печать фирмы. Виктор увидел в дипломате наган и гранату-лимонку. Заметив его взгляд, Александр Владимирович мрачно произнес:
- Хреново все. Будем обороняться.
Это было трогательно и смешно. За время работы в «Меркуре» Виктор насмотрелся этих братков-рэкетиров. Наверное, подобных ребятишек нанимают, чтобы проучить должника. Здесь дипломат раскрыть не успеешь. Похоже, это понимал и Ларионов, а носил этот хлам для самоуспокоения или просто играл на публику. Колбасу он распорядился взять обратно у солидного покупателя. У покупателей пожиже рангом Ларионов возврат не принял. И недвусмысленно пригрозил прислать «бойцов», если не будет заплачена ему та часть денег, которая по договору причитается после реализации товара. Почти все работники фирмы, за исключением Ларионова и заместителей, несколько дней мыли возвращенную колбасу и продавали ее здесь же, недалеко от офиса, прямо на улице с лотка. Выкрутились, колбаса ушла. На то она и колбаса….
Виктор пару раз при случае выяснял с Ларионовым, насколько далеко тот способен пойти, если ему не заплатят деньги за испорченный продукт. С удивлением Виктор понял, что Александр Владимирович способен пойти на крайние меры. Вообще со временем для Виктора стало ясно: бизнесмены и криминал связаны крепкой связью. Они нужны друг другу и в данных условиях просто друг без друга не могут существовать. Такие отношения для него были неприемлемы. А Ларионов знал - выжить сейчас и не завалить бизнес может только волчара-шакал. Он давно перешел границу, которую устанавливает для себя каждый человек и знает, когда ее переходит. Наступает момент, когда нет границ. Ты ждешь постоянно удара и сам никому и ничего не спускаешь. Причем дело превыше всего. Люди потом. Раньше на их с Виктором службе на первом месте была Родина, а люди потом. Получается, при любом раскладепочему-то люди всегда потом.
Несколько раз Ларионов заводил с Виктором разговор, что готов ему выделить небольшую долю акций в его АОЗТ. Со временем, когда Виктор больше будет разбираться в бизнесе, он готов даже сделать его директором фирмы, а самому открыть еще одно дело. Сначала это показалось заманчивым. По крайней мере, работа не скучная. Теперь Виктору становилось ясно, что соверши он такой шаг, согласись с этими предложениями, и вряд ли его из этого дела отпустят, если что. Или игра по их правилам, или…. Жизнь испытывала его со всех сторон, не провалиться ли он в болото какого-нибудь корыстного интереса. Не продаст ли он свою свободу выбора за миску похлебки, хотя и очень сладкой иногда, но дающей неизбежную отрыжку, так как готовят эту похлебку на адской кухне обмана, разврата и вседозволенности.
В то же время аппетит Ларионова возрастал с каждым днем.
– Хочу себе еще один оптовый склад прикупить, ну и маленький «свечной» заводик подобрать. Такая борзая торговля – это, конечно, временно. Надо что-то посолиднее завести. Да и денежки можно отмывать на производстве. Давай, давай, Виктор Вячеславович, езжай скорее на свою родину. Сначала дашь им заказ станков на двадцать и сотню мельниц. Если неплохо справятся, купим их с потрохами. Вообще посмотри что там и как. Есть ли надежные люди. Кто из местных бандюганов контролирует этот завод. Количество бойцов и связи со Псковом. Сколько попросят на лапу местные власти. Ну, ты теперь все это не хуже меня знаешь.
Виктор знал – без братков и отката нынче дела не делают. В первых числах июня, передав дела Коробейникову, он поехал на родину, взяв с собой сына погостить у бабушки.
7.Начал задавать вопросы.
Собрание коллектива завода «Фотолит» проходило в помещении бывшего красного уголка. В более просторной столовой теперь не собирались – людей в последнее время заметно поубавилось. Только за прошедший год численность ИТР и рабочих сократилась раза в два. Остались наиболее квалифицированные специалисты, которым в этом городе просто негде работать по специальности. Они жили надеждой. Если в свое время ОКБ надеялось на иностранного инвестора, то заводчане мечтали о «добром дяде» из Питера или из Москвы, который даст работу. То, что он заберет за это в собственность завод, уже никого особо не расстраивало, так как заработков не было, а жизнь, несмотря на гайдаровские реформы, все же продолжалась.
Выступал директор завода Синельников, молодой, чуть полноватый мужчина среднего роста.
- Товарищи, дорогие, товарищи. Уже сегодня мы стоим перед выбором - с кем в самом ближайшем будущем нам работать и выводить завод из крайне тяжелого положения, в котором мы оказались по не зависящим от нас причинам. Вы знаете, псковский завод электроарматуры предлагает нам полностью перепрофилировать производство. Практически это предполагает почти полную замену или переучивание наших специалистов. Возрастет объем сборочных работ и существенно снизиться объем мехобработки. Как я понимаю, большинство стоит категорически против такого перепрофилирования. Поэтому сегодня очень важно рассмотреть предложение питерского «Меркура», который готов разместить у нас заказ на оборудование для фермеров и деревообрабатывающие станки с высоким объемом станочных работ. То есть с загрузкой наших основных специальностей – токарей и фрезеровщиков……
Синельников еще долго взвешивал за и против и, в конце концов, закончил сакраментальными словами:
- Вам решать, как жить дальше.
Виктор понял, что демократические бури совершенно испортили этого молодого человека, возможно, так и не дав вырасти ему в настоящего директора. Он вспомнил все эти СТК, попытки выбора руководителей в ОКБ, которые хотя и не были в полной мере осуществлены из-за вмешательства главка, но успели нанести вред дисциплине и ответственности руководителей за судьбы, возглавляемых ими коллективов. Очевидно, развал в ОКБ начинался именно со времени появления СТК. Но ОКБ - ведущее оборонное предприятие, а этот провинциальный заводик видимо испытал на себе всю силу демократических перемен. И его директор, вероятно, тоже. Отсюда неуверенность, желание переложить ответственность на коллектив.
С мест просили послушать представителя «Меркура». Виктор выступил коротко и аргументировано. Ничего не обещал. Требовал качества и сроки выполнения первого заказа, на основе чего фирма будет готова сделать выводы. В одной из реплик он услышал:
- То, что приезжий товарищ – местный -это для нас хорошо. Можно попробовать ему поверить. Да и видно, что специалист он грамотный и решительный. Но, кто такой этот Ларионов мы не знаем. Много сейчас всяких подснежников появилось. Так вот я и предлагаю: давайте выберем товарища Александрова директором нашего завода, а он уж сам решит с кем дружить, а с кем нет. Не сдаст же товарищ наш завод, потому что местный. Корни у него здесь. Да и он-то поумнее будет нас с вами. А Синельников, хоть и свой, но слабоват. Кисель. Так и будет воду в ступе толочь, да стройматериалы на дачу возить по ночам. Нам сейчас «Жуков» нужен, который бы остановил наше отступление. Навел бы дисциплину, прекратил воровство на заводе. Нас бы заставил работать без брака. Как вы, братцы- рабочие, на это дело смотрите ? Высказавшись, пожилой дядька с седой головой и в синем комбинезоне сел под одобрительные возгласы зала.
Народ явно обрадовался такому повороту событий. «Вот тебе шанс начать все сначала»,- поспешно предупредил оппонент. Но Виктор пока ничего в своей жизни менять не хотел. Он склонен был выдержать паузу, так как ясности в его внутреннем мире ( кто он сейчас) не было. С одной сторону ему хотелось побыстрей «взлететь», с другой - надо было прежде со многим разобраться. И Виктор ответил залу:
- Спасибо за такое доверие. Однако принять это предложение не могу. Руководство нашей фирмы пока устраивает ваш директор. Мы попробуем с ним поработать. Делать какие-либо кадровые перестановки, считаю, у вас нет пока оснований. Ясность конечно же появится после выполнения нашего первого заказа. Так что за работу, господа и товарищи. А мы вам поможем.
«Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел»,-прокомментировал его отказ оппонент. «И от тебя когда-нибудь уйду»,-пообещал Виктор.
В конце дня он сообщил Ларионову по телефону, что можно отправлять первую машину с материалами для изготовления станков. Также обрадовал Александра Владимировича, что заводик еще ничейный, к рукам не прибранный, потому что мороки много от этого производства. Местное начальство уже давно искало шею, на которую повесить умирающее предприятие с остатками авангарда всех трудящихся.
***
Перед тем как заснуть Виктор долго размышлял о прошедшем дне. Ему казалось, что он играет сейчас какую-то чужую роль, занимаясь этим пропащим заводиком. Но каково его действительное лицо было тайной для него самого. И это сильно осложняло его внутреннюю жизнь. Состояние внутренней неуверенности, какой-то подвешенности давало чувство внутреннего дискомфорта и потери времени. То, что предлагала ему сейчас жизнь, было рутиной, а он стремился выразить свою неповторимость. Уникальной когда-то была его мечта построить гиперболоид. И сейчас ни в коем случае размениваться не хотелось. В теперешних условиях, казалось, не существовало вообще для него никакой возможности заняться чем-то уникальным. С точки зрения собственного выживания, ответственности перед еще окончательно не развалившейся семьей предложения Ларионова и коллектива «Фотолита» были заманчивыми. Но кто-то незримый внутри не позволял ему их принять с душой. И он продолжал надеяться. На что ? Если бы он принял предложение, он бы себя предал, а затем предал бы и других. Кто-то хранил его от этого предательства.Виктор знал, что ситуация на производстве требует сейчас максимальной самоотдачи. И он готов к этому только внешне. Душа пригодится для чего-то иного…Для какой-то сверхзадачи, для новой мечты, которая одарит энергией и откроет ему путь в будущее.
Он зажег свет и сел за стол, положив перед собой листок бумаги. Вовка мирно спал на раскладушке, подтянув к груди одну ногу. Виктор улыбнулся этой его детской привычке спать в таком положении.
- Витя, ты чего ? Сердце ?-услышал он голос мамы в соседней комнате.
- Спи, мам. Все нормально.
Мама зашла в его комнату в халатике, очень старенькая уже и сгорбленная. Она присела к нему за стол и, тяжело вздохнув, твердым голосом сказала: - Витенька, знаешь, что я тебе скажу. Сними ты
