есть. Пап, давай, сначала ты мне дорасскажешь, а потом я уже книгу почитаю. Вовка хитро улыбался.
Что ж, куда теперь спешить отставному главному конструктору боевого лазера? И Виктор коротко рассказал сыну, как на берегу дальнего моря военные строители пробили глубокий туннель в скале. Вход в этот туннель закрывает толстая плита из крепкой брони. И когда к нашей великой и могучей державе летят американские космические бомбардировщики и плывут морские ракетные катера, то плита отодвигается, и из туннеля выходит невидимый луч, который пока бьет в десятки раз слабее, чем может. Но и тогда бомбардировщики и катера, почувствовав его, уже не могут лететь и плыть дальше. Начинается паника среди экипажей, а их радиостанции не слышат друг друга. В страхе командиры этих боевых машин приказывают повернуть обратно и возвращаются на свои базы.
-Так советские гиперболоиды надежно охраняют нашу границу,-закончил Виктор.
Вовка сидел на стуле, подложил под себя одну ногу по старой детской привычке, от которой было его трудно отучить. Рядом лежал Федя и прикрыв глаза тоже слушал рассказ Виктора. Он рассказывал сыну эти сказки, немного приукрашивая, с едва заметным юмором, как ему в свое время рассказывал такие же сказки отец. Смешно вспоминать это. Например, его отец назвал немецкий пистолет Вальтер: Вальтер Скот. Когда Витя говорил ребятам, что у него Вальтер Скот, показывая игрушечный пистолет, парни, кто побольше, просто ржали. А Витя верил своему папе. Некоторые такие сказки Виктор пересказывал Вовке, подчеркивая героические черты, которые были присуще его деду. Часто сын просил рассказать, как дед один на один взял матерого парашютиста-диверсанта, или как дед ходил на охоту на кабанов с немецким шмайсером. Последняя история пользовалась у Вовки самым большим успехом. « И вот сидят они в засаде и ждут, когда пойдут кабаны. Прошел один час, потом второй….. Стал к ним уже незаметно подкрадываться сон. Вдруг видит дед: прямо из тумана на них идет большущее стадо кабанов-секачей, здоровых, с огромными страшными клыками. Вскинул дед немецкий автомат и дал длинную очередь по вожаку стаи – как ни в чем не бывало идет вожак прямо на него. Бьет дед из автомата - пули летят рикошетом от крутого крепкого лба секача, а ему хоть бы что. Увидели это охотники, вскочили и побежали прочь. Тогда дед поднялся во весь рост, как будто перед атакой на фронте, отбросил немецкий шмайсер и вынул из кобуры свой незаменимый ТТэшник, с которым он ловил парашютистов-диверсантов. И со словами «коммунисты не сдаются» пострелял всех кабанов из самого лучшего для контрразведчика пистолета». И так далее…….с подробностями, которые Виктор каждый раз придумывал с пользой для сына. К концу рассказа Вовка обычно медленно приподнимался со стула и слушал затем стоя с полуоткрытым ртом.
К слову сказать, отец Виктора иногда «отмачивал» такие номера…., про которые Вовке было еще рано рассказывать. Мог пострадать авторитет его деда. Как-то в канун ноябрьских праздников нужно было зарезать поросенка, а специалист, которого приглашал отец по этому важному делу, ушел в суровый запой. Мать тогда «набросилась» на отца. Мол, какой же ты мужчина и контрразведчик, если такое простое дело сделать не можешь. И будем мы теперь сидеть в праздник без холодца. А холодец бывал очень вкусный. Виктор хорошо это запомнил на всю жизнь. (Вот такой бы холодец сейчас на закуску). Конечно не мог отец так подвести свое семейство. Надежный был человек во всех отношениях. Он решил взять вопрос на себя. Но видно жалко было поросенка Вячеславу Васильевичу, как безобидное живое существо. И решил он сначала борова оглушить, а уж потом….Выстругал отец топором дубину из подходящей березы. Делал все тщательно и с любовью, он умел работать руками. Молча за ним наблюдала его жена и маленький Витя. Потом мама увела сына домой. Через некоторое время в дом влетел отец и схватил свою кобуру с ремнем, которую имел обыкновение подвешивать над кроватью. Мама с Витей выскочили во двор и увидели отца, который бежал к мосту через речку Канавку. Спустя некоторое время под мостом раздались выстрелы. Потом они повторились еще несколько раз. Затем на берег выбрался отец с ТТэшником в одной руке и кобурой в другой. По виду пистолета Витя понял, что в нем кончились патроны. Под насмешки мамы отец пошел к соседу просить помощи для того чтобы притащить тяжелого порося во двор. Вечером, после того как поросенка опалили и подвесили в коридоре, отец за ужином рассказал что случилось. Пока он примеривался как надежнее ударить оглушенного борова ножом (а скорее не решался зарезать живое существо), тот неожиданно вскочил и, сломав изгородь, бросился под мост, где и был расстрелян из личного оружия, многократно проверенного на оперативной работе. Правда попасть удалось не сразу. Мама долго вспоминала отцу этот анекдотичный случай, как пример его мужской несостоятельности. А Витя считал тогда отца чуть ли не героем. Юмор в этой истории он почувствовал много позднее.
Виктору сейчас было неважно на душе. В такие минуты он все чаще вспоминал отца. И эту историю тоже иногда вспоминал. Никогда он не видел его недовольным жизнью, не слышал, чтобы отец жаловался. Так и стоит он перед глазами с семиструнной гитарой и улыбкой на его смуглом мужественном лице. Отец хорошо и весело с переборами пел под семиструнную гитару.
Девушка Ада,
Чего тебе надо ?
Ничего не надо
Кроме шоколада…
Эх, отец, отец… На душе было грустно и тепло. Однако Вовка вновь о чем-то его спрашивает.
- Пап, ты мне всегда рассказываешь как маленькому, а ты скажи правду, где такие лазеры установлены на самом деле, а то Петька не верит. Говорит, что я все выдумал.
- А где они установлены, есть военная тайна. Не болтай об этом, сынок. Наступит время, и я все тебе расскажу. Сейчас попей чайку и садись за уроки. Скоро придет мама и нас чем-нибудь покормит.
- Так бы сразу сказал, что тайна. Не бойся, я никому не проболтаюсь, даже Петьке, хотя он мой лучший друг. Правда, пап. А мама нескоро придет. Она идет сегодня на день рождения к тете Неле. Мама сказала, чтобы я сходил за хлебом и сварил на ужин пельмени из морозилки. На обед – суп стоит на балконе.
«Ах да, конечно. Придется самому идти в магазин. Надоели эти магазинные пельмени, а суп уже должен умереть от старости». У нее была привычка наварить им с Вовкой кастрюлю супа на три дня. Они ели, куда ж деваться. Иногда Виктор обедал в столовой, но столовскую пищу не принимал желудок. «Что они туда кладут ?», - всякий раз думал он, отведав какой-нибудь комплексный обед. Он вспомнил, что Ирина накануне как всегда твердо объявила: «Сегодня я иду на день рождения к Нелли Петровне. Приду поздно. Меня не ждите». И Виктор тогда в очередной раз подумал: «Может быть, меня нет ? Я для нее не существую ? Ну, пусть ходит в гости, раз ей там так хорошо без меня. Но ведь можно это и по-другому сказать. Не скажет по другому». Он знал это- уже никогда не скажет. Иногда Виктору становилось себя жалко. Он страдал от ее душевной черствости и закрытости. Похоже, что никого и никогда Ирина в свое сердце не пускала. Сначала, наверное, не умела: родители не научили, а потом уже не хотела, потому что привыкла к душевному одиночеству в те лучшие для женщины десять лет, когда талантливый муж был занят великими делами. Как будто какое-то окошко захлопнулось у нее внутри. Навсегда.
В последние годы их совместной жизни Виктор начал все острее чувствовать скорлупу, которой окружила себя его жена. Скорлупа росла и сделать было ничего нельзя.
Виктор понимал, что жалость к себе разрушительна, и боролся с ней, как мог. Он даже сильно подозревал, что в свое время такая жалость к себе погубила его отца. Нет, так распускаться никак нельзя. Если не изменить ситуацию внутри, снаружи она не измениться.
Утром он постучал в ее комнату и предупредил, что уезжает на дачу и берет Фрэда с собой. Просил, чтобы смотрела лучше за Вовкой. Она ничего его не спросила. В комнате стоял запах перегара.
«И даже то, что она этим гробит свое здоровье, сказать нельзя»,-подумал Виктор. «Может в ответ нагрубить». «А то, что ты свое здоровье гробишь коньячком, это как ?-прошелестел оппонент. «Но, она же женщина, а женщина должны выглядеть идеально»,-ответил ему Виктор. «Ну катись идеалист на дачу -идеальное место для неудачника, -парировал оппонент.
Как говорят, не бывает сорокалетних героев. Если даже встречают любовь на стороне , то предпочитают ее не заметить. Бросить все нажитое, включая ребенка, может далеко не каждый. Почти никто. Разве, что выйдет ситуация за границы приличия. Может быть тогда…. Но у них с Ириной вроде бы она за границы как-то не выходила. На что пожаловаться судьбе ? На то, что она с ним холодна. Не любит его сильно и романтично, как хотелось бы мужчине-идеалисту, воспитанного на книге Каверина «Два капитана». Скорее сейчас вообще не любит, но ведь и без любви же живут. Нет, без любви теперь Виктор жить не согласен. Особенно теперь, когда он ушел из дела. Из такого хорошего дела. Что ж, как поется в песне, без него будет дело верней. И Виктор уехал на дачу.
2. Уйти не просто.
Уйти не просто-просто уходить,
Задерживаясь тихо у дверей.
Наталия Десив.
В деревне он заехал в магазин и, договорившись с молоденькой продавщицей, взял бутылку водки. Из чувства самосохранения всего одну взял. Рыбные консервы, солянка….. Он знал, что на этом долго не протянет – заболит желудок. Купил еще две пачки гречневой каши (крупно повезло), овсянку и молоко.
– Тяжело нам с тобой , Федя, придется, -сказал он Фрэду, помня, что болезни у них примерно одинаковые. Стоит только начать Виктору страдать животом, как аналогичные проблемы начинаются и у пса.
В доме пахло сыростью. Мыши развоевали по полу старые журналы. Виктор не был здесь с ноябрьских праздников. Ему всегда казалось, что в его отсутствие дом, как верный пес, дремлет, ожидая приезда, и полностью просыпается спустя несколько часов, наполняясь духом хозяина. Этот дух долго сохраняет дом потом, но если не приехать, он иссякнет, а дом начнет разрушаться пока не погибнет совсем.
Принес дрова и затопил печку. Сел против открытой дверки и смотрел, как хорошо горят сухие березовые полешки. Федя лежал рядом и, наверное, грел свой нос. Вспомнил про подаренные часы. Он достал их из сумки и поставил на письменный стол на втором этаже в кабинете. Немного посидел в кресле… Фрэд и тут рядом, всегда почти неслышно следовал за ним. На столе лежали стопки толстых журналов и исписанных листков. «Надо все это обязательно сжечь»,-подумал Виктор. Он взглянул
