‒ Фонтанчик, очень миленько, ‒ пропел Длинный первым пересекая пустой холл. – Ну, что, заказывать нам никого не надо, хотя я бы подумал на счёт двух клиентов ‒ сказал он, проезжая мимо первой двери, ‒ …до бухгалтерии пока дело не дошло…вот сюда. ‒ Длинный три раза стукнув, уверенно открыл массивную дверь.
‒ Можно?
Тучный небольшой человек в очках, восседающий за большим столом, совсем не походил на цыгана. Может быть только огромный золотой перстень на указательном пальце, массивные золотые часы и чёрные глаза могли указать его принадлежность к этой нации. Всё равно в моих глазах цыгане представлялись лихими угонщиками лошадей, и я сдержал улыбку мысленно подставив мужика в этот шаблон.
Директор представился Михаилом.
‒ Просто Мыхаил, отчества не надо! – он панибратски махнул рукой после рукопожатия.
‒Вы в отделе заказов были, парни, или сразу ко мне?
‒ Нет, Михаил, у нас разговор лично к вам.
На этот раз Длинный снова поменял стратегию. Видимо он учёл что горячий темперамент цыгана нуждается в шикарной прелюдии и выдавал эту прелюдию долго и очень эмоционально. Он начал с войны, куда нас пацанов бросило тупое правительство во главе с алкашом президентом и закончил тем, что искалеченным не только физически, но и морально пацанам просто некуда податься, в лучшем случае в бандиты. Далее пошёл стандартный блок, в котором Длинный рассказал об организации и о фонде. Развязка была, как обычно неожиданной.
‒ Мы уже всех обошли: заводы, фабрики, лавочки, пекарни, кафе. Были где только можно, но сюда даже не думали соваться. А сейчас просто дело престижа. Я с пацанами даже поспорил. Что, говорю они не люди что ли? Наверное понимают, что это такое, оказаться беспомощным в наше время. Друг другу они вон как помогают, и нам думаю немного не пожалеют, сколько не жалко.
Судя по невозмутимому виду и полуприкрытым глазам за толщею стёкол очков, Михаила очень трудно было пронять. Сочувствие и сантименты давно уже спрятались под бронёй, которая с каждым годом становилась всё толще. Но эта последняя фраза Длинного заставила глаза цыгана приоткрыться чуть больше.
‒ Сколько не жалко? Это наше фирмэнное... Придумай сыбе другое! – Из под мясистых разъехавшихся губ показались два крупных прокуренных зуба. Толстый палец с перстнем заходил из стороны в сторону, журя опрометчивого собеседника.
Длинный молитвенно сложил ладони перед грудью и улыбнулся.
‒ Поспорил говоришь? Значит от меня хочэш получить и от парнэй за спор?
‒ Всё что от тебя возьму, парням отдам, а за то что проспорили с них вычту. – засмеялся Длинный.
В конце концов Михаил дал нам десять тысяч. Мы покинули его кабинет в хорошем настроении, не задумываясь много это, или мало. Цыган просто пошарил в своём бумажнике и отдал нам всё, что в нём было. Я думаю, что если бы было больше - он дал бы больше, а если бы бумажник был пустым, мы рисковали уйти ни с чем. Но нам с Длинным всегда везло.
В этот раз Длинный, не скрывая, озвучил нашим продюсерам всю полученную сумму. По удивлённому взгляду, который метнул Иван было видно, что он не ожидал, что мы выйдем от цыгана хоть с какой-то добычей.
Третьим и последним пунктом нашего гастрольного турне оказалась непонятно чем занимающаяся контора под названием «Олимп». Контора находилась на третьем этаже огромного офисного здания. Ивану пришлось сопровождать нас почти до самых дверей. Ещё в дороге, на вопрос Длинного, чем занимается фирма, Иван помычав ответил, что точно не знает.
‒ Да это и не важно, по факту это помойка, ‒ пояснил он.
‒ Помойка? Это что значит? – спросил Длинный.
‒ Бобло левое там обналичивают. Это тоже вид бизнеса и довольно прибыльный.
‒ Понятно, контора «Рога и копыта».
‒ Не, кажется они «Олимп» сейчас называются.
Длинный не счёл нужным объяснять, что это была фраза из «Золотого телёнка», а просто кивнул головой и украдкой улыбнулся мне.
На двери к которой притащил нас Иван, оказалась совсем другая табличка.
‒ О-О-О Па-рус! – Иван долго вглядывался в название, словно ища в нём скрытый смысл. – Странно должен был быть «Олимп», - бормотал он себе под нос.
‒ Ладно, раз уж мы здесь, то в любом случае зайдём, а там посмотрим, может это и есть бывший «Олимп». Сам же говоришь, что контора мутная, могли и название поменять. – Негромко обозначил план дальнейших действий Длинный. Он распорядился, чтобы Иван не мелькал своим огромным торсом в узком коридоре, а подождал нас в холле у лифта, и стукнул в дверь своим фирменным тук-тук-тук.
Фирма оказалась другой. По смеси ароматов духов, ударивших в нос прямо с порога, можно было, не глядя догадаться, что коллектив здесь женский.
Мы оказались в цветнике. Боже, как давно я не находился в женском обществе. Их было пять: женщина средних лет и четыре молоденьких девчонки. Все сидели за отдельными столами. Женщина сидела лицом к двери, а девчонки наоборот лицом к женщине. Было похоже, что мы попали в аудиторию женского лицея. Преподавательница настороженно смотрела поверх очков, как мы закатываемся в офис, а девушки, увидев её удивление, тоже стали разворачиваться на своих стульях. Такое количество женского внимания за раз было для меня явной передозировкой и я смущённо прятал глаза. Но непоколебимый Длинный уверенно бросился в атаку. Он пробрался к столу преподавательницы и спросил, что она знает про фирму под названием «Олимп».
Женщине это название абсолютно ни о чём не говорило. Оказывается, что она хозяйка фирмы и уже год снимает этот офис.
‒ Вот те раз! – Длинный в расстройстве хлопнул себя по ляжкам. – Триста километров зря отпахали.
«Это что-то новенькое» ‒ подумал я и с интересом стал ожидать, что мой друг исполнит на этот раз.
На этот раз Длинный начал врать. Была ли это новая стратегия, или просто влияние женского общества, но врал он бессовестно и нагло.
По его словам мы уже давно водим крепкую дружбу с Семёном Соломоновичем, директором фирмы «Олимп» (имя Длинный естественно выдумал на ходу). Кто мы такие? Здесь была единственная правдивая составляющая про Ассоциацию и фонд помощи. Семён Соломонович был нам не только хорошим другом, но и надёжным помощником, регулярно участвующим в пополнении фонда. Он не только щедро вкладывался в фонд, но и живо интересовался, куда тратятся деньги, поэтому часто приезжал к нам в гости. Благодаря этим визитам и нашим связям (а нас в нашем городе хорошо знают), он даже расширил свой бизнес и создал филиал. Какой у него был бизнес? М-м-м, Семён Соломонович занимался инвалидными колясками и прочими предметами для ухода за инвалидами. Последние полгода он очень редко выходил на связь, офис в нашем городе закрылся. Вот мы забеспокоились, сами понимаете это наш основной кормилец, и поехали сюда. А тут…
Женщина очень живо реагировала на рассказ Длинного. Она участливо кивала и не отводила от него взгляда немигающих глаз увеличенных толстыми стёклами очков. «КЫС-КЫС-КЫС» - я был уверен, что Длинный не скупится на волшебное слово.
Девчонки усиленно стучали клавиатурой, зыркая на нас украдкой из-за экранов мониторов. У меня срывало голову от этих длинных ресниц, огромных глаз, напомаженных губок, сладкого цветочного запаха. Мне захотелось рычать как зверю. Всё это было рядом и в тоже время не досягаемо, как локоть, который не укусишь. Я всегда с сомнением относился к необходимости кусать эти самые локти, но есть то, что вдруг очень хочется укусить. Ты понимаешь, что это не возможно. Хотя…В последнее время я всё меньше верил в невозможное.
Женщина директор, предложила нам чаю и теперь суетилась у куллера, наливая в чайник воды. И её ножки обтянутые чёрными брюками были сейчас для меня самым лучшим зрелищем, картиной, на которую я мог бы смотреть бесконечно.
‒ А что телефона он не оставил? Может быть в городском справочнике эту фирму поискать? – говорила она, в попытке оказать хоть какую то практическую помощь.
‒ Мобильный в последнее время отключен, или недоступен. – тяжело вздохнул Длинный.
Во время чаепития Длинный продолжал говорить, выдавливая из сентиментального директора слезу и заставляя румяниться нежную кожу на щёчках молоденьких красоток. В первый раз я поймал себя на том, что мне безразлично, с каким результатом пройдёт эта встреча. Я не знал, что я хочу. Я хотел оставаться здесь и в тоже время хотел убежать не в силах выносить эти пытки. Я пытался отвлечь своё внимание, притягиваемое как магнитом женским полом, сосредоточенно размешивая сахар в чашке с уже остывшим чаем.
Но мой друг всегда доводил дело до победного конца. Отвлечённый душевными муками я упустил тот момент, когда женщина перевела разговор в практическое русло.
‒…к сожалению пока могу помочь только этим, ‒ она говорила тихо, наклоняясь над столом к Длинному.
‒ Да что вы, Тамара Ивановна…Можно просто? Тамара, не нужно было, мы ведь не за этим сюда…мы думали Соломон Семёнович здесь…
Я с ужасом заметил, что Длинный поменял местами имя и отчество воображаемого спонсора, но Тамара, никак не отреагировала на этот ляп.
‒ Не отказывайтесь, Вячеслав! Вам…вашему фонду лишним не будет, хоть и не много. Она уже шуршала в сумочке и передавала, что то под столом Длинному.
‒ Большое спасибо, Тамара! – Длинный положил ладонь на грудь. – Спасибо, что поверили! Мы ведь вам даже никаких документов не показали.
‒ Все документы я в ваших глазах прочитала. Они в полном порядке!
17
Домой в Тюмень ехали раздельно. Мы с Длинным на электричке, а Антона великодушно решил подвести Иван. Точнее он готов был подвезти всех троих, да мы с Длинным отказались. Антон тоже не стал возражать такому повороту, после нашей последней беседы, состоявшейся накануне.
Когда мы вернулись в нашу общагу, после торжественного фуршета, состоявшегося всё в той же занюханной пивнушке, Антон между делом посетовал, что дескать заработали мы немного.
‒ Да, смотались в такую даль ради каких-то двадцати кусков. – Он вытянулся на кровати, закинув руки за голову.
Длинный присвистнул и уселся, подпрыгнув на жёстких пружинах.
‒ Каких-то?! Тоха, а ты ничего не попутал?
‒ Ладно, Слава не заводись. Это я так…
Но было поздно, так как Слава уже завёлся.
‒ Во-первых эти какие-то двадцать кусков мы заработали за один день. Как тебе это? Во-вторых: могло быть гораздо больше, если бы не огромные комиссионные, которые заломил твой приятель.
‒ Вообще-то он нам своих клиентов подогнал и прикрывал.
‒ Знаешь, прикрытия то никакого
