него. Обошла всех коллег, у одного поправив галстук, другого погладив по лысине, а самого молодого — Михаила — даже поцеловала в шейку. Косилась при этом на Артёма…
Артём ощущал… Дикую ревность!
Запах её духов бил по ноздрям, а пальцы покалывало от воспоминаний о прикосновениях!
Стерва! Она специально его дразнит: чтобы он взял её со звериной жестокостью — девушку явно потянуло на экзотику!..
«Девушка» между тем залезла на стол для совещаний. Вначале извивалась, дрыгала в воздухе ножками, вертела… тем, чем положено вертеть, и всё поглядывала.
Затем и легла… Ох!.. Вот зараза — что вытворяет!..
Артём видел, как она разбрасывает движениями спины и места, что пониже, да и руками, бумаги начальников Цехов и Отделов… Но сказать ничего не посмел — раз никто не видит её, значит, и он… Не видит!
Не видит! НЕ ВИДИТ!!!
Тщетно он приказывал себе — отключиться, а Юлии — исчезнуть!
И не думала она исчезать. И ведь не закроешь глаза: коллеги посчитают больным. Или — идиотом.
Только когда Юлия осталась абсолютно без одежды, раскидав её по всей комнате, и вызвав у Артёма жуткое неудобство в штанах — (Ещё бы! Как теперь встать: ведь среди начальников — три женщины!) — соизволила раствориться в воздухе со сладострастным вздохом!..
Артём поспешил попросить у соседа передать графин, и трясущимися руками налил себе полный стакан… Вопросов, правда, никто не задал, но все на него посмотрели.
Плохо.
Если в лоб никто и не спросит, всё равно — они подумают.
И подумают правильно.
Что он — готов. Для досрочной пенсии. Переработал, дескать, старичок — нагрузка и нервы доконали! И если он в ближайшее время сам ничего не предпримет, есть шансы, и очень неплохие, что предпримут за него…
С-сука чёртова! Самка поганая! Вот уж поиздевалась!.. Всласть! Или… Мстила?
Как же тогда мелочна эта месть!..
Наконец планёрка закончилась.
Для него — всё вокруг происходило уже словно во сне… Во сне, в котором он играет главную, ведущую роль. Да уж, пусть он артист, пусть все — только игра. Но!
Остальные не должны понять, что он — уже не с ними.
Что его поле зрения куда шире, его восприятие — сверхвосприятие, и ему доступны такие глубины философии и явлений Природы, какие остальным и в волшебных грёзах не привидятся.
И — самая желанная Девушка его Мечты…
С другой стороны — и слава богу, что всё это доступно лишь ему!.. Зачем ему конкуренты?
Нет, до поры до времени он хочет остаться неузнанным, он, Сверхчеловек… Сверхлюбовник. Избранный. Неважно — кем! Важно, что он это ощутил. И — принял.
Согласился принять.
А сейчас, чтобы понадёжней замаскироваться под обычного, простого человека, работника, ему лучше всего…
Артём быстрым шагом двинулся прямо в медпункт, на ходу злобно расслабляя галстук, и сердито глядя на чёртовы кадки с фикусами-пальмами в коридоре — словно те в чём-то виноваты.
Бессменная и почти абсолютная властительница медпункта, Резеда Рафиковна, приветствовала его сразу атакой в лоб:
— Ба, Артём Саныч — вы что-то очень бледный сегодня… Давление?
— Добрый день, Резеда Рафиковна. Да нет — не давление… Что-то мне как-то — просто нехорошо. Задыхаюсь. И… Мысли дурацкие лезут… О смерти… — Боже, дурак! Зачем он так сказал?! Ведь никакие мысли его не мучают! Особенно — о смерти… Что врачиха сейчас подумает?!
Но ведь должен же он был хоть что-то сказать?! Оправдать как-то свой приход сюда?!
Ведь слухи, которые наверняка поползут после этой планёрки, быстро дойдут и до медпункта — и очень даже быстро! «Сарафанное» радио на их небольшом Комбинате работает отлично!
— Чего-чего?! — огромные телеса буквально заходили ходуном от громкого смеха. Доктор беспечно махнула ручкой в бриллиантовых перстнях, и непритворно развеселилась, — Вот уж потешил так потешил… Саныч! Прекрати свои дурацкие шуточки! Ты у меня тот ещё огурчик! Ну-ка, снимай рубашку с удавкой, и залезай сюда!..
Артём так и сделал, расслабленно откинувшись на вначале неприятно холодившую спину кожаную обивку древнего лежака. Резеда натянула на его плечо манжету танометра — новомодных штучек-дрючек она не признавала. Артём почти успокоено следил, как давление оказалось в норме, глаза — в порядке, колено-вскидывательные рефлексы — на месте, и всё остальное, что составляет вполне полное обследование тела…
Если бы ещё — духа. Но это — уж к психиатру!
— Ну, как там Клавдия-то твоя?.. А Лена? А внучата?..
Ощущая глупую улыбку на лице, которая возникла как-то сама по-себе, без всяких сознательных усилий, он действительно расслабился, отвечая на привычные бытовые вопросы, которые, как он знал, и правда волнуют Резеду — она-то уж реально «болела» за физическое и духовное здоровье своих подопечных. Да и вообще — к работе относилась не как к формальности, а… Да, наверное, как к продолжению собственной семьи — холёному и всегда обстиранному и наглаженному мужу, и трём цветущим девахам-дочерям.
Через полчаса его не без ворчания, что «только время у занятых людей отнимает», и пожеланиями, чтоб он «шёл мозги трахать кому-нибудь другому», выдворили из кабинета, порекомендовав съездить, или сходить на рыбалку — благо, завтра суббота.
Артём вполне искренне порадовался и поблагодарил. Хоть с телом всё в порядке. А что с его новым Сознанием — остальным знать рано. Да, собственно, и незачем!
А что до «отнимания времени» — он был спокоен. Знал, что у Резеды вообще редко кто из мужчин бывает, а если и заходят с болячками — то всё больше женщины: потрепаться, а заодно и от работы официально откосить на часок-другой. Ну и правильно: к ним на работу задохликов всяких не возьмут — отсеют при обследовании… Потому как работёнка — не для хилых и нервных.
У себя в Отделе он теперь ходил гоголем: Резеда прописала-таки ему таблетки, и он поспешил парочку съесть прямо при всех: для общего укрепления комплексные витамины — отлично. А ново-пуссит поможет расслабиться… (А то, что больше практически не выписали ничего серьёзного, а только какую-то фигню от давления — остальным знать не надо!)
Своё посещение медпункта он тоже прокомментировал для того же Петровича:
— Что-то я задохнулся у шефа в кабинете. Дай, думаю, схожу к Резеде — вдруг найдёт чего. А заодно и потреплюсь, о своих-то заботах…
Петрович, никогда не отличавшийся тактичностью, ляпнул прямо «в глаз»:
— Ну, и как там предынфарктное состояние?
— Отлично. Не обнаружилось… Пойду, поработаю — вдруг ещё не всё потеряно.
— Ага, мечтатель. Поговорка «от работы кони дохнут» не про нас, а про шахтёров!
— Ладно, жив пока, и хорошо. Ты как завтра — на рыбалку сходим?
— Хм… А чего не сходить, коль приглашают… Но — не больше одной!
Доработал до конца дня Артём уже почти успокоившись. В пятницу он заканчивал, как и все, на час раньше. Проверяя сметы и расчёты, засиделся на десять минут дольше обычного — когда выбрался в коридор, там уже замерли звуки шагов и весёлых переругиваний — все ушли.
Из кабинета шефа выскочила, оправляя юбочку, Юлия. Волосы всклокочены.
Из потаённых глубин его нового, почти во всю Вселенную расширенного сознания, выплеснуло водопад гнева и ревности. Он почти услышал, как от его злости и внутреннего крика зашатались звёзды на своих вековечных колеях-орбитах!..
Здесь же, в этом бренном и приземлённом мире, кровь бросилась Артёму в лицо:
— Ты!.. Что ты там делала?!
— Ой-ой-ой, какие мы ревнивые, скажите пожалуйста!.. Чё делали — чё делали… Отчёты мы читали! А очень, оказывается, приятный мужичок — твой Шеф!
Чувствуя, что от глупой и бессмысленной ревности теряет последний рассудок, Артём кинулся к с-суке, но она растаяла в воздухе! Тогда он рванул на себя дверь…
Шеф оторвал взор от бумаг на столе, и недоумённо уставился на Артёма. Следов беспорядка в одежде заметно не было… Вот зараза — подставила!.. Точно — мелко мстит и пакостит!
Чувствуя, что положение надо как-то спасать, Артём выдавил:
— Геннадий Васильевич… Простите, что без стука… Можно?..
Шеф, если и удивился, виду не подал:
— Входите, Артём Александрович. Присаживайтесь — прошу.
Когда Артём уселся на ближайший к шефу боковой стул — пожизненное место Главного Инженера — шеф слегка улыбнулся — то есть приподнял кончики губ:
[font="Times New
