеги, сидели на возу и пели песни. Перед самым домом Тенька, сломя голову, помчался к избе. Марина по его поведению догадалась, что приехал Захарий, и ноги сами понесли её навстречу с любимым. Передав грабли одной из женщин, она вслед за Тенькой побежала к избе.
В это время Захарий был на дворе у своего коня Черныша. Услышав знакомое радостное повизгивание, он вышел со двора. Тенька налетел на него, облизывал его лицо и руки, вилял от радости хвостиком и, повизгивая, тёрся об ноги Захария.
— Ишь ты, шалунишка, дождался наконец-то хозяина. Теперь-то мы с тобой не расстанемся, — приговаривал Захарий, обнимая и гладя Теньку.
До него донёсся знакомый и долгожданный голос его любимой Марины. Она подбежала к Катерине и с ходу начала спрашивать:
— Мама, где Захарка?
Захарий поспешил навстречу к Марине, она вертела головой, ища глазами Захарку.
— Вот и я, люба моя! — Захарка с объятьями бросился к Марине. Он прижимал её к себе и страстно осыпал поцелуями. У Марины от радости на глазах выступили слёзы.
— Да не плачь, Марина, всё хорошо, наконец-то мы добились того, о чём мечтали. Нам дали землю, и мы с тобой теперь помещики. Мы вот с Катериной захотели праздник устроить в связи с нашим успехом, а ты дай-ка мне с нашим наследником поздороваться, — Захарий погладил животик Марины, воображая, что гладит по головке своего первенца. — Как у тебя здоровье? Ты в таком-то состоянии очень-то не трудись, — предостерёг Захарка Марину.
Но Марина быстро его успокоила:
— Да всё у меня хорошо, а двигаться мне надо — это только на пользу. Как же я рада, что ты вернулся! А то думы разные в голову лезли, время неспокойное. Будем думать, что с землёй делать — я потом ознакомлюсь с бумагами, а сейчас праздник так праздник. А видел, как я избу перестроила? Ты уж не обижайся, что не по-твоему, но я же смотрела, как у нас строится изба на Руси, так я и сделала.
Захарий с Мариной позвали всех на свой праздник и веселились до утра. Захарий объявил:
— Вы все для меня стали как родные, и я в вас уверен. Вот что я вам скажу, други мои, теперича у меня есть своя земля, и я могу на ней делать что захочу. Если вы желаете жить и работать на моей земле, то я вас запишу как своих крестьян. Вы не думайте, что будете подневольными — вместе будем приносить себе в дом достаток. Вы за свой труд будете получать хорошие деньги, а я буду продавать то, что мы будем производить. Постройте себе дома, а после можете заниматься своим делом, если на него накопите денег. Вы уж меня извините, я не силён такие речи сказывать.
Люди зашушукались, стали меж собой переглядываться. Первым заговорил Архип:
— Новость так новость! Нас это, конечно, обрадовало. Так как мы черносошенные крестьяне, то нам всё равно, на кого по найму работать. Налог нам всё равно платить в государеву казну, за это нас не попрекнут — платим мы его исправно. Вот лично я согласен с твоим предложением, да и хозяева вы справные, в этом мы все убедились, а остальной народ пусть каждый за себя решает.
После слов Архипа все дружно закричали:
— Мы тоже согласны!
Такому решению людей посадских Захарий и Марина были рады. Пока люди пили, ели и плясали, Захарий с Мариной уединились в своей новой избе, обновляли семейную кровать, лежа на пуховой перине. Они были очень счастливы, что у них всё получилось.
Утром их разбудил звонкий крик петуха, который возвещал о начале нового дня. Гости с праздника кто-то ушёл к себе на ночлег, а те, кому было в тягость это сделать, остались на месте — кто за столом, а кто и под ним. Проснувшись, они искали на столе спасительный напиток, который придаст новых сил и рассеет в голове туман. Захарий понимал, что им тягостно, хотя сам мало выпивал, но ему было понятно то, что чувствует человек с похмелья. Глядя на страдания мужиков, он выставил на стол четверть самогону.
— Поправляйте здоровье, братцы, вон вас как корёжит. Сегодня отдыхайте, а завтра покумекаем все вместе о нашей дальнейшей жизни.
Вслед за Захарием из сеней вышла и Марина.
— Балуешь их, Захарка, а вот как сопьются, а с пьяну что не нагородишь. Попортят нам всё строительство, — то ли в шутку, то ли всерьёз сказала Марина.
Мужики тут же подхватили четверть с самогоном и пошли восвояси, на последок крикнув Марине:
— Ты, барыня, на нас не серчай, мы тебя никогда не подводили. Нам барин дал день отоспаться.
Не стоит их, Марина, сильно ругать, они же знают своё дело. Вот отоспятся, и всё будет в порядке, — заступился за своих работников Захарий.
— Я просто так, для порядка. Не принимайте близко к сердцу мои слова, идите отдохните, — произнесла Марина, спускаясь по ступенькам крылечка вниз к столам, где на краю скамейки сидел Захарий. Подойдя к нему, она предложила:
— Ну что, Захарка, пошли в избу, будем грамоты смотреть да толковать, что дальше делать будем.
Встав со скамейки, Захарий последовал за Мариной в избу. Усевшись в красном углу за стол, они разложили бумаги и стали в них разбираться. Марина, знавшая грамоту, прочла все бумаги и рассмотрела карту, на которой была обозначена их земля.
— Да, Захарка, что-то щедро они тебя наградили, смотри-ка, сколько земли дали. Даже титул помещика тебе дали, не зря мужики меня барыней обозвали.
Марина несколько раз пересматривала бумаги. Ей не верилось, что судьба так благочестиво к ней повернулась.
— Я вот что решила, Захарка, а не сыграть ли нам свадебку на Ильин день — там как раз страда урожайная заканчивается. Люди шушукаться начали, мол, не замужняя, а с брюхом. Сам-то пойми, грех какой, а так я интересы твои могу представлять, ежели что.
— Я тоже об этом думал. Так и решим — на Ильин день и сыграем свадебку. Я вот тут семян льна привёз. Воевода посоветовал, коль пшеница да рожь у нас не растут, так как земли таковой под них нет, то лён будем выращивать. А ещё займёмся пчёлами, пасеку поставим, ну и, само собой, охотой. После видно будет, что ещё придумать. Люди нужны толковые, чтоб и со льном умели заниматься, и с пчёлами. Нам нужно сразу деревни ставить. Беглого народу много, но за них и казнить могут, как-то надо переселенцев искать, заманивать к себе. Надо промеж крестьян слух о нас пустить, что есть такие, которые с добротой к людям
