— Если этот поход только ради меня, то стоит ли тебе так себя мучить? Не хочешь говорить, не нужно. Подожди меня лучше на лавочке возле входа. Я могла бы сюда и одна пойти, — недоумевала Марина.
— Ну уж нет, вместе пришли, вместе уйдём, — уверенно заявил Леонардо.
— Нашли, молодые люди? — к ним обращалась средних лет стройная строгая женщина. — Если вас так интересует эта история, то вам явно не к нам. Вам следует посетить «Замок слёз». Там действительно есть на что посмотреть.
— Но раз уж мы здесь, покажите нам то, что есть у вас, — робко сказала девушка.
— Конечно, проходите. Здесь, правда, всё не на своих местах, ремонт, вы сами увидите. Я могу вам немного рассказать об этом.
Женщина принялась повторять историю, которая была уже всем известна, описывая попутно предметы обихода, которые хранились в этом маленьком уголке. Но Леонардо живо привлекла картина, расположенная над входом, которую, видимо, ещё не успели снять. На картине он увидел точно такую мраморную лестницу, которую рисовал когда-то сам. Она была витая, но без перил. Лестница вела в небо. В её центре стояли мужчина и женщина. В основании лестницы плескалось море, а в её вершине художник нарисовал странный символ в виде большого «О» с завитушками вверху и внизу, словно продолжение самой буквы. Верхний завиток был направлен по горизонтали влево, а нижний — вправо. Буква была удивительно похожа на чашу, только имела другую форму, а сюжет и сам стиль работы художника Леонардо до боли напомнили его собственную работу.
— Марина, спроси, кто автор этой картины?
Девушка перевела его просьбу. Женщина внимательно посмотрела на Леонардо и принялась рассказывать.
— Художник неизвестен. Картина преподнесена в дар библиотеке служителями монастыря Жеронимуш.
— Расспроси подробнее о монастыре, — шепнул девушке Леонардо.
Женщина продолжала:
— Этот монастырь в предместье Лиссабона был заложен в начале шестнадцатого века королём Мануэлом I Счастливым как монастырь Святой Марии. Изначально он принадлежал ордену иеронимитов.
— Кто это…
— Это католический орден монахов-отшельников, живущих по правилам Святого Августина, хотя главным их принципом всегда было отшельничество.
Марина тем временем внимательно рассматривала наряды Инес, оружие Педро, мебель, посуду.
— Я подожду тебя на входе, — тихо произнёс художник, благодарно кивнул рассказчице и поспешил к выходу.
Когда девушка вышла, Леонардо стремительно увлёк её к машине.
— Мы завтра едем в Лиссабон… В монастырь Жеренмуш.
— Жеронимуш, — поправила Марина… Да что с тобой, в конце концов, ты можешь объяснить?!
— Что тут объяснять? Едем знакомиться с монастырём.
Марина насупилась. Она молча вела машину.
— Найди мне русскоязычного гида, — уверенно произнёс Леонардо.
— А я тебя больше не устраиваю?
— Не в тебе дело.
— А в ком? Или в чём?
— Мне нужно узнать, откуда в монастыре появилась эта картина.
— Знаешь, она мне тоже показалась странной. Как будто из другого времени. Совсем не вяжется со всей этой историей, да и с отшельниками этими тоже.
Художник молчал. В его глазах девушка читала такую усталость и грусть, что сердце её сжалось.
— Может, позвоним Софии Владимировне? — жалобно прошелестела Марина.
— Ещё чего! Не вздумай! — в его тоне вновь появились прежние покровительственные нотки.
Леонардо набрал номер Арье.
***
Художник не спал всю ночь. Испанец приехал в девять. Оставив девушку в отеле, мужчины отправились в Лиссабон и через три часа были уже на месте.
Арье перекинулся парой слов с дежурным и увлёк русского вниз по лестнице.
— У них в цокольном этаже архив, там нам могут дать справку об имуществе монастыря… липовую, — испанец хохотнул. — Хоть что-то.
Мужчины спустились вниз по лестнице. Их встретил маленький старичок без определённого возраста, как показалось Леонардо, ну очень древний. На просьбу Арье он беспомощно пожал плечами.
— Это был очень странный случай. Какой-то чудак передал картину библиотеке в день её юбилея якобы от имени нашего папства, назвавшись нашим служителем. Наши коллеги пытались найти этого странного человека. Припоминаю, что персонаж этот связан как-то с семейством Альма-де-Торлес, корни которого простираются из XII века. К сожалению, я ничего более не могу вам добавить по этому поводу.
— Вы нам очень помогли, наша благодарность, — заверил архивариуса Арье, увлекая Леонардо к выходу.
В машине испанец сделал всего один звонок. Ожидание продлилось около получаса, и после ответного разговора он ободрил художника:
— Мы почти у цели, слава богу, она ещё жива.
— Кто она?
— Девятнадцатая герцогиня де Альма. К тому же знаменита и очень богата. Она может рассказать нам о картине. Мы возвращаемся в Испанию, в Севилью, надеюсь, что это конечная точка наших поисков. Это около четырёх часов пути, там её родовой замок.
— Если она так богата и знаменита, с чего ты решил, что нас к ней пустят? В России попасть в подобные апартаменты не так просто.
— Не переживай, у меня кое-что есть на этот случай, — Арье показал русскому кожаную книжицу синего цвета.
— Что это?
— О, это очень важный документ, открывает все двери как по мановению волшебной палочки. Таким в Испании владеют единицы.
— Ваши корни идут вам во благо, — пошутил Леонардо.
Арье хохотнул:
— Ну вот, совсем другой разговор. Может, нам выпить кофе?
— Мне с самого утра кусок в горло не лезет, могу посидеть за компанию, — кисло проговорил художник.
— Тебе следует выпить вина, я угощаю, — подбодрил русского Арье, — поспишь по дороге и к встрече будешь как огурчик. Так у вас говорят?
— У нас.
— У вас, — усмехнулся Арье.
— Пожалуй, что вино мне сейчас не помешает.
***
На удивление Леонардо, их встретила сама хозяйка замка. Запросто, безо всякого страха, эта женщина пригласила совершенно незнакомых людей к себе в дом. «Документ не понадобился», — снова удивился русский. Она показала пришедшим на небольшой диванчик рядом с изящным столиком, а сама расположилась чуть поодаль, в кресле на постаменте, которое вполне сошло бы за трон. И это подчеркивало её высокое положение, но так деликатно, как бы само собой, когда все вокруг согласны. Это была женщина интересной наружности, на вид ей можно было дать лет восемьдесят пять. Совершенно седые волосы круглой шапочкой до основания шеи окаймляли узкое длинное лицо серо-коричневого цвета. Маленькие, глубоко утопленные глазки, но искусно накрашенные, с подведёнными верхними и нижними веками, явно претендовали на больший размер. Бледная кожа серого цвета, тончайшая, как папиросная бумага, покрытая частым пигментом и неестественно натянутая, могла поведать о множестве удачных и неудачных пластик, а припухшие бледно-серые губы совершенно не вязались с безупречно ровными блестящими белыми зубами. Но взгляд её и ровная спина говорили о непревзойдённой уверенности и силе характера. Несмотря на возраст хозяйки, её платье с глубоким декольте и рукавом три четверти можно было назвать юным. Дорогие украшения на шее и в ушах безупречно гармонировали с остальным нарядом. И завершали всю эту композицию тончайшие капроновые чулки в сеточку и фиолетовые туфли на высоких квадратных каблуках. В руке герцогиня держала небольшой веер. Мимолётно взглянув на Альму, Леонардо автоматически словно сфотографировал весь её облик, отметив мельчайшие детали и уловив основную черту её сути. Это профессиональное, это как мастер-музыкант моментально определяет тональность и характер произведения. «Интересно, в обычной домашней обстановке она всегда так выглядит? — подумал русский и сам ответил себе: — Наряд ни при чём, это её природа».
— Чем могу? — хозяйка спокойно обратилась к мужчинам.
— Мы ищем владельца картины… вот этой, — Арье передал Альме листок с изображением из библиотеки.
Она долго задумчиво смотрела на фотографию, словно заглядывала за завесу времени, затем спокойно сказала:
— Я всегда верила, что когда-нибудь об этих картинах захотят узнать.
— Но здесь только одна.
— У вас только одна. Пойдёмте, я покажу вам ещё.
[justify]Леонардо в очередной раз удивился лёгкой поступи этой женщины, совершенно не выдающей её возраст. В герцогине, во всём её облике умещалось столько парадоксов, что он невольно вспомнил сказку Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес». Они прошли вдоль