Какая школа мне ближе? Естественно, школа мысли. Только я существо вольное, не школьное. Я не могу думать сам, если меня кто-то учит. Учитель мешает мне думать самому.
Выходит, он навязывает мне, внушает свои мысли, делает их меня подражателя. Вероятно, я слишком впечатлительный, чтобы быть учеником. Для меня это очень опасное занятие. Лучше мне самому быть учителем и учить самого себя. С этой проблемой связана другая проблема - проблема молчания в разговоре.
Как можно беседовать с тем, кто тебе не отвечает, но молчит? Разумеется, никак. Это сродни разговору человека с животным, например, с собакой, которая, как говорят, «все понимает, но молчит». Понимает ли, если она не думает? Ну, конечно, нет. Она еще не думает, как человек, но уже переживает. Что именно? Естественно, материальное, то, что переделываем. Собака переживает, сочувствует тому, кто её кормит. Вот и все. Это закрепляется в качестве условного рефлекса в её отношении к хозяину. Такой алгоритм люди по своему недомыслию и называют "пониманием". Тем самым они заблуждается на её счёт и сочиняют сказку, творят миф, занимаются мистификацией, которая свойственна магически настроенным существам.
Но как быть с богом, который молчит? Он же все может. Следовательно, имеет говорить и на человеческом языке. Почему же он молчит? Или он не все может? Однако если он не все может, то какой он бог? Не странно ли это?
Может быть, бог потому молчит, что хочет того, чтобы человек сам ответил на поставленный им же самим вопрос? Наверное. Он помогает только тем, кто сам себе помогает. Молчание бога наводит мыслящего на мысль о том, что бог находится в тебе, и он есть Я. Поэтому ты находишься в нем и тебе не надо слышать его отдельно от себя. Беседуя с богом, ты говоришь с самим собой.
В итоге я начинаю понимать, что наилучший способ или образ школьного обучения отличается от всех прочих способов тем, что не ограничивается только одним центром образования. Не важно место и время образования, его локализация, но важен сам образ мысли чувства и действия.
Посредством него то, что есть в себе, становится тем, что есть для себя. Так в обучении, образовании происходит открытие самого себя. Обучение тому или другому без отрыва от того, кто обучает, приводит к обучению самого себя. Казалось бы, с тобой ничего не происходит такого, чего не случается с другими учениками, но нет, внутри тебя рождается, пробуждается твой учитель, видимым образом которого является тот, кто обучает тебя. Это и есть ты или Я.
Так производится Я без отрыва от самого тебя и тем самым преодолевается, "снимается" отчуждение от самого себя, которого не избежать в школьном обучении путем примера, подражания ученика учителю.
Следует не только творить через подражание, повторение, вторить другому, искать у него совета, но и подражать, повторять через творение, то есть, творить не другого, а самого себя. Пускай другой творит сам себя, если у него есть такое желание. Мое желание не есть желание другого, но самого себя. Но это не значит, что другой не нужен в обучении. Он нужен как другой, чем ты. Важно увидеть в нем, в учителе или другом ученике, не себя, а другое Я.
Это тот случай, когда не бытие определяет сознание, как бывает с человеком в массе, с массовым человеком, с человеком массивным, с массой данных, информационным человеком, человеком-фактом, но сознание определяет бытие, ибо это сознание разумного существа. Таким образом у разумного существа, как личности, само бытие является сознательным.
Конечно, бытие является таким не всегда, но довольно часто, чего нельзя сказать о фактическом (терминальном) человеке, который находится в сознании, естественно, случайным образом, не сам по себе, а благодаря другому, а тот посредством третьего и так далее по списку (реестру), по цепочке близкого общения, как было у маркиза де Сада. Для того, чтобы такого рода общение преобразилось из натурального в духовное, необходима идея, в которой, как в котле, котелке "сварилась" личность-мысль. Она и есть мыслящее существо по идее и по понятию, а не по факту, как бывает с человеком в массе, в обществе.
В этом обществе действует закон: общественное (рабское) бытие определяет господское сознание. Если перевести философскую формулу этого определения на бытовой язык человеческого обычая, мы получим следующую импликативную конкретизацию, уже понятную обывателю, как человеку "факта", который всегда с ним: "чем больше зависимых людей от тебя, которых ты имеешь в виду, то есть, чем больше людей работает на тебя, тем меньше ты зависишь от них, а значит, свободен для себя с целью получить полное удовлетворение от них".
Вот такой имеется в виду превращенный, если не извращенный, способ натурального социального обмена веществом, энергией и информацией, что люди закамуфлировано называют "счастьем". Чем больше людей имеешь в виду, тем становится яснее, что с ними следует делать, чтобы быть удовлетворенным, счастливым. Таков человек в массе, но не в идее.
Идейный человек, напротив, есть не пользователь, но творец человеческих отношений, которые он понимает в качестве отношений смыслов, "потолков", а не "полов". У обывателей то, что есть внизу, есть и, на веру, наверху. От того у них боги так похожи на людей, что производят их из себя и для себя, то есть, имеют людей в виду.
Дело не в том, чтобы иметь богов в виду, - они невидимые (между тем на словах их видимо-невидимо), - но в том, чтобы понимать самого себя, что невозможно сделать иным образом, нежели духовным, божественным. Этот образ и есть Я.
Человек же по-прежнему относится к богу рабским, а не божественным образом, как он того заслуживает, ибо видит в нем господина, который имеет его в виду. Поэтому человек в себе, в тайне, бессознательно мечтает, желает, воображает, как он имеет того в виду.
Между тем бог нужен не для того, чтобы его иметь, имели в виду. Бог, вообще, не имеет к этому никакого отношения, так как его дело не иметь, а быть, творить, чего он и людям желает. Для мыслящего существа творить - значит быть Я. Здесь есть, а не имеет место, духовное пробуждение, прозрение в духе, а не материальное рождение.
Вечность доступна, по идее, только в мысли. Материально человек находится во времени, имеет в нем место. Слово материально. Изложение истории на словах раскручивается в виде сюжета, в который закручен замысел истории, ее смысл. Смысл моей истории есть сбор со всех уголков времени самого себя в точке кульминации Я. Вот для чего я отправился в иные времена, в данном случае в прошлое, которое еще не прошло для меня. Там в прошлом я ищу того себя, которого потерял.
Между миром материальным или миром вещей, тел и миром идеальным или миром мыслей лежит пропасть, которую мы преодолеваем в уме. Это первый транцензус или шаг мысли через границу между мирами.
Второй транцензус осуществляется из этого мира в мир иной, который находится уже вне времени и пространства. Ему просто нет места здесь и теперь. Этот иной мир и есть вечный мир. Правда, как можно находиться вне места, ибо быть в том или ином месте и означает быть в пространстве. Как так?
Как быть не просто не на своём месте, а не на месте, вообще? Но можно "быть в". Вот такое "бытие-в" есть в сознании. Можно быть в нем, а не в материальном мире, мыслью. Мыслящее существо находится в сознании, то есть, находиться в сознании - значит быть сознательный, мыслящим.
Вот что такое есть "иметь место в сознании или в мысли". Это быть сознательный, мыслящим существом. Но это только первый скачок в бытие из мира вещей в мир мыслей. Необходим ещё второй скачок, чтобы оказаться в мире идей, явления которых представляют мысли. Двойной скачок или двойной транцензус вводит существо, как субъект существования, в новое качественное состояние - идеальное, духовное, вечное. Мыслящее же состояние есть лишь начало процесса преобразования материально-душевного существа в духа.
Быть в мысли - это быть еще не в идее, но уже не в материи, а в сознании, то есть, не в собственно идеальном состоянии, а в его превращенном, идеяподобном или идиллическом, идеализированном виде, или в форме идеации. Форма идеации есть абстрактная форма существования, которая конкретизируется в мыслях по поводу опять же или самих мыслей.
Следовательно, вхождение в мир духов возможно только благодаря личному сверхусилию, предпринятому на пути конкретно-всеобщего мышления. Сугубая мысль, а не вера в веру, позволяет приобщиться к разумной жизни бога, как духа, стать его частью по идее Я. Вера в веру, как в бога, делает человека частью бога бессознательным образом, которое он понять не в силах, а потому никогда не узнает себя, как Я, только почувствует, переживет себя в виде душевного образа духа. Только через самосознание возможен путь к разумному существованию в качестве сущности дух.
Сущность духа идеальная в том смысле, что он есть идея или идеальное существо. У духовного существа существование или тело является разумом. То есть, природа духа имеет разумный, а не материальный характер. Путь к разумному существованию для таких существ, как человек, лежит через вразумление не его материального тела, а через вразумление личной души, таким образом способной управляться с неразумной материей в своём, а не в чужом, лице.
Поэтому тщетны все попытки слишком управляться с другим человеком, помимо его желания (воли, души) и умения (ума). Вот почему заканчиваются безнадёжным фиаско все благие намерения построить мирное и справедливое общество.
[justify] Общество людей, как и мир вещей, будет все время своего существования находиться в противоречивом состоянии, то
