Но как избежать смерти в мысли? Как не устрашиться смерти? Есть единственный способ, который открылся мне только теперь. Если ты, читатель, думаешь о смерти, которая ждёт тебя впереди, подумай о том, откуда ты появился. Ты появился из неё же. Тебя не было целую вечность. И вот ты есть некоторое время. И потом тебя не будет опять целую вечность. Ты есть пропуск, лакуна в непрерывности смерти. Твоя жизнь - это перерыв в непрерывном движении смерти, которая для других есть жизнь, а для тебя смерть. Они живут вместо тебя, как и ты некоторое время жил вместо них, точнее, вместо кого-то другого. Не бойся смерти: умирая, ты возвращаешься в то состояние бытия, из которого вышел, родившись. Умерев, ты вернёшься "в себя", выйдя из состояния "для себя". Что такое жизнь в этом мире по сравнению с тем, откуда мы приходим и куда уходим, - из ничего в ничто? Это миг, то же что нас ждет по возвращению и есть все остальное, целая вечность. Как оно может страшить?!
И все же есть надежда, что пройдет вечность и опять все начнется сначала и очередь дойдет до тебя, до твоей для тебя уже новой жизни. Но это все та же жизнь, что есть здесь и теперь.
Жизнь есть страдание и смерть есть отсутствие страдание. Может ли жизнь быть без страдания? Есть ли нечто среднее между ними? То есть, жизнь, а не смерть, без страдания, и, напротив, смерть со страданием? Впрочем, в таком случае смерть не давала бы никакого утешения при её неизбежности.
Ну, ладно, допустим, что есть жизнь без страдания. Не это ли и есть покой? Покой от чего? От жизни, как страдания. Однако такой покой на веки вечные и есть самая настоящая смерть. Так, что можно сказать, что смерть есть другая страница бытия, которая открывается, когда закрывается страница жизни. Что там написано, одному богу известно. Или известно смерти, если бог есть вечная жизнь, а не вечная смерть? Есть ли там кто-нибудь? И есть ли кто-нибудь, хотя бы в вечной жизни, помимо самого бога? Там все одно, один бог. Здесь все разное. Бог есть Я, а я есть в роде Я его вид, идея. В нем есть идеи Я или духи от Духа. Вне бога мы разные в том смысле, что между нами есть сущая разница по той материи, из которой мы созданы. Наша форма или идея служит пределом материального воплощения.
Бог есть то, что есть всегда и везде. В этом качестве он беспределен, безначален и бесконечен. Но он есть не только чистое или идеальное, совершенное, актуальное бытие, но и сущность. Он есть есть. Но поэтому он есть он, как сущее, представленное всеми сущими, то есть, сверхсущее, их подставка, основа. Бог не просто есть живое сущее, существо, но вечно везде сущее. Мало того, бог есть разумное вечное существо. Бог есть одновременно Я и Ты, Свой Другой, то есть, Отец и Сын, как Излучатель и Рефлектор или Отражатель энергии, света или духа. Само божественное отражение есть любовь. Бог-Я есть вера, а Свой Другой надежда на спасение в Я. Так Я спасает самого себя в себе для себя, сознает самого себя.
Но как это самосознание будет становится во многом? Каждый живой сущий в душе или в сознании дойдя умом до Я, как предела умозрения, найдёт себя в самом себе. Но он есть не Я, как таковое, а локальное, ограниченное пространственно-временным континуумом здесь и теперь и действующее в материи, в природе.
В этом образе действия воплощения Я насколько явленным может быть Я? Другими словами, может ли дух стать материальным, полностью прозрачным, всепроникающим материал превращения, воплощения? То есть, в таком случае можно ли иметь в виду сверхъестественное, как естественное, реальное? Есть ли это явление самой сущности без остатка? Нет, всегда есть остаток в качестве нечто непостижимого, трансцендентного, как самого Я, "кто" (сущего) самости (сущности), которому имманентен "ты". Но ты есть в мире и поэтому бог или дух тебе трансцендентен, как телу.
Но в каком виде Я тебе имманентно? В виде сознания, уже превращенной формы Я (его подобия), символически данной тебе в языке и иллюзорной в игре воображения в качестве образа бога или Я. В этом смысле у существа с заданной (переменной) разумной душой или самосознанием есть материальная природа с данным (постоянным) вещественным телом и полем энергии в качестве данности.
Итак, у человека есть то, что дано, для превращения, точнее или вернее, преображения, становления в сознании тем, что является избыточным для материального мира, то есть, имеющим не только значение тождества, но и смысла тождества тождества и различия.
О чем здесь идёт речь? О личности человека, которая не ограничивается его природой, но особым, осмысленным образом выражает в нем как в отдельно взятом сущее всеобщую сущность Я в мире уже не тел, а душ, сознаний в телах. Особость такого выражения и есть его таковость, конкретность в связи с другими "я". Эта связь душ и есть дух или душевное общение в качестве личной связи, подставкой которой является само Я.
Однако понимание его уже в качестве феномена, того, что оно есть свое явление в образе, в лице человека, иллюзорно, есть лишь представление в человеческом сознании, в душе. Это даже не сама душа человека, а только её представленное понимание, каким человек видит себя в себе, может быть, ещё для себя, и только потом уже для других. То, что другие видят в нем, вступает в спор с их представлением себя, пытается выйти из образа себя в который его заключили, замуровали чужие, являющиеся для него плотски близкими, вроде его родителей или детей, а лучшем случае душевно близкими, го все же другими. Никакая дружба или близость с другими существами не сможет преодолеть твою уникальность, которая итак останется для них тайной.
Впрочем, для многих людей их собственная уникальность, а не только божественное Я, так и останется "тайной за семью печатями" в силу их недоразвитости в мысли.
Многие люди используют мысли для самоутверждения в материальной жизни, приспособления к природе своего тела естественным образом или к обществу себе подобных существ уже искусственным, то есть, техническим или культурным, магическим, религиозным, художественным, научным образом путем чтения, письма и счета. Мне по причине моего вымышленного происхождения не хватает силы на то, чтобы не только подумать и осмыслить жизнь, но и жить, как я думаю и мыслю.
Взять моего автора, я в этом похож на него. Он нервничает от своего бессилия, сильно переживает, но быстро отходит и делает то, что скажут другие, думая уже о своём. Он понимает, что "овчинка выделки не стоит", - бессмысленно убеждать других в том, что он думает, потому что мыслит. Всё равно другие подумают не это, а то, другое, по-другому. Поэтому мысли одно, думая о своем, чтобы дать повод другим думать о другом. Только это и имеет смысл в беседе с другими.
Здесь мы натыкаемся на предел в понимании даже в душевном разговоре. Этот предел понимания и есть Я, который доступен только богу, а не мне и не тебе, не вам, любезный читатель. Иллюзорным способом его преодоления является любовное чувство, которое просто "снимает" напряжение понимания.
Конечно, могут быть единомышленники, но и они, будучи намного предпочтительнее бестолковых друзей, просто неспособны понять до конца друг друга, при условии, что они хотя бы понимают самих себя. Понятно, когда понимают понятное, но как понять непонятное? Его, естественно, не понимают непонятным, непонятым. Разве можно понимать непонятное?!
Но есть такие умники, вроде Николая Кузанского или Семена Франка, которые вроде понимают непонятное непонятным образом! Как такое возможно? Вероятно, чудом! Ничего себе шутка! Или глупость? Как можно понимать и не знать, как понятно?! О чем это говорит? Естественно, о недомыслии, о том, что понимание не додумали до конца, до самого смысла. Взять то еще выражение: "Постижение непостижимого непостижимостью"? Что это такое? Форменное издевательство над мыслью!
Однако если на это высказывание посмотреть с другой стороны, то в нем есть своя, так сказать, "превращенная логика": как ещё постигать непостижимость, понимать непонятность, если не ею самою непостижимостью или непонятностью согласно методу уподобления или аналогии: подобное стремится к подобному, по аналогии, что характерно для эмпирического, примитивного сознания древнего мага-дикаря или следующего за ним средневекового мистика-варвара. Для цивилизованного ученого аналогичное мышление есть своего рода "моветон". Конечно, так думать теперь нельзя, - это не толерантно, это тоже дурной тон. В наш век все возможно, все равно.
И все же в чем здесь заключается смысл? Я не понимаю, в принципе, то, в чем, вообще, нет смысла. Но в чем есть смысл, однако он скрыт от моей мысли, он, по идеи, может быть вскрыт и поэтому я могу понять его. Что же его закрывает? Возможно, крепкая скорлупа, как орешек, герметическая упаковка в саму себя, или моя мысль, которая отражается в поисках искового ответа от его зеркальной поверхности, находя только саму себя в виде риторического вопроса.
Как же сделать прозрачной границу между понятным и непонятным, как перешагнуть через неё, как совершить транцензус? Скачком в абсурд веры? Это запрещено условием задачи смысла. Правда, если он есть. Если его нет в том, что есть для нас загадка, отгадать бессмысленно. Есть ли загадка без отгадки? Или есть вечная тайна?
"Но как же, - скажут иные дерзкие отгадчики, - в таком случае можно говорить о смысле абсурда, о смысле самой бессмыслицы (нонсенса)" Что им сказать в ответ? "Вот вам и флаг в руки"? Обидятся. "На обиженных воду возят".
[justify] Есть более простое решение: следует перейти на уровень выше в понимании, на мета-уровень, с которого
