Чёртова внучка 9 глава

Со всеми остальными конечностям.
– Ну прекращай ты уже про эти щупальца. Того и глядишь, натянешь на меня пояс верности. Сама-то в мои годы постоянно где-то пропадала с Ульваром и прочими ребятами да грозилась, что поколотишь меня, если я буду за вами подглядывать.
– Это было предельно малополезное зрелище. Для сопливой малолетки, в частности. 
– Ну, благодаря Фридлейву, на тот момент я уже поняла, что дяди и тёти не кушают друг друга, а занимаются куда более занятными вещами.
– В каком смысле, благодаря Фридлейву? 
– Я не о том. Просто у него дома вечно творилось чёрт-те что. И он совсем не умел таиться. Как-то раз я застукала его прямо на прилавке средь бела дня с какой-то там... очередной...
– Вот же засранец.
– Ты не представляешь, какая смешная у него была рожа, когда он заметил меня на пороге. И он тут же бросил свою тёлку и кинулся передо мной оправдываться. А я с ним ещё неделю не разговаривала. Хотя... ему не за что было просить у меня прощения. Кто я ему такая? Не знаю, почему его вообще заботило мнение какой-то ободранной беспризорницы, которую он подкармливал точно уличную дворнягу... 
– Слушай, хватит уже по нему вздыхать.
– Да я и не вздыхаю. И вообще на кой мне этот спившийся козерог, когда я встречаюсь с самой шикарной девчонкой в лесу? – хихикнула мелкая, уткнувшись в щёку подруги.
   Стихли, истомой ослабленные, свернулись единым калачиком, и вот уж Эрмингарда мирно засопела носиком. Утопив пальцы в огневом море её волос, Ингигруден благословила устами реснички спящей. Но постепенно и она отдалась дрёме. Вот только незадолго до восхода солнечного сходственное замогильному веяние резко согнало сновидения с её вежд. Звук снаружи. Скрежет, поскрипывание суставов, голодное клацанье смыкающихся клыков. Осторожно выпустив из объятий заласканную малютку, Ингигруден скользнула к выходу с вилами в руках. В предрассветных сумерках ни тени. Мёртвая тишь кругом. Но у входа в пещеру следы. Нет, не человеческие, да и не звериные. Вся земля вокруг того места, где она оставила перепачканное платьице, изрыта, взрыхлена, словно вонзались в неё исполинские стержни али шипы. А платья-то уж нет и в помине, только тянется к чаще след, точно уволокли его туда, в темноту. Даритель забрал своё осквернённое подношение. Однако не только это смущало и вгоняло в оторопь. Там, где было брошено платье, лежали ныне некие вервия, будто сплетённые меж собой змеи. Чёрные, блестящие, увитые болотной зеленью. Пара срезанных девичьих кос. Впрочем, даже и не срезанных. У самых-то корней волос окровавленные обрывочки кожи. Выдраны. 
   Опёршись на вилы, Ингигруден всмотрелась во мглу безмолвного леса, а уголки её голубеющих губ свело судорогой. Пока наконец, прочно прикрыв ладонью рот, кикимора не захлебнулась в приступе отчаянного, страшного и горького смеха. Всё надрывнее. С дьявольским торжеством и восхищением. С ужасом и любовью. Смеялась до сердечной боли. До слёз.