Произведение «Звериный стиль» (страница 2 из 4)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Фантастика
Автор:
Оценка: 5
Баллы: 2
Читатели: 31 +2
Дата:

Звериный стиль

почувствовал плоть существа живого. Это был образ – не слова. Дом одичал, он не помнил человека, забыл его язык. Люди, уходя, разбросали мебель, одежду и посуду. Зачем-то разворотили его сердце – печь.
           Первое время Дом очень скучал без людей– он был ими сделан, с ними жил. Шли годы, Дом ждал, но никто из людей не приходил. А Лес наступал, завоёвывая сначала двор, потом покрыл травою крышу и крыльцо. Одиночка-зверь – вот в чём выражалась ныне его суть. Он был брошен, а время текло и текло, уводя Дом в бессмыслие, в бесцелье.
          Я вышел и сел на пороге. Я был также покинут, одинок. Лес выжидающе молчал, наблюдая за мной и Домом, и чего-то ждал.
          И опять появилась волшебная Тропа и опять повела меня куда-то. Я вышел к безымянному ручью. Он показался мне одиноким и забытым, подобный мне и Дому.
          «О, чистейший из чистых, о, журчащий из журчащих, – я преклонился, и встал на колени перед ним. – Видел ли ты людей, существ, подобных мне?»
           Чиста и незамутнённа была вода у лесного Ручейка. Она шепнула мне просто, без затей:
«Пройди далее, и ты узнаешь всё».
         Я направился вниз по руслу, вьющемуся меж наваленных стволов и валунов– выйдя к заводи тёмной, дрёмной. Взглянув в неё, я рассмотрел отражение своё. Разве не чудо была эта Родниковая Заводь, не волшебство? Ключи  студёные били со дна её, стайка полупрозрачных рыб рассыпалась и растаяла в воде. Я нагнулся ниже. Я хотел рассмотреть эту невинность, эту прозрачность до конца. Вдруг мне послышались её печальные слова: «Пришли ко мне люди, и я напоила их, возле меня они расположились на ночлег. А уходя, эти люди осквернили меня, надругались надо мной: они плевали и испражнялись в мою прозрачность, чистоту. Но это были не твари чуждые, не выродки потусторонние– а просто люди. Лес-отец пришёл в неистовство, когда узнал об этом. Я была любимица его. Тотчас был послан Леший-оборотень – заверещал, запел девичьими голосами, и заманил неразумных, и увёл. Так и пошли они по кругу за призрачными голосами, и будут ходить теперь вечность, или более, пока одни не поймут обман и превратятся в гадов ползающих – мстительных и мерзких. Но будут и иные. Выплачут их сердца своё безумие до дна и выйдут они из Леса прозрачными, без тайн, и пойдут благоухать среди людей. Но моя чистота, кто вернёт её опять? Кто мне скажет: забудь– и я забуду навсегда.
           Я стоял оглушённый и ничтожный.
          «Я тоже человек и тоже пришёл в Великий Лес», – винился я.
          «Нет, ты не человек, – усомнилась Родниковая Заводь, – не той тропой пришёл. Мне кажется, ты из зверей – одиноких, боязливых».
           И я пошёл, удручённый журчащими словами, и знал, что заклеймён отныне и выход из моего заклятия один: презреть весь род людской.
           А Тропа всё знала про меня, куда меня вести. Вскоре Лес обрывался стеной и начинался мир невозможный, ирреальный. Я увидел колючий забор с грозной надписью «Запретная зона!» По-русски были написаны эти безумные слова. Забор был очень стар, частью повален, частью зеленью буйной поглощён. Такой же старой, ненужной никому, была его грозная надпись.
            Я спокойно вошёл в оскаленную дыру. Было пусто и тускло по ту сторону стены, людей я по-прежнему не встретил никого. Вдруг живая дымящая гора выдвинулась мне навстречу. Я сразу дал ему определение: Монстр. Нечто смердящее невыносимо кислым дымом.
            «Кто ты и видел ли людей?» – спросил я у смердящего Монстра.
            «Я – всё позабытое и отброшенное человеком, – дыхнуло зловонными словами, –я – всё преданное ими».
             «Но где их найти  людей – твоих, моих?»
              «О, если бы я мог! – тоскливо провыл Монстр, – поймать, пожрать ничтожных. Но они питают меня и мне без них не жить».
              Мне стало жалко Монстра, знавшего столько нечистых тайн людей. Не за это ли так презираем был этот Монстр? Несколько безобразных тварей, похожих на крыс и людей одновременно, бросились прочь от меня, едва завидев. Визжа от страха, они мгновенно зарылись в какой-то разлагающейся куче.
              Я поспешил далее, я всё ещё надеялся найти людей истинных, необращённых. Главное, мне было уйти от смрада. Я очень боялся этой скверны. Я боялся, что Монстр Смердящий может быть липким и коварным, преобразиться и напасть. Не переставая, я долго бежал, пока не пронзил меня свежий ветерок.
             «О, брат Ветер, о свежайший из свежайших, не покажешь ли, как найти истинных людей?»
              Свежий Ветер мне весело пропел: «Там, в долине, я видел их следы. Правда, странные следы. Словно, там боги играли за людей. Хочешь, я донесу тебя к тем следам?»
             И он подхватил и понёс меня, а Тропа змеилась внизу, указывая верный путь. Опустив меня мягко и прокричав что-то озорное, помчался Ветер далее, как всегда, не зная ни страха, ни сомнений. Я же оказался среди развалин некогда великого града.
 
            Это были красивые руины. Полузаросшие дома, поверженные дворцы, онемевшие  проспекты. Белые храмы рассыпались в прах, куда-то унеслись из них благословенные боги.
            Я сел среди камней. Мне было очень грустно. Я никак не мог понять, куда ведёт моя Тропа. Всё глубже я проникал во что-то странное, не сообразующееся с человеком. И всё же было ощущение, что где-то я эту страну уже встречал. Между тем, солнце снова опустилось, и я, предаваясь грустным размышлениям, уснул.
            И послышался мне знакомый голос и опять я не увидел никого.
            «Был Город! – пошли певуче-звонкие слова, – и вот он пленён, лежит у ног твоих. Была История – и вот прошла и онемела. Кто-то из странников странных придёт ночью на руины, дабы погреться под луной. Тогда Град восстанет и призовёт безумие своё, а называться всё это будет пророческая мысль».
            Я ответил: «А была ли история людей? Есть только развалины, следы. Людей же нет и нет».
            Но раздался волшебный хлопок – и что же? Я перешёл опять через черту. В мгновение вокруг меня восстал давно истлевший град. Воздвиглись  неприступные башни-стены, расцвели белоснежные храмы. Улицы и базары города заполнились многочисленным людом.
            Не успел я изумиться такому выходу вещей, как двое, замурованные в кольчуги и шлемы, невесть откуда взявшись, схватили меня, ничего не объясняя, и куда-то повели. Потрясённый, я не мог произнести ни слова, а они привели меня на площадь, переполненную людьми, и возвели на деревянный постамент. Перед собой, на возвышенном троне, я увидал человека, похожего на государя.
            И едва заговорил сей вознесённый человек, как я изумился ещё более. В благоговейной тишине, человек на троне произнёс знаменательную речь:
            – О, пришелец! Ты появился и расколдовал сей славный град. Мир наш был обращён и очерчен, но ты единственный, не побоявшийся переступить запретную черту. В смертном оцепенении были мы все эти долгие годы. Кто-то из философствующих сказал всего одно презренное слово– и не стало ни града, ни людей.Но ты пришёл и задал вопрос свой, первым из людей. И это было началом, пробуждением всего. Задул свежий ветер, зазвучали голоса, и  проснулись мертвецы. Город очнулся, вспоминая свой облик– и восстал. И вот я, Государь уснувшего царства, возлагаю к ногам твоим наши скромные дары.
            Он сделал знак рукой и на постамент, возвышающийся над толпой, двое слуг внесли крытый паланкин. Далее, под нежную вязь флейты, вышла из-за завесиюная девушка, почти ребёнок. У неё были бледные, истаявшие черты лица. Явный испуг и трепет были на нём запечатлены. Русые волосы её были заплетены в обыкновенную девичью косу.
           Толпа людей,однако, встретили девушку улюлюканьем и свистом, бросая в неё самые мерзкие, грязные слова. Толпа убивала, насиловала её этими откровенными словами. А она остановила на мне свои серые испуганные глазки.
          – В чём её вина, Государь? – удивился крайне я.
          – Её вина в словах невыразима, но для разумных несомненна. Эта девица мертва, однако живёт среди живых.
           – Она мертва? – я удивился ещё более.
           – Она умерла, не родившись – по закону. Но вне его продолжает жить.
           – Но она,несомненно, не мертва! – воскликнул я.
           – Тебе не ясно?! – изумился в свою очередь Государь – Она не должна была родиться, никто не ждал её, никто не звал её на жизнь. Отец исчез до появления её, мать умерла при родах. Закон перевёл её в ранг мёртвых. И вот четырнадцать лет она ждёт, чтобы кто-то пришёл, возвёл её к живым. Не возьмёшь ли ты её в жёны? Ты ведь восторжествовал над смертью, человек!
            – О да! – выдохнули мои губы, прежде чем разум сработал у меня.
            Тотчас двое в кольчугах подскочили ко мне, сорвав рубаху. Неожиданная боль обожгла моё правое плечо, яростный вопль исторгнулся из меня. Я никак не мог уразуметь, по каким законам судят в этом царстве, восставшем из небытия.
            Когда утих мой вопль, Государь всё разъяснил:
            – Отныне на плече твоём клеймо. Ты – раб этой женщины и не уйти тебе от этого рабства никогда.
           Я вгляделся в девушку, подаренную мне. Теперь я увидел то, что мог увидеть, но не захотел. Наглые, оценивающие глаза под тонкими невинными бровями. Сладко-змеиная улыбка на губах.
           Между тем Государь продолжал свою игру. Снова царский жест– и слуги внесли ларец, величиной с хороший сундук, весь в золоте и затейливой резьбе. Они открыли его и стали вынимать камни-самоцветы, статуэтки из золота, посуду из фарфора тончайшего, монеты старинные, да жемчуга заморские.
           – Отныне это всё твоё, – с широким жестом руки, произнёс Государь. – Отныне богатство и сила– у тебя. Ты принимаешь это, ты готов?
            И я, ослеплённый личиной Града, ответил немыслимое: «Да».
            Снова ко мне подскочили двое, снова, теперь уже левое плечо, обожгла немыслимая боль.
            – За какие грехи ты так казнишь меня?! – кричал я возвышающемуся надо мной.
            – Ты сам сказал мне «Да», – ответил Государь. – И вот ты самый богатый и сильный, а значит раб не только женщины презренной, но и более тленного – вещей. Вещи эти тоже будут тобой повелевать. Я, однако, не сделал третьего, самого главного подарка для тебя.
            С этим он встал, снял свою корону с красным плащом и, подойдя, покрыл ими голову мою и тело, заклеймённое моё.
            – Я отдаю тебе всё это царство. Нет более над тобой никого, кроме Всевышнего и некому, кроме Его тебе держать ответ.
            За руку он возвёл меня на трон, усадил в него и тут же, сойдя вниз, растворился в толпе, став снова обыкновенным, как и все.
            Я сидел в вышине. Все эти люди, всё царство, были в кончиках моих пальцев, в сжатых кулаках. Я мог содрогнуть его, топнув одной ногой. Я мог заворожить его одним лишь словом. И я провозгласил:
            – Отныне идеалом этого царства будет свобода и любовь.
            Только эти слова разнеслись над головами у людей, как одни изумлённо охнули, другие потемнели лицами и заурчали, третьи стали просто невидимыми для меня. Сидя на троне, я пристально всматривался в толпу. Многое

Реклама
Обсуждение
Комментариев нет
Книга автора
Феномен 404 
 Автор: Дмитрий Игнатов
Реклама