Браслет-1-17. Гости дорогие

брал, небось, тоже понятия не имеешь?
          - Ну? Что я тебе говорил? - призвал он меня в свидетели. - Она во всём меня же и обвинила! - Он с досадой хлопнул себя по бокам. - Во баба! Ей, что называется, счастье привалило, а она...
          - Да какое, там, к чёрту, "счастье"?! - перебила его возмущённая жена. - Это "счастье", - она потрясла перед его носом пачкой сотенных, - хозяина имеет! И ему его отдавать придётся! Ты хоть это понимаешь?! Так вляпаться ещё суметь надо! Где взял? Говори!
          - Тьфу! - в сердцах сплюнул Санька. - Ты бы хоть людей постыдилась, что ли? - Он жалобно посмотрел на меня. - Ну и что ей сказать?
          Я уже жалел о содеянном.
          - Ладно вам. Деньги принёс я. Санька тут ни при чём.
          Она медленно развернулась ко мне:
          - Ты?
          - Ну да.
          - Выгораживаешь, - с ходу отмела она мою защиту. - Ты и к столу-то не подходил. Это его работа!
          - А тебе не приходило в голову, где он мог в нашем городишке взять миллион?
          - Да вот именно! - согласилась она, пожимая плечами. - Сама удивляюсь! Ну ладно там - сотня, ну две. А то ведь целый миллион! Бестолковщина какая-то!
          - Хорошо, - решился я. - Надеюсь, это тебя убедит...
          Но вдруг услышал предостерегающую мысль Насти:
          "А хуже не будет?"
          "Хуже уже некуда, - едва заметно дёрнул я щекой, - вишь, какой скандал вышел!"
          "Ну-ну, тебе виднее…" – неопределённо усмехнулась Настя.
          Наш мысленный диалог не ускользнул от прокурорского взгляда Санькиной благоверной. "Как будто разговаривают", - услышал я её мысль. Знала бы она, что попала в самую точку!
          Я сосредоточился. На столе, где лежала аккуратно сложенная и тщательно пересчитанная стопка из сотенных купюр, после того, как я щелкнул пальцами, появилось ещё пять, совершенно похожих на эту.
          -Ух ты! – подался Санька вперёд, а Нина непроизвольно отпрянула.
          - Что это ещё за фокусы? - нахмурилась она.
          - Это не фокусы, - я взял одну пачку из только что сотворённых и сунул ей под нос. - Это деньги. Посмотри сама
          - Может... как-то объяснишь? - сказала она в крайней степени замешательства… - Ведь так же не бывает...
          - Объяснять тут, собственно, нечего, - вздохнул я. Санька мне нашёл клиента, он мне заказал картину. Я её написал. Ну... этот человек и заплатил мне за неё... как и договаривались. Один миллион я принёс ему, - кивок в сторону Саньки. - За посредничество. Что же тут неясного?
          - Один... - заворожённо протянула она. - Извини за любопытство, а сколько же... их было?
          - Несколько! - ехидно ввернул Санька, хитро стрельнув в меня глазом.
          - А... понимаю... Ну а... это? - она неумело повторила мой жест при создании дублей.
          - Ах, это? - кисло улыбнулся я. - Будем считать это просто фокусами, если тебе так удобнее.
          Я вновь повторил щелчок и лишняя сумма растворилась без следа.
          - Дура! - вырвалось у Саньки. - Ей только что увеличили состояние в пять раз, а она: "Бывает!", "Не бывает!"
          Совершенно неожиданно из глаз Нины брызнули слёзы:
          - Да что вы из меня идиотку-то делаете?! - Она брякнулась на стул, закрыв лицо руками.
          - Ты и сама с этим прекрасно справляешься! - обречённо махнул Санька и поволок было меня в свою комнату, но я остался. Моими стараниями ситуация окончательно зашла в тупик и надо было из неё как-то выкарабкиваться. Вот уж действительно: сделай человеку добро и обретёшь врага. Но я с этим в корне не согласен. Это сказано кем-то в минуту крайнего озлобления.
          Мы стояли возле плачущей Нины и растерянно переглядывались.
          Настя тронула её за плечо:
          - Нина... Как-то неловко всё вышло... Может, мы пойдём?
          - Нет-нет! - подхватилась та и стала торопливо вытирать слёзы. - Это всё нервы. Не обращайте внимания. Жизнь такая, знаете ли... Бьёшься, бьёшься, копейки считаешь, а тут такое... изобилие! Сейчас будем чай пить.... - она было засуетилась но в недоумении застыла перед кучей денег, так и лежавшей на столе. - Куда же это?..
          - Да в мусорное ведро! - съязвил вновь возникший за нашими спинами глава семейства. - На кой оно нам? Мы и так, - он подмигнул мне. - сами с усами!
          - Другов! - одёрнула его супруга и пожаловалась Насте: - Вот так всегда: хамит, грубит. Спасу нет!
          - Что ж поделаешь? - хмыкнул Санька. - Такого прислали!
          Тут подала голос молчавшая до сей поры Валентина Николаевна:
          - Володя, а что же это всё-таки было?
          Я преувеличенно бодро отозвался:
          - Волшебство! Фокусы!
          Она покивала головой и как-то хитро глянула на меня, указывая на стол:
          - А эти деньги - тоже фокусы?
          - Нет, эти деньги настоящие. Честно заработанные.
          - Ага... - раздумчиво произнесла она, пожевав губами. - Значит их заработал ты?
          - Ну да, - не понимая, к чему она клонит, уже не так уверенно ответил я.
          - Хорошая у тебя работа... - она медленно выговаривала каждое слово. - А если не секрет, за что платят такие деньги?
          - Мама! - шикнула на неё сноха. - Вам же сказали, что это деньги за картину. А человека, который заказал Володе эту картину, посоветовал Саша. Вот Володя и отблагодарил его... таким необычным образом.
          Престарелая женщина задумчиво склонила голову:
          - И всё-таки я не пойму... Если деньги ты отдал Сашке, тогда с чем остался ты?
          - Так ведь это же не все деньги! - продолжила объяснять за меня сноха, собирая деньги в подол. Она уже справилась с потрясением: чудеса нашли доступное объяснение и она вновь обрела твёрдую почву под ногами. - Это только малая их часть.
          - Часть?! - поразилась та, медленно оседая на табурет. - Мы о таких деньгах только по телевизору, да про Америку... Хоть бы одним глазком посмотреть, что это за картина такая?..
          Я пожал плечами:
          - Её уже нет. Продана!
          Кто б знал, как мне надоело врать и изворачиваться! Но тут мне никто не виноват: сам затеял весь спектакль. Благодетель!
          - Ну-ка, пойдёмте, - Санька поманил меня и Настю за собой. - Пока тут едьба поспеет, я кой-чего покажу.
          Я охотно последовал за ним, но Настя изрядно меня удивила:
          "Я тут помогу, - услышал я, встретившись с нею глазами. - Надо налаживать отношения".
          "Вот и умница!" - похвалил я и скрылся в Санькиной комнате.
          Собственно, она являлась не только его комнатой. По совместительству она ещё была и спальней для супругов, Но в данный момент она превратилась в музыкальный салон, где Санька с увлечением поведал мне все перипетии приобретения той записи, которую безотлагательно и принялся мне демонстрировать. Я слушал, мотал на ус, дабы потом не канителиться с перезаписью, а просто приобрести пластинку, как это эффектно проделала Настя. Теперь это не составляло труда. Но вследствие этого обстоятельства как бы терялся ореол романтичности, придаваемый самому занятию, как комплексу невероятных ухищрений ради предмета вожделения. Я, конечно, не спешил сообщать Саньке о своих ощущениях, видя, как любовно перебирал он подаренные мною пластинки. При этом он время от времени как-то со значением поглядывал в мою сторону. Очевидно, на языке у него вертелась тысяча вопросов, но, памятуя о нашей договорённости, он героически помалкивал. Однако, в паузе между вещами он всё же не выдержал:
          - Ну а пластинки-то откуда?
          - От того же дяди, что и деньги, - парировал я невозмутимо.
          - Продал душу дьяволу?
          - Когда это дьявол занимался благотворительностью?
          - Бывали случаи...
          - И везде проглядывала явная корысть...
          Едва начавшуюся дискуссию прервала Санькина жена:
          - Мужчины! К столу!
          Упрашивали нас недолго.
          Настя моя, подвязавшись фартуком, орудовала над столом, помогая хозяйке. Я встретился с ней глазами и послал мысленный поцелуй:
          "Люблю тебя!"
          "Аналогично!" - последовал игривый ответ, сопровождённый очаровательной улыбкой.
          Половину стола занимал старенький чёрно-белый телевизор. Там какой-то мужик в тяжёлых с виду очках старательно втирал что-то рыхлому оппоненту, занимавшему чуть ли не весь экран и слушавшего доводы очкарика с кислым выражением на обрюзглой физиономии.
          - Чем богаты! - суетилась хозяйка, усаживая нас к столу.
          - Да будет прибедняться-то! - насмешливо прогудел супруг, выключая звук телевизора. - По столам миллионы валяются!
          - Другов! - не приняла шутки Нина. - Ты мне на нервы действуешь!
          Она сбегала на кухню за чайником и стала разливать чай по чашкам от сервиза, по такому случаю специально извлечённого из неприкосновенного запаса.
          - Может, покрепче чего? - ехидно осведомился Санька, заранее зная ответ.
          - Ради Бога! - передёрнуло меня.
          - А вы, сударыня?
          - Что-то не хочется... - слегка покраснела моя "сударыня".
          - Как знаете, - разочарованно прогрохотал Санька стулом, выдвигая его из-под стола.
          Наконец все расселись, исключая бабушку, работавшую пастухом у Юлечки, и Нина взяла на себя роль тамады.
          - Ну, гости дорогие... - начала она.
          - Что дорогие, это точно! - ввернул Санька и лихо подмигнул мне.
          - За знакомство, - посмотрела Нина в глаза Насте, не обратив на реплику мужа внимания. - Ну и... за всё остальное.
          - Сильно сказано! - хохотнул было Санька, но поперхнулся, встретив взгляд жены.
          Некоторое время мы попивали чаёк, обмениваясь незначительными репликами, относящимися, в основном, ко вкусовым качествам сладостей, приготовленных хозяйкой к чаю. И беседу эту вела преимущественно наша прекрасная половина, делясь кулинарными познаниями. Я же, растворясь в музыке, свободно доносившейся из Санькиной комнаты, оценивал её достоинства, наличие которых было несомненным. Сам он развалился на стуле, закинув одну руку за его спинку, а в другой держа чашку с чаем, искоса поглядывал на меня, желая знать, какое впечатление оказывает на меня его новое приобретение. Оно, это впечатление, видимо, отражалось на моей блаженной физиономии, и сие обстоятельство вызывало у него благодушный настрой с легкой примесью иронии. Как потом выяснилось, ирония эта относилась вовсе не ко мне, а к его благоверной. Она раздражала его отсутствием должной реакции на появление в доме невиданной суммы. Но тут он был не прав. Я выяснил это, слегка "коснувшись" её воспалённого сознания, где в такт сердцу билась паническая мысль:
          "Не может быть... Не может быть... Чтобы столько?... И за здорово живёшь?... Не может быть... Уйдут и всё кончится... Как и не бывало... Боже, как я устала!.".
          И всё в таком духе, не отличаясь особым разнообразием. Короче, это был шок. Чувства находились в расстроенном состоянии, и только внешнее благообразие ничем не выдавало той бури, что бушевала в её смущённой душе.
          "Тебе не кажется, что нам давно уже пора?" - услышал я Настину мысль, встретившись с нею глазами. Она выразительно посмотрела в сторону склонившейся над чаем Нины.
          "Ты права" - выпрямился я, ставя недопитую чашку на блюдечко.
          Но Санька враз усёк неладное.
          - Ты пей, пей! - подбодрил он меня. - На нас не обращай внимания!
          - Нет, Сань, спасибо вам большое за угощение... - начал было выползать я из-за стола, но встретил неожиданное сопротивление с его стороны.
          - Ну нет, граф ты