Произведение «Часть Третья: Вынужденное взросление. Глава I» автора Мелакрион - Литературный сайт Fabulae (страница 1 из 5)

Невесело усмехаясь я бреду за нашей проводницей Клариссой, пока она не нарушает тишину болезненным возгласом, спешно вытаскивая из кармана крысу. Признаться, по сравнению с прочими аспектами нашей жизни в Подземье, эта причуда дварфийки была просто невесомой, отчего с лёгкостью избежала расспросов. Верно говорят — дьявол кроется в деталях, знать бы ещё какие окажутся важны в будущем. Так, например, оказавшись на земле грызун начал раздуваться, вытягиваться и стремительно окрашиваться в оранжевый, принимая форму хитрого табакси, успевшую примелькаться за последние пару дней. Неожиданность метаморфозы вынуждает Тенебрис отпрянуть от несостоявшейся закуски, недовольно урча, пока Пять Орехов завершает экстравагантное появление. Поправив отвороты походного костюма, он с присущим ему самодовольным видом отвешивает поклон и извиняется за этот маленький трюк. Выходит не мы одни избегали нежелательного внимания и стремились поскорее покинуть город. Припоминаю, он обещал нам беседу за пределами города, но столь скорой встречи не ожидал никто.

Речь касалась пчёл и мёда, которых за отсутствием посторонних можно было вновь называть демонами и скверной. Загадочная Кларисса некоторое время изучала влияние адских тварей на Подземье — те болезненные изменения, которые они приносили в чуждый для себя мир, волшебница считала менее хаотическими, чем может показаться непосвящённому. В частности, у неё была теория относительно нас четверых. Звонкий голос Ханаан ещё недостаточно затих в моём сознании, вынуждая согласиться — сюрпризы делятся на приятные и те которыми зачастую потчует нас Подземье, отвратительные то есть. Слушать как заикающаяся дварфийка уличает нас в некоей связи с принцами демонов было болезненно сразу по нескольким причинам — на протяжении всей речи, казалось будто мне лично зачитывают смертный приговор. И делают это безжалостно медленно и нелепо. Для окончательных суждений Клариссе недоставало лишь одного — подробных сведений и как я считал их у меня было навалом. Вмешательство в скромную жизнь Джар’Ры Холторна потусторонней пантеры давно перестало быть секретом для сопровождающих меня существ, а потому выворачивание из себя подноготной едва ли стоило считать риском.

Собравшись с мыслями я размышляю обо всём скрываемым за пазухой — о прошлой жизни и пантере сотканной из крови, появившейся в ней лишь позднее, об осколках найденных в Подземье и противоборстве с коварным змеем-альбиносом внутри злосчастного обелиска, о ходе ритуала, закончившегося созерцанием лохматого зубастого чудовища с которым меня связывала нить светящегося золота. Представьте моё удивление, когда Кларисса просто развела руками, окрестив всё это происками сторонних сущностей никак с демонами не связанных. Акаша, Офидиан — всё это лишь могущественные и малоизученные существа астрального плана, ковыряющиеся в нашей реальности в поисках интересного их запредельному взору.

Мои внутренние демоны были безмерно далеки от девяти адов, чего нельзя было сказать о моих товарищах. Так, чудеса явленные по воле левой лапы нашей изобретательницы — изобилующие удобством комнаты и до крайности эгоистичная убедительность, роднили её с демон-лордом Грааздом, чьё влияние распространялось на существ жадных до роскоши. В этом они с хитрым табакси были весьма и весьма похожи, стоит заметить. А картографические и стратегические фокусы нашего “я ни в коем случае и никогда не свяжусь с демонами” Персиваля, просто таки кричали о его родстве с владыкой лабиринтов Бафомётом. Да что там, даже трепетную Ахану посещали ужасающие видения в которых привычная ей магия обращается мощью, а тихие радостные воды сменяются реками печали и крови. Мило. Куда менее милыми были выводы — любой из связанных с нами демонических принцев, сколь бы иллюзорными не были эти узы, рано или поздно начнёт подозревать о присутствии потенциального соперника. Мы уже шествуем сквозь Подземье подобно Демогоргону, оставляя хаос и разрушения в каждом населённом пункте оставленном позади. В будущем нам следует держаться немного потише и спешно искать спасение от подобного родства — демон принцы уже решили наложить свои лапы на Подземье, кто помешает им двинуться дальше, на поверхность?
Аномалией на этом фоне оставалась Ханаан. Путешественница, выносящая себя за скобки времени и пространства, казалась островком постоянства посреди бушующего океана хаоса. Даже сейчас она стояла в отдалении, укрытая тенями так, словно закутывалась в них как в шелка и рассуждала о собственной способности уменьшить влияние безумия на бедных-несчастных нас.

К счастью, Кларисса несла свои мрачные вести не для того, чтобы сломить нашу волю к жизни и победе, у неё было ещё и подобие плана. В приветливый городок Греклстью её саму привели сказания о легендарном мече, способном разрубать чары, тем самым отделяя колдовские нити и обнажая истинную суть вещей. Их первородный облик. Пускай проблемы наши кажутся разрозненными, мифический клинок может быть решением для каждой и искать его следует среди древних руин храма Элистрии, близ рощицы миконидов. Шестерёнки в наших головах вращаются с умопомрачительной скоростью, только искры из глаз не идут — пускай это будет опасно, пускай слухи и домыслы бывают далеки от истины, а объект нашего преследования вновь подозрительным образом лежит в поле интересов Пяти Орехов — нам не следовало отмахиваться от этой затеи. Имя Элистрии, Танцующей под Луной оказывается неизвестным даже Сариту, чьё воспитание не допускало существование каких-либо ещё божеств кроме зловещей Ллос. Немногим больше сведений наши заклинательницы были способны поведать и о древней Нетерильской империи, в годы царствования которой был создан меч. Тенебрис только слышала об этой эпохе, а Ханаан делилась подробностями скорее сказочными — о летающих кораблях и парящих городах. Не смотря на абсурдность красочного повествования, при рассказе чародейка ссылалась на своего отца, изучавшего Нетерил в бытность историком магического искусства. Когда речь зашла о семье, Ханаан заметно мрачнеет и снова уходит в тень из мрака наблюдая за вечно отстающими миконидами.

Удовлетворённый презентацией очередного подарка, тяжким грузом ложащегося на плечи, хитрый табакси поспешил удалиться. Раскланявшись, возмутитель нашего спокойствия вновь обращается крысой и быстро-быстро устремляется в маленькую скальную щель, оставляя путников наедине с его подопечной и нелёгкими мыслями. Очень скоро его примеру последовала и наша спутница Матильда, распрощавшаяся со своими спасителями у следующей развилки. Мышью стать ей, конечно, было не суждено, но протискивалась через сужающийся проход, уходящий в сторону Чёрного Озера она с ничуть не меньшей грацией. На память о двухголовой великанше остались странные нарукавные обмотки, походившие на чрезмерно длинные свитки, скреплённые алыми бусинами. Скомканное прощание, да, но с приятным осадком в виде ещё одной спасённой души.

Туннели уводят нас всё дальше от Греклстью. Переваривая чувство тревоги, авантюристы постепенно возвращают себе спокойствие, преодолевая размеренные и убаюкивающие повороты туннелей. Даже Кларисса начинает вышагивать впереди, ничуть не теряясь в темноте и на редких развилках. На одной из них я пихаю Персиваля и донимаю размышлениями о драматичности судьбы. Разве не забавно, многие дни назад он заверял меня в своей решимости разделить страхи относительно демонического гнёта, обуревающего печальную душу незадачливого Холта, а что теперь? Оказывается, я просто бродяга чья жизнь интересует слишком большое количество гостей из астрального пространства в то время как сам он — здесь я оттопыриваю указательный палец и мизинец, прикладывая руку ко лбу — напрямую связан с лордом демонов, о которым рассказывают страшилки даже у меня на родине. Копируя широкий жест парня, я кладу ладонь ему на плечо и обещаю помощь и возможность выговориться в любой час, когда бы рыжеволосый не решился облегчить душу. Идём дальше.

Пополнение в группе вызывало кратковременное чувство новизны, делая однообразные тоннели не такими унылыми. Ахана извлекла из сумки дуэргарский фонарь, по заверением торговца он начинал светиться при наступлении угрозы. Рядом с ней вышагивал Котлуша, гордо следуя за своей металлической хозяйкой. Иногда голем-котёл покачивался, словно пытаясь получше разглядеть окружающих, а после принимался идти подражая походке и жестам одного из спутников. Редкие развилки, эти куцые отростки тесных ответвлений никоим образом не сбивали с пути, по мере того как основной проход начинал шириться. Следуя за его своевольными изгибами мы и оказались в просторной пещере заполненной тусклыми кристаллами. Неясно мерцая, они маскировали окружение рваными проблесками света поверх кромешной темноты. Фигуру я заметил только когда застыв как вкопанная, Ханаан показала на неё пальцем. Узор из вспышек и теневых провалов добавлял незнакомцу схожести с горой тряпья. Выглядит как ловушка, в этом мы с Персивалем оказались единодушны — пока воитель мелкими шагами продвигался вперёд, выставляя перед собой щит, я оголтело мотал головой ища место в котором с удовольствием затаился бы сам. Камешки из-под кованых сапог воина прокатывались по каменистому настилу порождая лёгкое эхо. Эта лавина в миниатюре была единственным, что заглушало тревожное дыхание десятка существ застывших посреди плохо-освещённой площадки. По мере того как Персиваль приближается к незнакомцу руки сами собой тянутся к оружию или просто до хруста сжимаются в кулаки. Сильная боязливость перед тайнами Подземья в нас взращена неделями скитаний по вот таким кавернам, где незнакомый мир обнаруживает новые опасности. Покрываясь медной поволокой, юноша пытается обнаружить потусторонних агрессоров. Глаз на его новом щите приоткрывается, улавливая хилые лучи исходящие от блеклых кристаллов. Наконец, отражённый металлической поверхностью свет, падает на заросшее шерстью лицо, чудовищно похожее на Дерендила. Незнакомец избит и связан. Щурясь, он приподнимает голову и глаза его округляются в неподдельном ужасе. От созерцания болезненной сцены меня отвлекает Акаша — кровожадная охотница рычит, вздыбливая в моём сознании идею о собственной шерсти, при виде теней странно подёргивающихся между сталактитов. Перекрывая слабый голос кваггота я кричу, в попытке предупредить товарищей, пускай голос мой слово в слово повторяет послание истерзанного кваггота — “Это ловушка!”.

Темнота сгущается у