Отход ко сну не был сладостным. Ужасно болела голова. Видимо, последствия теплового удара, полученного в бане, давали себя знать. К тому же эмоциональное возбуждение, которое я испытал в парной, никак не спадало. За окнами подвывала метель, и шёл снег. Всю ночь, ворочаясь в неудобной постели, я мучился от своих мыслей, которые так и норовили превратиться в ночной кошмар. Только под утро, провалившись в тяжелую дрёму, я обрел, наконец, покой. Странно, но меня никто не разбудил. Я проснулся от звуков скребущих снег лопат и голосов. Быстро вскочив с постели, я обнаружил, что уже восемь часов утра. Хотя на улице было ещё сумрачно. Только начало светать.
Наскоро умывшись ледяной водой и обратив внимание, что в комнате почему-то непривычно холодно, я вышел во двор, чтобы принять участие в снегоочистительных мероприятиях. За ночь снегу навалило много. Дорожки уже чистили четверо человек. Выделив для себя участок работы, я принялся за расчистку дороги к цеху, где мы работали. Снег был рыхлым и легким, но его было очень много. Дело усугублял крепкий морозец. Пальцы на руках быстро онемели. Постоянно постукивая руками по себе и разминая замерзшие пальцы, я все же мужественно продолжал крушить снежное полотно. Тело моё почти разогрелось, постепенно встраиваясь в нужный ритм, но тут меня окликнули. В мою сторону бежала, махая рукой, Лариса.
- Лёша, Лёшенька, дружок! Дала б тебе я пирожок! Только Лёшенька, Лешок украли нынче пирожок! Ладно, шучу я. Ты ведь у нас сейчас истопник. Пойдем, там с Алёной приключилось чего-то, не может она печь топить. Велели тебя позвать.
- Меня, почему? Я же не специалист по топке печей. Честно говоря, я впервые баню топил.
- Ну, это не моё дело. Сказано топить, значит, будешь топить. Ты сегодня и так, за всех нас отдохнул.
Мы пошли в женскую половину дома. Алёна, как штатный истопник, действительно не смогла выполнять свою привычную работу. Руки у неё были забинтованы. Оказывается, она их вчера в бане ошпарила кипятком.
- Ну, давай выручай, Алексей! Ты у нас, судя по картам, истопник. Тебе и дело делать, не то система встанет. Беда будет.
- Так делать- то чего?
- Пойдем, покажу.
Мы с Алёной вышли в холодный коридорчик, и тут меня ждал сюрприз. Она сняла со стены проволочный крючок, вставила его в щель посередине пола и ловко подцепила половицу. В полу открылся довольно большой люк. Вниз вела лестница. Женщина зажгла фонарь, висевший на вколоченном в первую ступеньку гвозде, после чего мы спустились вниз.
Подвал оказался и не подвалом вовсе, а церковными кельями с высокими потолками, арочными сводами и тавровыми перекрытиями. Они явно были рассчитаны на рост коня. Келий было то ли шесть, то ли семь. Фонарь был не очень мощный и темноту пробивал плохо. Первая келья была закрыта на замок, вторая была открыта. Я увидел там старинную чугунную печь с отходящими от неё вверх трубами, на которых были вентиля и манометры. Печь едва теплилась. В углу было много дров, и стоял колун.
- Я топила, пока могла, а потом руки совсем раскровились. Вентиля не могу перекрыть, да и дров наколоть никак. В общем, смотри сюда…
Алёне пришлось трижды показывать мне порядок открытия и закрытия вентилей при определенных показаниях манометров.
- Дрова колоть обязательно надо, иначе печь дымит. Задушишь всех жильцов. Давай начинай, я погляжу, подскажу, если что.
- А я спрошу вот чего. Почему вы истопником тут работаете, а не мужики?
- На мужиков наших надежды нет, чуть что и придёт беда. Сам уж, поди, убедился. Вон тут сидит один паразит. Чего с них взять – то, акромя анализов. Два года назад, до того как я сюда пришла, систему дважды размораживали. А переделать её ещё та задачка. Это тебе не ЖЭК. Самим половицы вскрывать приходится чуть не по всему дому. А без тепла тут конец. Один год, почитай ползимы, все в одной нашей половине спали. У нас хоть печь есть. Потом мужиков со всей округи собирали, что бы побыстрей ремонт системы сделать. Трубы из района привозили, ЕБэ сам ездил договариваться.
- А печь только здесь, или в соседних кельях тоже система проходит?
- Там крайняя келья ещё тёплая, от которой к вам в комнату стояк идет, в ней иногда любителей экстрима селят. В остальных трубы ни к чему. В этих двух – продукты. Там - «холодная». Одна закрыта. Не знаю чего там. Ключи у ЕБэ.
- Крысы есть?
- Крыс не было никогда. Откуда им тут взяться. Мыши есть. На то кота держим. Тот, «Рыжий», ты видел.
- Как зовут?
-Так и зовут, Рыжик! Ты давай осваивайся. Истопишь до углей. Давление догонишь и меня позовёшь. Я у себя буду. Потом надо сходить баню подтопить. Нынче бабы бельё стирать будут.
Алёна ушла, привычно ориентируясь в помещении безо всякого фонаря. Я же наколол дров, что, признаться, далось мне не сразу, поскольку делал это впервые. Накидал их в печь и прикрыл дверцу. Дверца оказалась из художественного чугунного литья. Всадник, по виду казак с нагайкой, спешил к теплу. Поддувные прорези, сделанные в дверце прямо под копытами коня, создавали впечатление, что он несет седока по горящей степи.
Проверив параметры манометров, я успокоился и решил осмотреть кельи. Взяв фонарь, двинулся по коридору, ища «холодную». Ходить далеко не пришлось. Это была третья комнатка, дверь в нее была закрыта.
Я приоткрыл дверь и посветил фонарём. Игорь сидел с закрытыми глазами в позе лотоса. Под ним был поддон из грубых досок, на котором лежал старый матрац. В углу стояло ведро для справления естественных нужд. На фонарь он никак не среагировал. Вероятно, либо пребывал в трансе, либо вообще помер. Боясь его беспокоить, я тихонько прикрыл дверь и отправился следить за печкой.
Прошло часа полтора, как я работал истопником. Мне даже стало нравиться подкидывать дрова и наблюдать, как они весело горят. Правильно мудрецы говорят: «Можно бесконечно смотреть на огонь и на то, как другие работают!»
- Тебя-то чего вдруг припахали!
Я вздрогнул от неожиданности, и даже стопка дров, на которой сидел, развалилась.
- Фу, чёрт! Напугал!
- Не поминай всуе проклятого. Придёт не званый и заберёт твою душу.
- Ты сам то как?
- Так винюсь за вину винную! Вот перед тобой виноват, перед ребятами виноват. Весь в вине без вина, а за вино виноватый.
- Ну, ты загнул. Я с трезвыми мозгами такое не переварю, а ты уже третьи сутки здесь у себя в голове копаешься.
- А как иначе. Набедокурил я. Сам себя ненавижу. А иначе не могу. Много лет с собой борюсь, а побороть не могу.
- Может не надо бороться? Просто взять и не пить.
- Может, может! Только как в нос попадет, так уже невмоготу.
- А прощения попросить не пробовал?
- Всё время прошу, да видно не так и не у тех!
- Ну, тогда не знаю. Трудно здесь сидеть- то?
- Не трудней, чем вину вином завинять! Пойду я…
Я пожал плечами и продолжил следить за топкой. Вскоре всё состоялось, как предрекала Алёна. Манометры пришли в норму, а я отправился за ней. Ещё через минут сорок миссия моя была завершена, и мы с моей новой наставницей отправились к бане за новыми приключениями.
Как только мы подошли к бане, сквозь морозные облака проступило солнце, и на небе свершилось необычное явление. Через всё небо во круг солнца образовалось гало. А по его периметру возникли три световых узла. Смотрелось так, как будто на орбите проявились ещё три солнца, но меньшего размера. Ореол от этих малых светил сместился в красно-оранжевый спектр. За счет морозной дымки и большой влажности это явление смотрелось фантастически. Неземная красота заворожила присутствующих у бани зрителей. Явление продолжалось порядка двадцати минут, то затухая, то проявляясь с новой силой. На горизонте у облаков появился лиловый оттенок, а от дополнительных светил к основному протянулись световые струны. Если бы внизу появилось еще одно светило, то образовался бы солнечный крест, но его не было. Скорей, рисунок явления напоминал знак пацифистов. Так называемую «лапку голубя». Буддисты называют ее «Стрела Майтрейи». Женщины, готовившиеся стирать белье, оставили свое занятие. Они со страхом и нескрываемым любопытством наблюдали, что будет происходить дальше. Никто из них не перекрестился. Хотя в душе, наверное, подумали, что дело движется к концу света.
Вскоре подул ветер, мороз ослаб, и на его смену вновь пришла метель со снегом. Явление исчезло вместе с солнечным светом, утонув в колючей зимней мгле.
Я начал подтапливать баню, а у себя за спиной услышал шёпот между женщинами:
- Не к добру это! Надо ждать поганки какой. Помнишь, два года назад в небе световые столбы стояли?
- Ну, помню и что?
- Как что, а через три дня попы приехали, стали права качать. Мол, мы их собственность заняли. Грозились нам анафему отписать и выгнать из храма взашей.
- Ага, а ЕБэ им сказал, что мы их собственность не тронули. Если она вам нужна, восстанавливайте монастырь за свой счет, а не за наш.
- Правильно сказал! Это же РПЦешники. Только бы к «халяве» присосаться. Ты за них сделай всё, а они обсидят, окрестят, замолят и отберут в свою пользу.
- Да, ещё должен им останешься! Думаешь, опять припрутся?
- Кто их знает, рано или поздно всё равно отберут своё имущество.
- Эй, чего застыл. Поди, воды принеси. Котёл долить надо!
Процесс длился долго: воду то и дело подливали, поскольку стирка моментально расходовала горячую воду.
Пообедали мы только к четырем часам дня, когда уже начинало темнеть.
Только мы помыли посуду, как на улице послышалось знакомое тарахтение Степановского тарантаса. Антон выглянул в окно, пытаясь понять, что происходит на улице.
-Чего-то он припозднился сегодня! Должен был к двенадцати часам приехать. Поди, случилось чего? Вон, Есения вышла, и обратно побежала в дом.
В доме началась суета. Двери захлопали. В нашу половину зашла Ольга.
- Ребятки, пойдите подсобить. Там Степан участкового нового привёз. Он ранен.
[justify]Мы все поспешили на улицу. Обступив волокуши, мы увидели неприглядную картину. В санях лежал полицейский в форме. В окровавленной руке он сжимал табельный «макаров». Подстилка была в крови. Глаза у участкового были прикрыты, и он тяжело дышал. Не мешкая, мы подхватили его за подстилку с четырех сторон, аккуратно вытащили с волокуш и положили на снег. Я