Ну что с них взять?  

     – Что ни говори, а на Земле всё случается по вине людей… Всё от них! – подвёл итоги АД (именно так его, почтенного профессора технической кафедры, называют, если не в глаза, коллеги, студенты и хорошие знакомые). – Сам почти век живу, повидал многое, и всё равно удивляюсь плохим людям. Почему они даже за себя не боятся? Откуда такая сила? Откуда такая уверенность в себе? Откуда их наглость и воля!

АД шумно вздохнул, и со стороны можно было заметить, что в свой вдох он вложил особый смысл. Вложил давно осмысленное им сожаление, что на планете не всё для людей устроено разумно (какая же это цивилизация?), не всё сделано по уму, и ему не всё понятно до мелочей.

     – Кстати, что же это за слово столь странное – «люди»? – вдруг удивился АД, будто встретил его впервые. – Откуда оно в русском языке? По правилам языка надо бы сказать проще – человеки. Один – это человек, много – это человеки! Просто, понятно и, главное, по правилам! Так нет же, зачем-то перевернули!

АД опять протяжно вздохнул.

     – Да! Произносят-то только это странное – люди! – по-детски удивился он. – И пусть так и останется, но ослиные уши всё равно торчат! Неспроста же у этого словечка не оказалось единственного числа, хотя быть обязано! Сегодня-то никто на человека не скажет людь, а ведь так вернее! Видите ли, множественное число есть, а единственное число, ни с того, ни с сего считается ошибкой! Зато с родственным словом человек происходит всё наоборот. Единственное число есть, зато множественного, видите ли, не бывает! Ясно же, что это нововведение слишком коряво, стало быть, вдавлено оно в приказном порядке и, значит, будет иметь нехорошие последствия. Ведь затеяно оно лишь потому, что Некто считает такую гадость важной. Он всё через колено ломает! Ломает с болью и с хрустом! Ломает язык, ломает психику, ломает жизнь! Иначе ему и затевать не стоило! Несогласных выявит и придушит! Потому что для него это важно.

     – Постой, постой! – АД по давно выработанной в себе привычке принялся спорить сам собой, разыгрывая диалог по ролям. – Зачем выдумываешь? Кто мог заставить? И какие ещё последствия? Это от нескольких корявых слов? И сразу ужасные последствия? Ты, товарищ, погружаешься в мистику!

     – Э, нет! – возразил он себе. – Только не я! Ведь не я, а этот Некто грубо нарушил законы языка и заставил всех твердить за ним! И это не игра моего воображения! Это подлинная реальность, но возникшая против здравого смысла! Некто во всём стремится нам мозги перевернуть. Но население сразу взяло под козырёк! Запуганному и безропотному можно всё ввернуть! И веру сменить можно, и собственную историю, и календарь, и даже основы государственной власти! Население всё стерпит! Оно ко всему привыкнет и приспособится, не понимая, что это ведёт его к гибели! Но не могли же все промолчать… Не все же стали жидким повидлом! Хотя их, видимо, просто задавили, а глупость восторжествовала и прижилась… Сегодня в ходу только дурацкое слово «люди», но никто не скажет якобы ошибочное «людь» или «человеки»! И никого это не удивляет! Разве что меня, да маленьких детей, которые интуитивно соблюдают правила родной речи!

 

     АД безотчётно перевёл взгляд вдаль, в глубину полупрозрачного осеннего парка. Его угасающая красота щипала душу грустью о лете. АД поёжился от ощущения нелюбимой им, но приближающейся зимы, и примирительно решил:

     – Может, и мне не стоит ломать голову? Ведь пустое занятие, ничего не улучшающее ни в моей жизни, ни в жизни этих суетливых людишек. Им-то вообще размышлять не хочется. Даже о собственном будущем! И даже о своем прошлом! А уж мои проблемы им, как они сами твердят, по барабану. А причём здесь барабан? Любая глупость им нравится, потому и барабан прижился! Но теперь русский язык и не такое терпит. Испоганили! И уголовным жаргоном, и иностранными заимствованиями… У них это считается круто! А совсем недавно считалось клёво! Несчастные! Впрочем, сумасшедшие всегда счастливы… Сказано-то верно, но наше население, с какой стороны ни глянь, а счастливым не выглядят…

 

     АД поёжился; он ощутил своё продрогшее тело целиком. Холодный ветер явно побеждал неподходящую одежду!

    – А я-то, дурень, к ним с болячками русского языка… Засмеют же! Впрочем, до смеха ли им сегодня? Им, стремительно вымирающим, но не замечающим творящегося в отношении них геноцида. И зачем, по их же разумению, им думать о вымирании всего народа, если они и сами едва выживают? Своя рубашка, знаете ли… Им бы в одиночку! А коль так, хорошие вы мои, это уже не народ! Это – уже простое население или даже заселение! Разобщенное, без жилки творчества, часто враждебное самому себе. Да и слово это – население – несёт в себе смысл весьма обидный... Но им же всё по их барабану!

 

     АД вдруг вспомнил, как по случаю беседовал с Володиной Антониной Ивановной. И даже теперь, вспоминая, считает, что ему повезло. Крайне интересная женщина! Прекрасный, обаятельный, высокообразованный человек. Крупный специалист в области русского языка. Доктор филологии, профессор. До отхода от дел она работала заведующей университетской библиотекой. В общем, не человек, а легенда, о которой все отзываются с придыханием!

     Жива ли теперь? Она и тогда была в почтенном возрасте.

 

    К моему удивлению, – вспомнил АД, – Антонина Ивановна сама заинтересовалась моей работой. Она проявила искренний интерес, и я, разумеется, от такого внимания к своей особе буквально засиял от самоуважения. Стал, как мальчишка выкладывать ей и одно и другое! А она меня внимательно слушала, согласно покачивала головой или очень естественно удивлялась.

      В общем, это меня настолько окрылило, что я рассказал ей о некоторых странностях современных инженерных наук. Она и об этом слушала с безусловным интересом, иногда вставляя своё: «Да что вы говорите!» или «Неужели всё так и есть?»

     Ну, я хвост и распушил! Рассказал ей о своих наблюдениях, будто в современной науке обнаружил непонятно чем вызванные запреты на некоторые исследования, особенно, на те, которые как раз и способны вызвать экономический взлёт. Причем вопрос о том, верны ли результаты данных исследований или ошибочны, даже не ставится. Просто всё отметается! И потому у каждого, кто с этим сталкивается, возникает впечатление, будто упираешься в тупую и непреодолимую стену! С тобой подчёркнуто нигде не сотрудничают! Обсуждать что-либо отказываются! В письменном виде материалы не принимают и даже элементарного канцелярского ответа, который обязаны давать на любое обращение граждан, не присылают! Будто ничего и не было, и ты сам в природе не существуешь! В общем, как-то странно это! Туман!

      – Что вы говорите? – Антонина Ивановна простимулировала меня своим удивлением. – А что же конкретно запрещают? Или это всё секретно?

     – Я даже не знаю… По крайней мере, мне никто рот не закрывал, но в ту самую стену, непробиваемую, я тоже упирался! А вот австрийца Виктора Шаубергера, к примеру, который предложил сплавлять лес против течения реки, на ученом совете дружно заклевали. Вернее, сначала его технологии кое-где ограничено применяли, и весьма успешно применяли, всем нравилось и восхищало, а потом вдруг всё запретили, а его самого довели до… В общем, обидно это!

      – Неужели всё так и есть? – удивилась Антонина Ивановна.

     – Знаете, я уж не стану рассказывать о себе, но есть одна очень популярная тема, давно известная, но официально запрещенная. Запрещенная целым постановлением Академии наук СССР! Может и вы слышали, я имею в виду пресловутый вечный двигатель.

     – Да, да! Конечно, слышала!

    – Тем постановлением какие-либо рассмотрения государственными структурами проектов вечных двигателей строго запрещены. Якобы, чтобы не тратить время впустую! Вот эти проекты везде и отбрасывают в сторону, как нечто дурно пахнущее. Разумеется, и прием заявок на изобретения тоже запрещён! И это притом, что множество таких двигателей успешно работает! Работает вечно! По крайней мере, при жизни их изобретателей не останавливается!

     – Неужели всё так и есть? – подлила масла в мой огонь Антонина Ивановна.

     – Да, да! Именно так! Вот только у всех изобретателей после того, как они со своими изобретениями выходили из тени, начинались огромные проблемы. С того времени все они, так или иначе, оказывались изгоями. Все они бились о ту самую стену, наживая себе неприятности, все становились нервными, бушующими борцами за справедливость во имя науки и родины и заканчивали свои дни в какой-нибудь психушке, если не погибали самым нелепым образом… Знаете ли, то случайный кирпич с крыши… То под поезд…

     – Что вы говорите? Но почему же всё так неумно?

     – Дело в том, что открытие Шаубергера и любые вечные двигатели противоречат основам термодинамики. В соответствии с этими основами никакие машины вечно работать не могут! Я тоже с этим согласен! Никакие машины не могут работать без подвода энергии извне. Энергии в любом виде – бензин это, тепло, элементарная механическая раскрутка или ядерное топливо! Ведь даже самый идеальный двигатель когда-то остановится, израсходовав весь запас энергии. А этот запас непременно когда-то закончится! Хотя бы из-за наличия трения или даже самого незначительного сопротивления воздуха. Ну а если энергия извне непонятным нам способом всё же подводится? Тогда и вечные двигатели заработают! В общем, термодинамика и вечно работающая машина ужиться вместе не могут!

     – Это и мне понятно! – подтвердила Антонина Ивановна.

     – Да! Но беда этих машин в том, что не всякой из них известно, что работать они не имеют права и потому некоторые работают вечно! И тут уж возможно одно из двух, либо неверна термодинамическая теория, либо существует-таки необнаруженный никем подвод энергии извне! Но это же открытие! Представляете? Если этот непонятный нам способ обуздать и поставить его на службу отечественной экономике! Бесплатная энергия ниоткуда! Это же чудо! Стоимость продукции снизится – конкурентоспособность возрастёт! Но нам не разрешают даже мечтать! Ведь тогда придётся признать, что термодинамическая теория в любые времена хромала, а наши аксакалы чего-то важного всегда не понимали!

     – Но неужели вечные двигатели действительно работают?