Roman", serif]— Я вас внимательно слушаю.
Артём, ощущая, как огнём горят уши, и пальцы сводит судорогой, сглотнув, начал:
— Геннадий Васильевич. Не хотел вас зря беспокоить. Мне сегодня на планёрке… стало плохо. — шеф кивком дал понять, что от него этот факт не укрылся, — Но потом, когда меня осмотрела Резе… э-э… Простите — наш доктор, она сказала, что всё для моего возраста в порядке. «Лучше, чем у молодых»… Но я… Всё равно чувствую — что-то во мне… Не так. Не так, как всегда. Я…
В-общем, Геннадий Васильевич! Можно мне недельку — в счёт отпуска?! — Артём чувствовал, что вязнет, как муха в паутине в собственной неубедительной лжи, и никак не мог заставить себя взглянуть шефу в глаза, но остановиться не мог. Он должен восстановить психику! И хорошо, что так получилось, что он пришёл первым — а не ждал, когда про него наплетут и секретарше шефа, и… Всем остальным.
Шеф выказал себя молодцом. Практически не колебался:
— Конечно, Артём Александрович. Ваш отдел идёт без нарушений графика. Оставьте за себя Вадима Петровича, а заявление можете написать прямо сейчас — я подпишу.
Чувствуя буквально дикую благодарность — что за тактичность, что — за то, что пошли навстречу, ничего не выясняя — Артём, потея, тут же настрочил заявление.
Шеф подписал. Артём поблагодарил и вышел.
И снова ему повезло: начальница Отдела Кадров, Ирина Юрьевна, оказалась ещё в Канцелярии — что-то, видать, подгоняла к полугодовому отчёту. С его листочком не церемонилась и не возилась: заявление подписала, зарегистрировала, подшила, буркнув только:
— Не забудьте, Артём Саныч — на работу двадцать первого!
Артём Саныч рассыпался в благодарностях, за что на него ещё раз сердито взглянули, и он отчалил, стараясь не мешать занятому человеку.
Чувствовал он… Глубочайшее удовлетворение.
Отлично он сыграл обычного человечишку: с его крохотными банальными желаньицами, приземлёнными мечтаньями и хиленьким здоровьицем с расшатанными и расшалившимися нервишками…
Его подлинную сущность — зреющего глубоко внутри Посвящённого — не заметил никто!
Да он уж позаботится — чтоб никто и не узнал, когда придёт его час!..
А пока продолжим игру в обывателя — примерного работника и семьянина.
Вечером он, для разнообразия, посмотрел ящик вместе с Ксенией.
Ему повезло: видать, в честь пятницы передачи шли поприличней, и он даже смог похихикать над усатым ведущим «Поля Весёлых ходоков» с их традиционными костюмами для «Дорогого Леунида Аркедьевича», и сьестными/напиточными приношениями…
Ксения помалкивала, но пару раз он ловил на себе её недоумевающие взгляды.
На ужин — вот уж кстати! — жена разморозила пельменей. Традицию лепить сразу два подноса, и складировать штабелями в морозилке она переняла от тёщи — царствие той небесное, хозяйственная была женщина! Так что Артём поел со смаком — он предпочитал не со сметаной, а с хреном и кетчупом.
Затем он уж было собрался… Но поговорить не дали — позвонила Валентина Павловна, с работы Ксении, и они что-то специфическое о здоровье какого-то больного стали обсуждать.
Пожав плечами, Артём сел за комп.
Переписки набралось много — пока всех, кого надо поздравил, пока — что просили — переслал. Пока себе — скачал… Завозился даже дольше, чем планировал: до двенадцати.
Ксения не заморачивалась — уже спала, когда он пошёл в ванную.
Сегодня в маленькой каморке под тугими горячими струями он даже порадовался — Юлия не явилась. Вот уж не думал не гадал — что может тихо радоваться отсутствию знойной любовницы. Зато без неё можно буквально упиваться своими новыми тайными способностями. И обследовать сверхчутьем окружающую, но до этого — Скрытую Вселенную!
Какие цвета! Запахи… Странные, неземные звуки — явно из области инфра— и ультра—!.. Как божественны, оказывается, капельки даже самой обычной водопроводной воды! Любая — сияет ярче бриллианта!.. Потрясающе.
Что будет с ним дальше?! Что ещё он сможет… Понять, прочувствовать и ощутить?..
Укладываясь в так называемую семейную постель со своей стороны, он старался не шуметь. Это было трудно — любой шорох отдавался в мозгу гулким эхом…
Но снаружи… Он слышал: далеко в лесу — ухала сова. Где-то за Комбинатом пыхтела градирня, остужая пар и воду из Станции… Басовито гудел рой комаров. Бесподобно… Всё это складывалось в поистине неземную музыку!
Но поставить будильник на пять тридцать Артём не забыл.
Петрович уже ждал его на обычном месте.
Солнце светило вовсю — причём прямо в глаза. Оба пожилых мужчины щурились, но до своего «фирменного» места шли молча: негоже нарушать традиции почти священного действа. Осознание своих новых сил и возможностей не мешало Артёму предаваться упоительным мгновениям предвкушения. На то он и могуч — чтобы понимать и радоваться всему вокруг!..
На берегу всё приготовили, насадили по червяку. Поплевали. Закинули.
Затем занялись и закуской — порезали и разложили.
Артём достал из кармана плоскую ветераншу — бутылку из-под какого-то бальзама. Этикетка давно истёрлась до сквозных дыр, но сама тара верно и честно служила — пробка завинчивалась герметично. Петрович, опрокидывая под традиционное «Ну, будем!..», только крякнул.
Артём вдохнул полной грудью: хорошо. И вкус… Замечательный! Боже!..
Как он раньше не чувствовал всего этого… Букета! Корица, ореховые перегородки, ваниль. Сахар. Великолепно! И буквально чувствуешь живительное движение «нектара» по пищеводу…
Говорить, присев на травку, оба не спешили. Опять-таки — традиции…
Но когда Артём разлепил уже было рот, у него началась поклёвка! Подсёк. А, туды твою в качель, поздно!..
Сплюнув на нового червяка, он закинул снова. Спокойные мутноватые воды мирно кружили, образуя стоячие водоворотики в их заводи, и Артём вздохнул: благодать! Хоть первая и сорвалась… Плевать: не из-за рыбы же они здесь!..
Поклёвка началась снова. Он торопливей, чем надо, схватился за уду.
Вот это дела! Вода под поплавком прямо забурлила!
Что за… Ох!..
Всё его новое самоощущение, состояние гармонии с собой и Природой, Силы и сверхспособности вдруг словно растворились — и он снова жалкая пешка в руках этой… Этой!..
Юлия сегодня вплела в волосы зелёные плети чёртовых водорослей — вылитая русалка!
Когда её лицо, а затем и обнажённое перламутрово-блестящее тело засверкало в лучах уже высоко стоящего солнца, он прямо-таки чувствовал, как краска щедро заливает ему лоб и шею. Ох и хороша же, чертовка!.. И ведь осознает это! Недаром же движется так — дает насладиться грацией и стройностью…
Артём только и смог, что закрыть рот, и набычиться, так и не произнеся ни слова.
Хотя это дорого ему далось — в ногах противно дрожало, и сердце так прихватило!
Вынув из внутреннего кармана ветровки тюбик, он выкатил валидол, и сразу разгрыз таблетку. На «русалку-афродиту» он старался не смотреть, отвернувшись к кустам. Окрик:
— Эй, Тема-стеснёма! Свинтус этакий! Руку подал бы даме!.. — не поколебал его нежелания обернуться, или действительно помочь!
Вот чёрт! Да что же это!.. Куда деваться?! Бежать?! Петрович не поймёт. Но и остаться…
Пока он колебался, отойдя на пару шагов дальше от воды, всё решили за него!
Шутливая — а может, и не очень! — подсечка опрокинула его спиной на пологий мягкий травянистый склон, и сверху его чресла оседлала обнажённая наездница! Уж она с ним не церемонилась!
Артём попытался, вначале — вежливо и мягко… Затем, откинув всю стеснительность — и изо всех сил, и вспомнив приёмы боевого самбо, сбросить зар-разу с себя!
Какое там!.. Против своего же животного и «озабоченного» подсознания — не поборешься!
Зная, что сделать теперь ничего не сможет, Артём кое-как, пыхтя и отчаянно сопротивляясь, успел крикнуть только:
— Петрович! Умоляю! Отвернись! Отвернись и беги, беги отсюда скорей!.. — но тут ему заткнули рот сердитым поцелуем, одновременно сдёрнув штаны.
Всё дальнейшее проходило без текста, если не считать за таковой азартные выкрики всадницы, и слабые стоны и всхлипы Артёма. Юлию его слабые трепыхания в попытках увильнуть от основных обязанностей не останавливали. Да он и сам…
Уже не слишком сопротивлялся.
И, несмотря ни на что, он испытывал поистине неземное… Наслаждение!
Это…
Не могло не напрягать.
