в правильном направлении во времени, жизнь всячески помогает этому пути. Одно событие соотноситься с другим – этакая цепочка совпадений.
Он позвонил в офис Козырева, чтобы уточнить время приема, но вдруг услышал в трубке, что набранный номер не существует. Виктор набрал этот номер снова, но в трубке было молчание. Он попытался разыскать в газете объявление, откуда списал этот телефон, однако, пролистав несколько раз подшивку газет, Виктор так и не смог отыскать нужное.
Ближе к вечеру, совершив самые неотложные дела, он поехал на Петроградскую. На улице было не по-весеннему сумрачно, хотя по-прежнему сухо. Отыскав здание, где располагался офис Козырева, он поднялся на пятый этаж и нашел 514-ю комнату. Странно, 514-я комната была всего одна. И не было никаких «а» или «б». Виктор постучался в дверь, никто не отозвался. Дверь была заперта. «Здесь уже не неврастенией пахнет, а чем-то покруче»,-захихикал оппонент, когда Виктор стоял у двери этой странной комнаты. Он попытался войти в соседнее помещение, но и оно былонедоступно. Наконец, Виктор вошел в следующую дверь, за которой сидели несколько женщин и что-то считали на счетных машинках. Он спросил про пятьсот четырнадцатые «а» и «б». Женщины не отрываясь составляли какие-то отчеты, и лишь одна из них, та, которая помоложе, улыбнувшись, громко сказала:
- Мужчина, вам наверное в пятьсот первую надо. Там вам все и объяснят.
Женщины почему-то засмеялись.
Виктор нашел к.501. На двери кнопками был прикреплен лист писчей бумаги, на котором крупными буквами было написано фломастером «Врач-нарколог Григорий Соломонович Рабинович. Часы приема 16-20».
На вахте он узнал где можно найти коменданта здания. Им оказалась бойкая пожилая женщина, вероятно украинка или белоруска , судя по ее говору. Они поднялись вместе на пятый этаж, и Виктор, показав ей комнату, спросил, что в ней находится. Мол, он собирается взять ее в аренду с вытекающими отсюда…..
– Тю! То ж склад тут быв. Вещицы старые, ненужные скидали туточки.
Комендант открыла комнату, которая оказалась забита портретами членов Политбюро, знаменами и ломанной мебелью. Он не рискнул больше спрашивать про «а» и «б».
Слегка испуганный Виктор вышел из здания института и немного постоял у входа. Вполне возможно он что-то перепутал. Может быть, есть похожие здания. Подул слабый ветерок. Какая-то бумажка прибилась к его ноге, и он попытался ее откинуть в сторону, но листок опять прилепился к этой же ноге. Виктор поднял листок, повертев его перед собой, прочитал: Гороскоп рождения*). От руки было вписано: В. Александров и его дата рождения. Дальше шли какие-то непонятные значки, а ниже был нарисован круг, разделенный на части. Пожалуй, он даже не удивился. Когда твориться такая чертовщина, наверное, идут в церковь. Сложив вчетверо листок, он сунул его в карман и заспешил на трамвайную остановку.
5.Возврата нет…..
Александр Владимирович Ларионов вряд ли решился бы уйти со своей престижной должности главного технолога, если бы не два неприятных обстоятельства, преследующие его уже много лет.
Во первых, как он считал, его постоянно использовало начальство в своих интересах, выбирая то как «козла отпущения» за собственные промахи в организации производства, то как грамотного и изворотливого специалиста, когда надо что-то отстоять в Москве для экспериментального завода. Ларионов отработал уже на этой должности десять лет, а повышение так и не заслужил. Может быть и заслужил, но его почему-то не повышали. Приходили другие люди, совершенно не знакомые с особенностью их производств, специалисты черт знает в чем, но имеющие приятельские отношения с кем надо и умеющие ладить с начальством. Если не вдаваться в большие подробности, эти ребята просто имели иную, чем Ларионов, «группу крови». В общем, рыбак рыбака… При нем по разным причинам сменилось три главных инженера и столько же их заместителей, а Саша должен был их всех учить. Вводить в курс дела, как говорил всегда директор экспериментального завода Анатолий Иванович Краснов. И приходилось вводить….годами. А что он мог поделать ? Если не учить этих «специалистов», то можно не только нажить себе серьезного врага, а еще и создать много проблем в связи с ошибками начальства. А ведь за главным технологом многочисленные бюро, лаборатории и инструментальное производство. Эти коллективы годами работают в условиях непрерывной гонки подготовки к выпуску новых изделий. Для того чтобы своевременно осуществлялись более сотни тысяч операций в цехах надо своевременно иметь инструмент, оснастку, спецоборудование, технологические карты…. Всего сразу не перечислишь, что надо иметь, чтобы в заданный срок изделие поступило заказчику. Число работников ОКБ и завода, недовольных главным технологом, может быть весьма велико. Это и рабочие, которым главный технолог утверждает нормы времени и расценки, влияющие на зарплату сдельщиков. Это и конструктора, которым он не подписывает чертежи, не учитывающие технологические возможности производства. Это и собственные работники, которые по праву считают себя высококвалифицированными специалистами и недовольны зарплатой или повышенной требовательностью начальника. Или тем и другим вместе. Так что, если хочешь работать на этой должности, надо уметь настроить свое непосредственное начальство в нужную сторону так, чтобы оно могло постоять за свои службы перед директорами завода и ОКБ. Вина за брак и срыв сроков выполнения заказов часто ложилась на службы подготовки производства. С другой стороны руководителю большого отдела, которым являлся Ларионов требовалась поддержка со стороны вышестоящих начальников, когда он наказывал строптивых подчиненных, не желающих признать свои ошибки. Ларионов вынужден был постоянно лавировать между интересами без отдыха пашущих низов и «волюнтаристских» верхов. У него это неплохо получалось. Когда ему на оперативках у директора пытались «забить мяч», он умело отсылал этот «мяч» в чужие ворота и, как правило, выходил с оперативки «без мяча». Многих это умение чрезвычайно раздражало. Особенно это сильно раздражало секретаря парткома Сучкова, который время от времени насылал на главного технолога свои партийные комиссии, расследующие причины всяких там невыполнений, руководствуясь решениями парткома.
В конце концов ко всему можно привыкнуть. Однако был один существенный момент.Александру Ларионову, несмотря на все его многолетние заслуги перед ОКБ, платили всегда зарплату по нижнему пределу должностного оклада в штатном расписании. И по его мнению не учитывали ни его опыт, ни квалификацию, ни внедрение многочисленных новых технологических процессов. Эти процессы директор и главный инженер с удовольствием демонстрировали заезжим контролерам из Москвы и местному партийному начальству. Мол, мы не спим. На уровне находимся. Боремся за качество и одновременно создаем условия рабочему классу и все такое прочее. Александр Владимирович пытался напомнить об этой несправедливости главному инженеру, своему непосредственному начальнику. Тот ему отвечал: «Ну что я-то могу сделать. По зарплате решает все директор. А ты знаешь, как он к нашим службам относится». Ларионов знал. Решил поговорить с директором.
«Саша»,-фамильярно отвечал ему директор,- «ты не кипятись так. Ты же знаешь, что у нас на первом месте производство. А фонд заработной платы ведь не резиновый. Вчера с двадцать первого цеха мастер Шилов подал заявление на увольнение. Пришлось добавить, аж двадцатку. Где я возьму себе нового мастера?». И далее, Краснов уже целиком переключился на производственные проблемы, закончив недоработками отдела главного технолога.
«На кой черт, я к нему пошел»,-подумал тогда Ларионов. «Знал же, что бесполезно у него клянчить зарплату».
Он часто вспоминал, как просил у директора себе машину. Пришли «Жигули» первой модели, а денег у работников ОКБ, стоящих в очереди, ни у кого не оказалось в тот исключительный момент. Ларионов пошел к Краснову. Ну и наслушался он тогда…..Мол, эта машина предназначена для рабочих. Нельзя нам, руководителям, подающим пример всем остальным, проявлять личную нескромность. В чем состояла эта нескромность ? Чтобы главному специалисту предприятия, которое выпускает сверхсекретные и суперсложные лазерные системы для обороны страны, ездить, как сейчас говорят, на «копейке» ?
Однако Ларионов не упустил тогда свой шанс. Сходил к Зимину и тот сразу распорядился профкому выделить машину главному технологу. Но очень все это было для Александра Владимировича обидно. Даже слова нехорошие вспомнил- совдепия проклятая. В начальство – «непрохонжэ», туда только дураков пускают… или научных работников, таких как Зимин. И замыслил тогда Ларионов слепить себе научную диссертацию. Вот «остепениться» он, тогда и утрет нос своему заводскому начальству. И в главке еще подумают, кому руководить таким ответственным производством. Этому любителю простых удовольствий Краснову или ему, Александру Ларионову, кандидату технических наук. Съездил в механический институт на факультет, который в свое время закончил. Поговорил с профессором Веселовским. Мол, расскажите, как это все делается. Насколько это реально, сложно и т.п.
- Да, нет, не очень сложно,-отвечал Веселовский. – Вы главным технологом, кажется, служите ? Так меня вы поймете правильно. Главное, знать технологию написания диссертаций.
Это было понятно Ларионову. Без знания технологии сделать ничего нельзя. Не возможно. Ни лазерную пушку по чертежам этого авантюриста и везунчика Александрова, ни.., как оказалось, диссертацию.
- Таким образом, - оптимистично продолжал профессор,- через восемь…, нет, пожалуй, десять лет диссертация вам обеспечена.
Далее он пустился в рассуждения о важности правильного выбора темы диссертации, какой-то апробации. Затем рассказал случай, как соискатель так и не сумел защититься, потому что внезапно скончался его руководитель. В другом случае, чтобы досадить руководителю соискателя «завалили» оппоненты, набросав в урну для голосования «черных шаров». В третьем, придрался всемогущий ВАК к оформлению диссертации. По мере этих рассказов настроение у Александра Владимировича испортилось, а первоначальный энтузиазм куда-то испарился.
- Ну так вам все теперь ясно ?-спросил Веселовский.
- Да, спасибо. Я….Я все это обдумаю как следует и тогда….
- Вот, именно, мой дорогой друг. Вот именно. Я думаю, вы меня правильно поняли.
Веселовский, этот старый мухомор, видимо над ним
