‒ Тоха, я смотрю ты несильно заморочился с расходами на командировку. – Смеялся Длинный, раскачиваясь на скрипучих пружинах кровати, на которую лихо запрыгнул с коляски. – Мне даже страшно вообразить, чем ты нас собираешься кормить.
‒ Ладно тебе, Славик! Чем тебе комната не нравится? И в худших условиях бывали, вполне себе спартанская обстановка. – Антон безнадёжно пытался открыть залепленное ещё на зиму окно. – А на счёт хавки: хотите бичпакетов заварим, я с собой взял да и кипятильник есть. Можно кафеху поблизости поискать, только не на вокзале, тут всё в три дорога.
‒ Нет, Тоха, бичпакеты ты сам жри. Мы их дома наелись. Стоило ради них триста вёрст пилить. – Длинный словно ребёнок прыгал на пружинистой кровати, так, что она в любой момент была готова слететь с душек и сложиться как раскладушка. – И кафе надо искать не по принципу, что подешевле, а что вкуснее и безопаснее для здоровья. Антон, я скажу, ты так себе продюсер.
‒ Да уж, блядь, не Барри Алибасов. – шипел Антон под мой хохот. – Да и вы не группа «На-на».
‒ Нет мы не группа «На-На» мы группа «Дай-Дай» и у нас есть свой райдер. – Длинный взлетал до самого потолка под жалобный скрип кровати.
‒ Это что ещё за хренотень? – нахмурился Антон. – Слава перестань мебель портить!
‒ Это такой перечень требований, который артист предъявляет, когда едет на гастроли. К примеру, говорит, жить буду только в пятизвёздочных отелях и жрать только в ресторанах где есть повар итальянец.
‒ Хорошо, парни! Будете зарабатывать как те звёзды, тогда в любой ресторан, какой захотите, а пока…
‒ Ну, тогда ведь мы и продюсера другого найдём. – Длинный наконец упал на спину и тут же задымил папиросой.
‒ Зря ты так, Слава! Я к вам со всей душой, а ты меня всё подъебнуть хочешь. – Антон свинтил крышку с недопитой им в электричке бутылки русской, сделал несколько глотков, и, поперхнувшись, долго занюхивал локтём.
‒ Всё Антон, больше не буду! – Длинный сомкнул ладони, словно фараон на фреске. – Я не знал, что у тебя такая ранимая психика. Ну правда…хорош обижаться. – Кричал он отвернувшемуся к грязному окну Антону.
‒ Обижается знаешь кто? – Антон повернулся, и на лице у него уже сияла улыбка, разбуженная ударившими в голову парами алкоголя.
‒ Вот это правильно! Ну, мы жрать то идём, или как?
Встреча с приятелем Антона состоялась этим же вечером в центре города. Местом встречи была назначена рюмочная, находящаяся в подвальном помещении старого, но очень надёжно построенного здания в центре города.
Антон помог нам спуститься по невероятно крутым и высоким ступеням в подвал, где за массивной деревянной дверью нас ожидало небольшое квадратное помещение, в котором дым стоял столбом. Мы расположились за липким от вековой грязи деревянным столом недалеко от входа, а после уже осмотрели всё помещение бара. Здесь было пять столов вместе с нашим, три из которых были заняты шумными пьяными компаниями. Контингент был что-то между уже не уголовники, но ещё не бомжи. Веселящиеся издавали столько шума, словно их было не пятнадцать, а сто пятьдесят человек. Баба в грязном синем переднике болтающаяся между столами видимо была официанткой.
‒ Что желаете, мальчики? – спросила она хриплым басом.
‒ Бутылку водки, четыре пива и…закусить есть чего? – спросил Антон.
‒ Пельмени есть, чебуреки…‒ пробасила тётка.
‒ Не надо ничего, ‒ сказал Антон, посмотрев на наши сморщенные лица. – Томатный сок есть? Вот его графинчик принеси, красавица.
‒ Вроде город большой, красивый, а ты нас всё по каким-то гадюшникам таскаешь, ‒ пробурчал Длинный, глядя вслед удаляющейся красавице.
‒ Слава, не начинай, ‒ Антон погрозил Длинному пальцем, и тут же оживился, глядя в сторону входа. – Какие люди!
Коренастый мужичёк в спортивном костюме красного с белым оттенков, с короткостриженной крупной седой головой, крепко сидящей на короткой бычей шее, развязанной танцующей походкой подплывал к нашему столу.
‒ Чижик, сколько лет, сколько зим! – прогрохотал он густым баритоном и обхватил Антона длинными как у орангутанга ручищами. Пока однополчане, тискали друг друга в объятиях хлопая по спинам, словно пытаясь выбить из товарища вековую пыль, Длинный заговорщицки улыбаясь толкал меня в бок.
‒ Чижик! – он ухмылялся, стреляя глазами в Антона.
Потом мужик поздоровался с нами. Рукопожатия были настолько крепкими, словно он хотел проверить, сможет ли с одного раза вывихнуть нам запястья и сломать лучевые кости. Наши кости оказались крепкими, но такое агрессивное приветствие меня почему-то напрягало, судя по раскрасневшемуся лицу Длинного, его тоже.
А дальше началось. Битый час за нашим столом можно было слышать только баритон мужика, назвавшего себя Иваном. Сначала он вспоминал, видимо самые яркие моменты службы в Афгане. Антону в этих воспоминаниях отводилась довольно незначительная роль, но при каждом упоминании о нём Иван снисходительно хлопал друга по загривку. Потом пошёл рассказ о трудной обстановке, сложившейся в городе. Иван, не забывая каждые пять минут наполнять стопки, рассказывал про беспредел уходящих девяностых, про тех кого завалили, или следовало бы, так же про тех кого посадили, кто уже отсидел, и про тех, с кем сидел он сам . Оказывается, его бурные приключения не ограничивались одной службой. Впечатления последних десяти лет по яркости затмевали Афган. Слушая Ивана, я ощущал себя студентом, прослушивающим краткий вводный курс по новейшей истории криминального мира Ё-бурга. Уралмашевские, малышевские, пионеры, сортировщики, Кирпичи, Батоны, Ёжики, смешивались и наводили сумбур в голове. Вместе с сумбуром росла тревога и неприятное ощущение, что мы попали куда-то не туда. Судя по печальному виду Длинного таращившегося в пустую кружку из под пива он был тоже не в восторге от встречи. Мы ждали, когда Иван перейдёт к делу, но он продолжал одну за другой рожать кровавые истории.
В один из редких моментов, когда Иван закончив одну историю, набирал в лёгкие воздуха чтобы на получасовом выдохе рассказывать очередную, Длинный решил вбить клин в это непрерывное повествование.
‒ Это всё очень интересно! – он добродушно улыбнулся Ивану, который словно пробудился ото сна, услышав посторонний голос. – Дело в том, что у нас не так много времени. Мы тоже со своими парнями сегодня встретиться хотели, поэтому, можно услышать, в чём суть дела?
‒ Дела? – удивился Иван, словно мы притащились за триста километров только для того, чтобы выпить водки с хорошим человеком и послушать его байки. – А, ну да…
Чтобы перейти от болтовни к делу, Ивану потребовалось выпить и закурить, только после этого он смог начать.
Судя по туманному, витиеватому изложению сути вопроса, практика давалась Ивану гораздо хуже, чем теория. Всё же со временем мы поняли, о чём идёт речь. Во времена своей бурной деятельности, ещё до своей отсидки и до развала банды, большую часть которой была потеряна убитыми, Иван имел довольно обширную клиентскую базу. Эта база содержала список жирных клиентов, цеховиков, торговцев, банкиров, которых они нещадно доили в девяностые. К настоящему моменту база значительно исхудала, и от неё остались ножки да рожки. Кто-то из клиентов обанкротился, кто-то просто ушёл с рынка, не выдержав дефолта, кто-то погиб, или даже сел. В эти времена не было страховки ни от каких превратностей судьбы. Итак из всей базы остались всего трое. Эти трое оказались самыми живучими и сейчас из цеховиков превратились в руководителей довольно таки крупных и успешных бизнесов. Вот этих троих Иван и хотел пощипать по старой дружбе. Дело в том, что он не мог заявиться к ним как в старые добрые времена. Девяностые закончились, малиновые пиджаки уже не в моде, да и от всей страшной банды остался он один. Сейчас он хотел предстать перед ними в новом амплуа, как учредитель фонда воинов-интернационалистов.
‒ А мы тебе для чего нужны? Как бесплатная декорация? Для этой цели можно было и в Ё-бурге кучу инвалидов найти. – Строгим тоном и прямым взглядом в глаза Ивану, Длинный выровнял чаши весов. Теперь Иван перестал быть хозяином, единственным актёром в театре.
‒ Ну чё вы так то, пацаны? – Иван растерянно поглядел на Антона, а тот робко пожал плечами. – Антон мне вас как деловых представил, сказал, что вы чёрта лысого разговорите. Это не вы декорацией у меня будете, а я у вас. Я буду просто прикрытием вам. Кто его знает, вдруг они с кем-то связаны из интернационалистов здесь. Времени то много прошло, а союзы здесь очень серьёзные. Если чё, от вас мокрое место могут оставить, за то, что на чужую территорию залезли. А я такие вещи на раз просекаю. Клиенты жирные, велись всегда хорошо, мы с них можем прилично откусить. Если всё получается, делим пятьдесят на пятьдесят и вы быстро под моим контролем убираетесь из города.
‒ Чё то у меня появилось желание сделать это прямо сейчас, ‒ поморщился Длинный.
Иван снова уставился на Антона. «Кого ты притащил?» ‒ читалось в его взгляде.
‒ Парни, вы чего боитесь? Не ссыте, я вас в обиду не дам. Вон Антоха меня знает!
‒ Мы с братом ничего не боимся! – Длинный закинул руку мне на плечо. – Просто не нравится сама постановка. Зачем мы нужны, если там будешь ты. Опять же зачем нужен ты, если там будем мы. Давай так…мы пойдём вдвоём, нам даже Антон не нужен. С тебя адреса клиентов. В случае выигрыша тридцать процентов твои. Согласен?
Длинный протянул руку через стол. Иван, на удивление быстро встретил рукопожатие. Хотя, чему тут удивляться. «Кыс-кыс» - всегда работало безотказно.
15
Основная часть вопроса была решена. Иван сказал, что завтра с утра заедет за нами в общагу (у него в отличии от Антона не повернулся язык назвать этот гадюшник гостиницей).
Однополчане остались в баре, продолжая отмечать встречу, а мы с Длинным решили прогуляться по городу, благо находились в самом его центре. Мы выперлись на огромный проспект Ленина и катались по нему, глазея по сторонам. Город действительно был не чета нашему, большой, живой, многолюдный, с широченными улицами и дополнительными трамвайными путями. Пройдя весь проспект с верху до низу мы спустились на покрытую брусчаткой набережную. Я тоскливо вздыхал провожая глазами, то и дело проходящих мимо красивых девчонок в обтягивающих стройные ножки брюках, или миниюбках. Длинный, с виду не страдавший подобной паранойей, смотрел сквозь толстые
