Пока мы млели от коньяка, бешбармака и восточных песен, исполняемых по очереди то парнем в тюбетейке, то девицей в длинном серебристом платье, Баха метался от нашего столика к другому, неподалёку, где сидели два луноликих парня. Он несколько минут сидел со своими знакомыми, одетыми в одинаковые спортивные костюмы, потом возвращался к нам, чтобы налить коньяка и спросить всё ли в порядке, и снова уходил туда. Баха суетился. В отличие от нас он был уже на работе. Парни, судя по всему, соотечественники Бахи изредка косились на нас и, нечаянно встретившись глазами, приветливо улыбались.
‒ Здесь они ему товар передадут! – предположил Длинный. Я поднял рюмку, приглашая его выпить. Он понял и охотно встретил мой жест. Сегодня никакой работы. Мы на отдыхе. В какой-то момент за столом киргизов появились две девчонки. Миниатюрные, скуластые, симпатичные, одетые как куколки в цветастые блузки, узкие юбки и туфли на огромной платформе, напоминающие копыта. Теперь мой взгляд примагнитился к тому столу. Девчонки весело щебетали, звонко хихикали и курили тонкие сигареты. Я мечтал, чтобы эти восточные куколки сидели рядом, чтобы смеялись над нашими шутками, чтобы освещали этот стол блеском своих раскосых глазок, чтобы наполнили всё вокруг цветочным ароматом. Вдруг, словно кто-то сверху услышал мои молитвы, потому что Баха, подойдя к нам и наклонившись над столиком, сказал, что к нам просятся две дамы. Мы ответили, что не против, и уже через мгновение, моя мечта воплотилась в реальность. В нескольких сантиметрах от меня находился приятный хрупкий локоток, гладкая ножка, закинутая сверху на другую, иссиня чёрные прямые блестящие волосики спадающие на миниатюрные плечики, разведённые тушью до невероятной длины разрезы в которых сверкали чёрные глаза. Я смотрел только на неё и слышал только её голос. В этот момент всё вокруг пропало, провалилось в бездну. Во всей вселенной осталась только маленькая восточная куколка с белой прозрачной кожей, маленьким треугольным носиком, тонкой извивистой ниточкой алых губ. Она представилась именем Амина, как назвалась вторая, я не слышал, да я её и не видел. Мне нужна была только эта куколка пахнущая новизной и чем-то ароматным, цветочным. «Интересно, а это её настоящее имя? – подумалось мне. Я слышал, что проститутки обычно называют себя другими именами. О том, что это были проститутки, у меня не было даже сомнений. Ну и что, мне было абсолютно всё равно. Может это даже к лучшему.
6
Щёлк – Баха вставил карточку в щель над выключателем и в комнате загорелся свет.
‒ Заходите девчонки, будьте как дома…
На маленький столик ставятся конфеты, тарелки с виноградом и фруктами, бутылка коньяка.
Щёлк – бутылка ополовинена, всё в дыму и запахе жареных семечек. Мой голос рассказывает что то смешное, Амина постоянно смеётся. Голос не останавливается, добавляет смешных историй, голос сыплет афоризмами и анекдотами, он добивает куколку, которая ужимается, задыхается от хохота, падает на кровать, и сучит кукольными ножками поднятыми кверху.
«Кыс-кыс-кыс». Это случится сегодня. Я уже готов. Нужно просто как-то решить…
‒ Мы пойдём вниз в бар, нам пива захотелось…‒ Я вижу весёлое лицо киргиза.
‒ Как все пойдёте? – Я недоуменно смотрю на пересаживающегося в коляску Длинного и вставшую с кресла подружку Амины.
‒ Да, все пойдём, погуляем часик, а может и больше…‒ Подмигнул мне мой друг.
Неужели он не хочет этого? Я не верю, что не хочет…
‒ Длинный, а ты? Оставайтесь…‒ я показываю на соседнюю комнату.
‒ Говорю же, мы пива хотим. Давайте тут, не скучайте…
Мы остаёмся одни. Она ужимается как ребёнок хихикает, лицо круглое и белое, как у гейши из японских фильмов. Я тянусь к её блузке, расстёгиваю несколько пуговок, пальцами раздвигаю таинственный занавес. Маленькие бугорки с белой прозрачной как пергамент кожей с просвечивающимися голубыми ниточками прожилок маленькие точками сосочки. Щупаю один бугорок, он как маленький круглый мячик, мягкий и тёплый. У меня же внизу всё твердеет выпрямляется, растёт, тянется к белому солнцу. Я пытаюсь приблизится к ней губами, осекаюсь, проститутки в губы не целуются. Она улыбается, мол молодец, понятливый, гладит ширинку, за которой всё в полной боевой готовности. «Кыс-кыс-кыс», она целует меня в шею, тёплый лепесток пускает по моему телу ток. Нужно что-то делать, это же не в первый раз. Нужно повалить её на спину, сорвать блузку, скинуть юбку, снять трусики, а потом…А что потом? Перекатиться на спину и снимать ушитые штаны со своих обрубков? Она конечно зажмурит глаза будто ничего не видит, она уже сейчас с закрытыми глазами. Она не хочет этого видеть….Нет я так не могу.
‒ Подожди! – Я отодвигаюсь, продолжая обнимать её за плечо. – Давай лучше выпьем.
‒ Что-то не так? – спрашивает она.
‒ Всё так…со мной немного не так. Скажи, а вам за калек повышенную таксу платят?
‒ Да ну тебя, ‒ она скидывает мою руку с плеча. – Я такому калеке как ты даром готова дать. Ты ещё калек не видел, у которых там пусто. – она ткнула пальцем, показывая мне ниже пояса. – А у тебя там в полном порядке и не только там.
‒ Ладно не обижайся! – я снова приобнял её за плечо. – Просто что-то накатило вдруг. Может в следующий раз? – Волна возбуждения ушла, будто её и не бывало.
‒ В следующий? Ты же завтра в Россию умотаешь.
‒ Всё-то ты знаешь. Ну, приеду ещё раз, если ты позовешь, или ты приезжай. Ты мне правда понравилась.
‒ Ага! А ты меня с распростёртыми объятиями встретишь, с моей то репутацией.
‒ Да какая репутация? Знаешь, я к этому ровно дышу. Конечно, всё это не очень хорошо и нужно просто во время завязать, как с куревом или бухлом. На тебе же клейма никто не выжигал. Так что ты ещё найдёшь себе нормального мужика.
‒ Твоими бы словами…‒ куколка щелкнула зажигалкой и задымила сигаретой палочкой. – Клеймо есть…я сама клеймо. Здесь про таких, как мы всё знают. Слухи впереди меня идут. Я изгой, отброс общества, инвалид похуже тебя. Мне даже домой в деревню путь отрезан, слухи и туда дошли. Мать украдкой от семьи приезжает, только ей я ещё нужна, единственному человеку на всей земле….- Амина бросила окурок в рюмку с недопитым коньяком.
‒ Земля не ограничивается только этим городом и твоей деревней. Есть много других городов, в конце концов другие страны. Езжай в Россию…
‒ К тебе? – она засмеялась, а из наполненных доверху створок потекли чёрные ручейки.
‒ Приезжай ко мне! Вместе что-нибудь придумаем…‒ Наверное, последняя моя фраза прозвучала неуверенно, потому что она снова засмеялась сквозь слёзы.
‒ Смотри, возьму и приеду…
‒ Амина, дай мне свой телефон, я тебе звонить буду…‒ я перевёл разговор в практическое русло. Неизвестно как насчёт приездов и встреч, но звонить я точно буду.
‒ Не могу, этот телефон сутенёрский. У меня электронная почта есть. – Она взяла с тумбочки гостиничный блокнот и ручку и нарисовала на нём несколько непонятных каракулей.
‒ Это что ещё такое? – я недоуменно вглядывался в латинские буквы.
‒ Если у тебя будет доступ в интернет, можешь создать себе почтовый ящик и писать с него на этот адрес. Это несложно.
‒ Да, сложнее с интернетом. Но у нас в городе есть интернет-кафе, так что я попробую…нет точно напишу.
‒ Можно я тебя обниму, ты правда такой хороший. – Я крепко прижал к себе это маленькое хрупкое тело и жадно втянул носом аромат, идущий от её волос.
Баха и Длинный вернулись через час, как и обещали. На молчаливые вопросы, как мол всё прошло, я поднял вверх большой палец. Прощаясь с Аминой, я долго вглядывался в её лицо, пытаясь сохранить в памяти маленький треугольный носик, натянутую на скулах прозрачную кожу, по детски смотрящие добрые глаза этой восточной куколки.
Баха уже уснул, а мы всё сидели в своей комнате и молча пялились в телевизор.
‒ Знаешь, Длинный, у нас с ней ничего не было.
‒ Как не было, ты чего? Ну ты даёшь, мы же всё для этого сделали. Я с Бахой договаривался.
‒ Так это всё ты? – теперь я понял, что проститутки появились по просьбе Длинного.
‒ Спасибо тебе, конечно, но ты не думай, всё было классно. Мне показалось, что я даже влюбился. Всё было слишком уж через чур, поэтому и не смог.
‒ Не понимаю я тебя дружище!
‒ Я и сам себя не понимаю…наверное не судьба.
‒ Значит просто не время. Всё ещё будет Санька. Зуб даю, что я тебя женю!
7
Завтрак проспали, поэтому пришлось сразу же пообедать в ресторане рядом. Баха был через чур серьёзным и собранным и всем своим видом показывал, что наш отпуск закончен. По возвращении в номер он достал из-под кровати чёрный полиэтиленовый мешок и начал инструктаж. В мешке находилось восемь небольших пакетиков, запаянных сверху тройными швами. Пакетики были квадратные и пухлые.
‒ Грамм двести один, тяжёлая травка, или утрамбовали так? ‒ сказал Длинный подбрасывая пакетик на ладони. Баха отобрал у него пакетик, сказав, что товар лучше лишний раз не трогать, так как он герметично запаян. Киргиз предложил вшить пакеты в обрез наших штанов снизу.
‒ Это самое надежное место. Если даже будут обыскивать, вряд ли полезут туда…
Наверное киргиз имел в виду, что прощупывать наши культи будет тяжело психологически, но что-то мне подсказывало, если уж будет обыск, то специально обученных этому людей вряд ли удержат какие то морально этические соображения. Но всё-таки этот вариант представлялся наименьшим злом, поэтому согласились на него. Баха тут же приступил к портняжной работе. Мы с Длинным сняли штаны и сидели на кровати в трусах, пока киргиз умело распарывал зашитый низ брючин, вкладывал туда по два пакета и замётывал всё двойными швами. Не прошло и пятнадцати минут, как всё было готово.
‒ Прошу примерить! – Баха тонкогубо улыбался.
Надевая штаны, я почувствовал, что они оказались короче. Груз упирался в мои культи, так что пояс оказался ниже, и было ощущение, что брюки наполовину спущены.
‒ Как в штаны навалил, ‒ подтвердил мои ощущения Длинный.
Баха разглаживал пакеты снизу, трамбовал их содержимое и сантиметр за сантиметром подтягивал к верху брюки сначала Длинного, а потом мои. Со стороны могло показаться, что с нами работает профессиональный
