Один долгий день от рассвета до сумерек

вниз, он потерял равновесие, выпустил из рук Алешу, чтобы не утащить его с собой в пропасть, и стал скользить на дно, отчаянно размахивая руками, чтобы не упасть.
              Пытаясь удержаться на ногах, он в какой-то момент резко наклонился, хватаясь руками за склон, но ничего не помогло ему избежать падения.
           Он со всего маха упал на бок и испачкал глиной, смешанной со снегом, свою куртку и брюки. Окончательно пришел в себя Григорий только тогда, когда осознал себя лежащим на дне ямы.
             Машина, сверкая ослепляющими фонарями, с ревом, промчалась мимо них, при этом Алеша остался наверху, а Григорий внизу.
            В голове у Григория пронесся целый калейдоскоп мыслей:
             «Ёкарный бабай! Вот это я влип в историю! Ничего себе!
               Вроде бы не так уж много пил; казалось, что контролирую себя, а на самом деле оказалось, что еле на ногах стою.
            Надо же было так нажраться! … А что поделаешь? Сидели-то сколько времени. Считай, что сутки! Хочешь-не хочешь, а поневоле за это время напьешься.
             Не думал я, что так получится. Дожил до того, что в яму свалился. У меня в жизни такой хохмы еще не было. Дожился.
            Наверное, вымазался, как свинья. Хорошо еще, что никто не видет. А-то если бы кто-нибудь из знакомых увидел – вот смеху-то бы было».
               «Папа, папа, ты где?! Что с тобой?! Ты живой? Не умер?»: испуганно изо всех сил прокричал Алеша.
            «Не бойся, не бойся, я здесь, всё в порядке. Сейчас вылезу. Подожди немножко» - и на какое-то время отец замолк. Он стал осматривать место, где оказался, и о чем-то размышлять.  
              Потом сыну Григорий машинально еще раз повторил почти тоже самое, что и до этого:
              «Сейчас; подожди немного; выберусь».
        Он осматривался в темноте и непроизвольно подумал:
              «Хорошо хоть Алеша обо мне беспокоится. Слава Богу, хоть сын у меня есть, он обо мне заботится!».
             Алеша тем временем изо всех сил старался помочь Григорию выбраться из ямы, он сел на корточки и стал тянуть к нему руки, надеясь тем самым вытащить папу наверх.
          Отец закричал испуганно и отчаянно:
                «Отойди! А-то свалишься. Отойди от края сейчас же! Я сейчас сам вылезу. Подожди немного».
              «Я сейчас пойду палку поищу! Подам ее тебе»: крикнул с энтузиазмом Леша.
             «Не надо, Алеша, не надо. Никуда не ходи. Стой тут наверху. Я сам вылезу. Подожди минутку! … Жди там наверху. Никуда не ходи! Слышишь?».
             «Слышу!»: донесся ответ Алеши.
            Григорий сразу собрался с силами, даже протрезвел немного и окончательно взял себя в руки.
             Он заторопился вылезти из траншеи, стал хвататься руками за склон, но на середине пути одна нога у него под скользнулась, он упал на колено и съехал вниз. Склон оказался скользким и крутым.
               Григорий в сердцах выругался вслух.
               Алеша всё никак не унимался и стал выдвигать предложения помощи одно фантастичнее другого:
            «Я пойду поищу длинную веревку и за нее тебя вытащу наверх».
            «Нет тут никаких веревок, Алеша. Ничего ты не найдешь»: ответил ему отец и предупредил в очередной раз:
            «Стой здесь, никуда не уходи, машины тут ездят, еще попадешь под какую-нибудь».
         Алеша, недолго думая, выдвинул новый план спасения:
             «Я сейчас спущусь и помогу тебе подняться».
          И Алеша незамедлительно начал предпринимать уже какие-то шаги к реализации своего очередного намерения, так как до отца донеслись какие-то шорохи и звуки – это сын приготавливался к спуску, усаживаясь на край склона и спуская ноги вниз, намереваясь съехать в траншею.
          В ужасе от такого намерения сына Григорий отчаянно заорал:
            «Чего!? Ты куда!
                   Что ты там выдумал!? Стой на месте, тебе говорят, и ничего не делай. Я сейчас поднимусь. Жди меня там. Понял?».
           Сын не сразу согласился с отцом, так как очень сильно хотел ему помочь, и поэтому заявил:
           «Да я сейчас тебе помогу, вытащу тебя!».
           «Ничего не нужно. Стой на месте, тебе говорят»: грозно приказал ему отец.
                  Григорий уже более осторожно, изо всех сил, чтобы не свалиться опять, назад в яму, стал карабкаться наверх. Во все стороны из-под ног полетели ошметки снега и грязи. На перчатках, коленях, внизу брюк и на рукавах у него появились грязные разводы. Шапка съехала набок и еле держалась на голове.
             Наконец, пыхтя и отдуваясь, на коленях он появился на верху склона и поднялся с колен, немного еще в полусогнутом виде находясь, и с трудом выпрямился, уже выходя на ровное место рядом с сыном.
                 «Ох, выкарабкался»: держась за спину, он под нос тихо сам себе произнес.
                                           Глава 91
            Сын радостно крикнул ему:
                  «Ура! Наконец-то ты выбрался. А-то я думал, ты там останешься навсегда!»
                   «Да уж. Я сам так думал. Но наконец-то выбрался, слава Богу».
            И, чтобы порадовать сына, Григорий сказал ему:
                   «И ты мне сильно помог».
                   «А я точно тебе помог? Я же ничего не сделал»: с сомнением спросил сын.
                   «Конечно, помог»: уверенно заявил отец.
                   «Чем?»: допытывался Алеша.
                   «Да всем!»: ответил Григорий.
            Но он понял, что такой ответ не удовлетворит сына своей расплывчатостью, поэтому стал отвечать сыну как можно понятнее и доходчивее:
                 «Во-первых, ты мне палку хотел подать, потом хотел в яму спуститься, помочь».
                «Но я же тебе ничем не помог»: с огорчением и обидой, чуть не плача, промолвил Алеша.
                 Тут отец внутренне сконцентрировался, обдумывая ответ, и проникновенно произнес:
             «Без тебя бы я совсем не выбрался, если бы тебя, здесь наверху, не было. Я кричал бы, кричал бы: «Спасите, помогите! Спасите, помогите!»
и никто бы меня не услышал и сил бы не было выбраться.
          А раз ты меня не бросил, у меня силы большие появились, и я смог выбраться, потому что ты мне помогал и не бросил меня одного здесь. А если бы ты бросил здесь меня одного, то я бы один совсем пропал.
               А так вместе с тобой я выбрался из ямы. Ура тебе. Спасибо за помощь».
                Сын, хотя всю речь не понял до конца, не уследил за ее логикой, но, всё-таки, проникся ее духом и поэтому приободрился, и стал порадостнее и воодушевлённее.
              «Значит я всё-таки тебе помог?»: не веря своему счастью, сказал Алеша.
              «Конечно помог. Еще как!»
               «А чем помог?»: с искренней заинтересованностью снова спросил ребенок.
              «Вот ты! Одно, да за одним. Одно, да за одним.
                       Говорю тебе помог, значит помог».
              «Точно?»: всё еще сомневался Алеша.
               «Точнее не бывает. Маме скажешь, что ты помог папе из ямы выбраться»: выложил свой последний решающий аргумент Григорий и сам про себя подумал:
              «Еще Светлане не хватало узнать, как я в яму свалился! Да ладно, узнает и узнает, ничего такого страшного… Лучше бы не узнала!».
             Тут ребенок окончательно поверил в то, что он помог папе и совсем повеселел, и приободрился. Он во все услышанье бодро сообщил:
             «Я маме скажу, что я тебе помог из ямы вылезти!».
          Потом Алеше в голову пришла одна замечательная и вдохновляющая мысль и он спросил:
            «А можно я скажу, что я чуть тебя палкой не вытянул из ямы?».
            «Конечно, можно»: ответил отец и добавил:
            «Ты и так мне сильно помог».
           «Я ей скажу»: пообещал мальчик.
           «Скажи конечно»: уже устало промолвил отец.
                                           Глава 92
               Он подумал о том, что он весь в грязи, что нужно как-то привезти себя в порядок, что уже поздно и как-то нужно добираться до дома, а там что еще жена на всё это скажет - неизвестно и он упал духом.
         Григорий с горечью подумал:
              «Ничего не изменилось, как было, так и осталось».
          Но через мгновение у него возникла следующая мысль, принесшая ему определенный заряд оптимизма:
               «Нет, всё-таки что-то изменилось. Мне сегодня сын помогал».
         Он вспомнил, как суетился Леша и пытался ему изо-всех сил помочь, и на душе его стало чуть-чуть полегче.
              Григорий стал отряхиваться от грязи и привел себя, на сколько это было возможно, в порядок. Подойдя с сыном к остановке, он на табличке отыскал ее название и вызвал по телефону такси.
           Вскоре они уже сидели в такси и ехали домой.
              Подходил к дверям своей квартиры Григорий в хорошем ровном настроении из-за того, что в этот момент времени в его сознании присутствовала мысль, от которой было у него на душе светло, и которая давала ему надежды на, более-менее, оптимистичное будущее.
            Первое и главное, что он понял сегодня это то, что сын будет ему опорой в жизни и второе - его согревали воспоминания о общении с Петром, которое, по его мнению, получилось духоподъемным, он выговорился и его поняли, хотя бы частично.
               Григорий позвонил в дверь, думая о том, как его сейчас встретит жена:
                «Ругаться, наверное, будет. Ладно, что будет, то будет, как-нибудь переживу… Положусь на провидение».
                 Но, как ни странно, его опасения не оправдались, и жена встретила его сдержанно, не сказав ни одного грубого слова. Она сразу же переключилась на Алешу, стала раздевать его и ласково разговаривать с ним.
            Григорий с облегчением подумал:
                 «Отчего она сегодня расположена ко мне, сдержанна, дружелюбна и не ругает меня? Непонятно.
                 Она же не знает, что сегодня с нами было; что произошло; что я сегодня думал и что сейчас я чувствую и в каком я настроении. Такое ощущение, что она всё знает; чувствует то, что чувствую я.
              Как будто за то время, что их не было, с ней тоже какая-то трансформация произошла.
            Но ее с нами не было, и она с нами этот день не прожила…
       Дружелюбна как будто что-то чувствует, чувствует меня и что со мной.
                Всё-таки не всё так плохо, как кажется.
               Ладно что будет, то будет. Не обойдешь, не объедешь. Как есть, так и есть, и так, более-менее, нормально всё, слава Богу.
               Могло быть хуже, хотя это и сомнительный аргумент, но других аргументов у меня на руках нет, поэтому удовлетворюсь пока таким».
             Раздевшись, умывшись, Григорий коротко объявил жене, что идет спать и направился в спальню.           
             Прошедшие сутки, проведенные в гостях, показались Григорию невероятно длительными и насыщенными разными событиями. Он с более-менее легким сердцем лег спать и заснул быстро, как младенец.
             Алеша же на уговоры матери чуть-чуть поспать не поддался и, бодрый и