Спицына, в отличие от остальных инженеров отдела главного механика, выгодно отличала природная любознательность. Ещё слоняясь по родному заводоуправлению, в приёмной замдиректора Валентин наткнулся на проспект Рославльской Автозапчасти. Так до прошлого года назывался завод, в который ему предстояло ехать. Парень, не мешкая, подробно познакомился с этапами становления предприятия.
Выходило, что «Автозапчасть» одно из крупнейших промышленных производств Смоленской области. Летопись которого начинается в далеком пятьдесят девятом году с создания завода передвижных электростанций. На чьей базе в последний год правления Хрущева создали «Автозапчасть», ставшую филиалом завода Лихачева, до пятьдесят шестого года носившего имя Сталина. По существу, завод считается дочерним предприятием легенды советского автопрома.
Новое предприятие стало выпускать мосты к автобусам «ЗИЛ-127», а через год приступило к серийному выпуску запчастей к автомобилю «ЗИЛ-164». В шестьдесят шестом году на заводе было закончено строительство и введен в эксплуатацию исполинский цеховой корпус, где началось массовое изготовление запчастей к автомобилям «ЗИЛ-130».
Теперь «Автозапчасть», переименованная в Рославльский автоагрегатный завод, производит тормозную аппаратуру, топливные насосы, автомобильные узлы и агрегаты для автомобилей, автобусов, тракторов, прицепов и полуприцепов советских марок. Даже волжский гигант КАМАЗ не обходится без продукции смоленского побратима. А уж изготовленные попутно метизы всевозможных классов прочности (свыше шестисот наименований) бурным потоком расходятся по стране. А новые цеха продолжают строиться и строиться… Во истину, градообразующий завод!..
Спицын, хлопнув дверцей, в нерешительности потоптался у запыленного «газика», разглядывая двухэтажный павильон заводской проходной. Сооружение примечательной архитектуры, коричневый фасад утоплен в белой нише, образованной боковыми пилонами и ризалитом. Сверху вывеска – аршинными буквами «ЗиЛ. Автозапчасть». Квадратные часы показывали десять минут пятого. Уж что там скрывают огромные, во всю стену окна, как-то завод встретит незнакомца?
Внутреннее чутье подсказывало, что заносчивым планам на сегодня, увы, не сбыться. Время безвозвратно потеряно. Но тут шевельнулась крошка надежды, а вдруг... И, образумившись, инженер стремглав устремился к стеклянным дверям проходной. Увидев такую прыть напарника, Санька выпрыгнул из кабины, словно десантник из люка БМП. Лихо вздрогнув онемевшим телом, водитель распрямился и вразвалочку направился к стоящему невдалеке трехосному «ЗИЛу». У «сто тридцать третьего» сидели на корточках два субъекта, по виду, тоже неместные. Возрастом постарше Александра, щеки заросли неровной щетиной, ногти на пальцах рук в траурной кайме, вороты рубах засалились и почернели. Очевидно, мужики уже давно в дороге, вот, откуда шершавая неухоженность и затуманенный взор в глазах. Вопреки возникшему опасению шофера, незнакомцы не проявили агрессивность, а наоборот, дружелюбно поздоровались, словно давно знакомые. Минуту спустя новоявленные приятели оказались у «газика». Выслушав проблемы с движком, «кореша» деловито заглянули под колеса, обследовали ходовую, а затем стали ковыряться в замасленных недрах капота. Помогли – не помогли... но Санька чувствовал благодарность к отзывчивым водителям.
Возвратясь, Валентин застал компанию, хохотавшую над очередной байкой водителя, тот великий мастер травить бесстыдные анекдоты.
– Поздравляю, Александр Батькович, с очередным пролетом! – зло выговорил инженер, ленивым кивком поприветствовал удивленно застывших водил. – Девка на проходной ни в какую… уперлась коза, – после трех в завод никак нельзя.
Санька виновато захлопал веками, принимая на собственный счет досадливую неувязку. Как-никак, из-за неисправности машины произошла задержка по времени – могли бы заночевать не в Орле, а в Брянске…
– Борзеет вохра, плевать хотела на наши проблемы... – участливо ввязался в разговор новый Санькин товарищ, – завод не режимный, но на шару хрен пройдешь... А ты, парень, звонил в отдел снабжения? – услышав отрицательный ответ, разочарованно покачал головой. – Ну даешь… Давай скорей звони, пока там не разбежались, пусть пропуск пришлют… Ха-ха, – закончил доброхот.
Спицын бросился к автомату, висевшему у проходной. Слава Богу, на стенде под пленкой оказались телефонные номера отделов заводоуправления. Опять повезло, трубку взял сам шеф снабженцев. Выслушав сбивчивую речь инженера, начальник велел обождать у турникета, пока даст отмашку охране.
Минут через пять Валентин уже сидел в обшитом полированными панелями кабинете. Николай Николаевич, так звали руководителя отдела, оказался добродушным и словоохотливым дядечкой лет пятидесяти.
– Ну, пацаны, и даете... приехали к шапочному разбору... Рабочий день на ладан дышит, а главное пятница сегодня – конец недели. На складах уже никого не сыщешь. Да и если бы кто и остался… крановщика уже не найти, – и по секрету добавил. – Витек, парень дюже блатной, у директора в родственниках состоит…
А тележным погрузчиком нельзя закинуть?.. – задал глупый вопрос Валентин, и без того понимая, что здоровенную круглую бухту куцыми вилами не ухватить.
Кстати, – перебил снабженец, – а на чем ребятки изволили приехать? – и, услыхав, что на «ГАЗ-51», невольно в голос рассмеялся. – Ну, блин, молодцы, совсем охерели… одиннадцатый габарит «газону» не потянуть, не по зубам малышу такая махина....
Инженер стал мямлить несуразицу, ссылался на собственную консультацию в городских сетях, якобы там уверяли, что «пятьдесят первый» справится.
Николай Николаевич досадливо крякнул и, подперев округлую лысую голову кулаком, задумался…
Валентин же, оправдывая задержку по срокам, продолжал нести околесицу о заторах на трассе и придирчивых гаишниках, хотевших направить машину в УТЭП (экономические перевозки) – короче говоря, врал как сивый мерин.
В итоге начальник отдела снабжения вошел в положение незадачливого визитера… Видимо, у него имелась конкретная договоренность с Валентиновым руководством и не хотелось подвести дельного заказчика. Пожурив малость парня за опоздание, Николай Николаевич пообещал помочь нерасторопным клиентам с отгрузкой злосчастного кабеля. И, не откладывая на потом, вызвал трехкратным стуком в стенку нужного сотрудника. Которым оказался старший товаровед Федор Терентьевич. Как выяснилось, этот обсыпанный перхотью старичок слыл правой рукой начальника, а по сути палочкой-выручалочкой. Изложив клерку сущность проблемы, Николай Николаевич загадочно произнес: «Ну что скажешь, Терентич?»
А у старого канцеляриста, прошедшего еще сталинскую школу, имелся готовый ответ на каждый заковыристый и даже явно неподъемный вопрос.
– Пущай едут к Галинге-кладовщице домой. Может, договорятся, чтобы та с утра вышла. Галинге дюже на шоколад падкая. Потешь женщину, парень, купи три «Аленки»... А Витьку... ты Николаич, так позвони. Скажи, дело у Главка на контроле, пусть не фордыбачится… Ну а накладные и пропуск, так и быть, самолично оформлю, за этим дело не станет…
Начальник отдела снабжения сверил платежку, набирая номер телефона, не кладя трубку, велел товароведу:
– Ты, Терентич, вот что… Звякни коменданту нашей ночлежки, пусть оформит гостей. Видать, им придется до завтра куковать, сегодня мужикам никак не управиться…
У бедного Валентина, как говорится, даже матка опустилась… Парень, однако, теплил надежду, что повезет вырваться вечером из Рославля. Но, видно, не судьба. Не показав досады, сделав над собой усилие, он радостным тоном поблагодарил снабженца, как-никак тот протянул руку помощи. Выслушав последние напутствия начальника отдела, Спицын догнал поджидавшего в коридоре клерка и обреченно проследовал за ним.
Старенький товаровед шустро связался с заводской гостиницей, чуть ли не в приказном тоне определил приезжим вид на жительство, видимо, дед пользовался у бытовиков достойным авторитетом. Затем стал растолковывать Валентину, как отыскать в новостройках пятнадцатого микрорайона квартиру кладовщицы.
На вопрос Валентина, а как назвать Галину по отчеству, старичок лукаво усмехнулся и пояснил:
– Да не Галина, ха-ха, А Эсфирь Марковна по фамилии Галингер-р-р, –акцентировав последнюю «р». Кладовщица еврейка, замужем отродясь не состояла… Да ты знаешь, парень... – и помолчал. – Настрадалась женщина сильно, еще тогда девчонкой в оккупации. Ведь наш Рославль, почитай, два года под немцем мучился. А фашисты, когда захватили Рославль, окрестных евреев согнали в одно место – в район Краснофлотских улиц. Выселив местных жителей, огородив колючей проволокой, поставили вышки с пулеметами – создали гетто. – Старик ощутимо разволновался. – Но это еще не конец. В середине ноября евреям приказали покинуть жилища и собраться на околице. Людям сказали, что отправят мыться в баню. Когда народ собрался, немцы и полицаи взяли толпу в плотное кольцо и повели в сторону Бухтеева рва, что в северной части города.
Галингер с родителями и старшими братьями оказалась среди них. По ходу странной процессии люди осознали, что их ведут вовсе не в баню. Поднялся ропот, евреи кричали и плакали…Улучив момент, когда полицай закурил, мать сказала маленькой девочке: «Беги, дочка, беги, не оглядывайся!». И та убежала… Спасшуюся девочку спрятали сердобольные жители близлежащих домов.
А бедных евреев охрана стала жестоко избивать палками и прикладами винтовок. Крик стоял по всей округе...
А потом началась казнь беззащитных людей. Расстреливали небольшими группами – подводили к краю здоровенной ямы, чтобы убитые валились в бездну. Остальные жертвы только наблюдали и ждали собственной участи. Эта казнь отличалась непомерным изуверством, чередуя убийство родителей на глазах детей и наоборот… – в глазах Федора Терентьевича стояли слезы, – грудным и малолетним детям грубо переламывали позвоночник, кто постарше – пробивали головы прикладом или дубиной. Рьяно усердствовали поганые полицаи. Видимо, не зря у красноармейцев и партизан возникло негласное правило: полицаев в плен не брать… В тот день, четырнадцатого ноября сорок первого года, гитлеровцы уничтожили около семисот человек,
|
