Реванш. Но вот говорить о нём жене… Хм…
Дудки — он же не дурак!
Забираясь в кровать со своей стороны, Артём смотрел на тело жены под простынёй с довольной ухмылкой… Конец фрустрации!
С завтраком возникли проблемы.
Юлия пожелала (Сама — вот уж не собирался он… Знакомить их!!!) позавтракать с ним и Ксенией.
Когда она вошла в дверь, он вылупился на неё как баран, и застыл с недожёванным куском во рту. Но смог сдержаться и промолчать. Ксения его замешательства не заметила — как раз намазывала мёдом тост. Юлия же весело и беззаботно улыбалась, крохотные пальчики и божественный ротик послали ему воздушный поцелуй. После чего его Первая выдвинула из-под стола табурет Лены, и уселась на него, закинув ногу на ногу.
В банном пушистом халате и с вымытыми волосами она, понятное дело, казалась неотразимой — сама свежесть и воплощённая сексапильность. Но…
Но как она могла войти, пройти мимо его жены, и двигать табурет так, что Ксения, отличавшаяся отличным слухом и зрением, не видела и не слышала ни-че-го?!
Артём убедился, что его худшие подозрения подтверждаются: Юлию создала его память. Его мозг. Его… Комплексы?
Поэтому она — реальна только для него. Остальные и не увидят, и не услышат созданный им божественно прекрасный и восхитительно юный Фантом…
Но как же — табуретка?! Он же видит — её выдвинули, на неё сели…
— Милый! — голосок игривый и требовательный. — Будь добр — передай чашку!
Автоматически он передвинул третью чайную чашку, непонятно как оказавшуюся на столе… Юлия, словно её бесплотность нисколько её не смущала, взяла чайник и налила себе половинку — так она любила всегда. А долила — кипятком, встав к плите за большим чайником.
Ксения с удивлением взглянула на него — он уткнулся носом в столешницу, и убрал руку со стола. Продолжил жевать сразу ставший безвкусным бутерброд, старательно избегая откровенно вызывающих взоров снова севшей Юлии. Но та и не думала сдаваться:
— Тёмушка! Ты не посмотришь: кажется, меня покусали комары!..
После чего халатик как бы сам собой распахнулся, и его взору предстали две самые соблазнительные и прекрасные ножки из всех, что ему довелось рассматривать и ощупывать!
Его мужское естество… отреагировало.
С непрожёванным куском во рту Артём вскочил из-за стола, да так, что зазвенели чашки, стоящие на нём — хорошо хоть не попадали на пол!
Он стремительно выбежал из кухни в спальню, дожёвывая на ходу, и срывая домашнюю майку. Подскочив к шкафу, стал быстро одеваться. На вопрос супруги крикнул:
— Опаздываю! Забыл, балда, что сегодня мне — на десять минут раньше! Отчёт!
Невозмутимо вошедшая, и вставшая в проёме, подперев косяк округлой частью спины Юлия, приподняла бровь:
— Вот как? А почему я про это ничего не знаю?! Сейчас пойду с тобой! Врать нехорошо! А особенно нехорошо — врать любимой девушке и самому себе!
Артём затравленно посмотрел на неё, буркнув как мог тихо:
— Солнышко моё! Умоляю — только не на работу! Дома — пожалуйста! Всё, что захочешь! Но на работу — не надо!.. Прошу!..
— Н-ну… Ладно, противный мальчик! Останусь здесь. Посмотрю, как ты тут устроился, и что за корову взял в жены. Жаль её… Но ничего — я постараюсь облегчить её сложную и опасную жизнь с тобой!
Артём не нашёлся что ответить. Тем более как раз мимо Юлии в спальню прошла Ксения.
Странно — она легко миновала пространство, занимаемое халатом и выставленной пикантной ножкой, просто пройдя сквозь них. На Артёма жена смотрела…
Почти заботливо.
Видать, почуяла, что у — пусть не любимого, но привычного — супруга что-то не так…
— Ладно, беги уж, работничек — ценный кадр… Кавардак я уже наложила.
— Спасибо. — Артём кончил, наконец, повязывать галстук, и двинулся в прихожую, захватив со стола котелок. Котелок имел древнюю историю и оставался ещё с тех, счастливых времён военных сборов — Артём прихватил его на память почти сорок лет назад, да так и приспособился использовать… В каком-то плане котелок ностальгическим бальзамом напоминал о тех незабвенных, пусть — глупых, но беззаботно-счастливых и наивных… Н-да.
По дороге на работу Артём обрёл способность снова мыслить. Почти логически. Благо, пешком до его КБ можно дойти за пятнадцать минут.
Что же с ним, в конце-то концов, происходит?!
Жена — это однозначно! — Юлию не видит. А вот он видит. Мало того: он видит, как она двигает табуретки. Чует её запах своим улучшившимся обонянием. Слышит мельчайшие нюансы интонации… И — в ванной, во всяком случае! — осязал её так, как никогда прежде: Юлия чертовски реальна. И воплощена, если можно так сказать, в великолепнейшее тело!
Тело, пожалуй, даже получше, чем у той, реальной Юлии…
Да и некоторые приёмы… И ласки… Хм.
Может, не его память, а чёртово подсознание — как раз и проецирует на фантом те черты, которые он мечтал, но так и не увидел в своей Первой?.. Что, если эта Юлия — (для него!) живое и материальное воплощение настоящей МЕЧТЫ?!
Возможно ли такое?!! И…
Главный вопрос: почему это произошло… И происходит — именно с ним?!!!
Неужели всё это — игры его разума, и он один такой, уникальный, смог воплотить себе на старости лет, ужасно, безумно (Вот уж — точно!) заманчивую вещь: любимое занятие, с любимой женщиной, и практически в любом месте и в любое время?!
— «Остановись, Тёма! — кричал кто-то маленький и насмерть перепуганный в его голове, — Если переусердствуешь с этим в твоём возрасте — инфаркт только этого и ждёт!!!»
Кроме того, беспокоить начала и жутковатая мысль: а ну, как Юлии удастся что-то сделать с Клавдией?! Она, конечно, нематериальна, и для других людей, похоже, бесплотна и невидима, но… Червячок сомнения копошился в душе всё сильней — даже когда он проходил через КПП с его неизменными занудно-тоскливыми проверками, и сканированием сетчатки.
Артём постарался взять себя в руки. Ему предстоял очередной насыщенный рабочий день. И — действительно Отчёт. Пока дошёл по длинному коридору до кабинета, это почти удалось.
Ключевое слово — почти.
На утреннем разборе он не слишком смог сосредоточиться на том, что докладывали подчинённые. И кое-что даже переспросил, заметив, что вызвал недоумённые переглядывания у бестактной молодёжи, и сосредоточенно нахмуренные брови у ветеранш и ветеранов — таких в его Отделе пока всё же было большинство.
Это не могло не напрягать и его самого. Он уже смутно знал — он чуял всем нутром, как постепенно отдаляется… И — не только от всех этих, в-общем-то милых и по-своему добросовестных коллег…
А — и от остальных людей вообще: пенсионеров с неизбежным, как Апокалипсис, домино и пивом. От женщин с дурацкими обсуждениями сериалов и Халаховских скандалов в прямом эфире. От детишек — которые, если уж быть честным хоть перед самим собой, всегда раздражали своей тупостью и телефонами: словно нет вокруг Реальности. А вся она там — в маленькой пластмассовой коробочке!..
Он, как никогда, ощущал полную бессмысленность окружающего Мира. Никчёмность и мелочность почти всего, к чему так трудолюбиво и настойчиво стремится большинство окружающих его людишек… Дом? Семья? Машина? Деньги? Власть?
Какая чушь. Всё это не заберёшь с собой ТУДА — туда, где кончается плебейское серое накапливание, и начинается Жизнь Духа…
То есть то, что и отличает Человека — от скота.
Совершенствование Сознания и приобщение Души — к сокровищнице Мирового разума…
Чёрт!.. Что это с ним?! Куда его повело?!..
Нужно делать Работу!
Он — всё ещё частичка этого мира!
Поэтому он мысленно щёлкнул переключателем в мозгу, и «абстрагировался» от возвышающих устремлений, и от воспоминаний о ванне, от которых краска стыда и возбуждения огнём заливала лицо и шею, и двинулся вдоль длинного ряда кульманов, придирчиво рассматривая: что там исправили и дочертили вчера по его указаниям…
Рефлексы и привычки — великая вещь. Вскоре он действительно втянулся, и смог вот именно — вникать и в детали.
Порядок. Есть в чём отчитываться.
После обеда, у шефа, он это и сделал. Шеф прокомментировал работу кивком, и словом:
— Продолжайте.
Остальные двенадцать глав Отделов тоже что-то докладывали — он отключился.
За спинкой стула шефа… Танцевала Юлия.
Танцевала нагло — с эротическими изгибами, позами, и стриптизом. Масляными глазами смотрела на
