Зверь

Деревенских новостей не было почти никаких. Пастырь ежедневно напоминал прихожанам, что Зверь – наказание за неверие и грехи. И я подозревал, что это тема послужит источником вдохновения для многих проповедей, пока крепко не засядет в головах паствы.
В гостинице менялись постояльцы. Что не удивительно, ведь ничего захватывающего ни в Нижнем, ни в Верхнем Задах не имелось, разве что, кроме премиленькой Катарины. В первый вечер, когда по деревне только-только поползли неуверенные слухи о Бории-зверолове, Катарина вертелась возле, но меня ждало горчайшее разочарование – на другой день в гостинице остановился худой молодой человек, с бескровно-бледным лицом. Он надвигал шляпу на глаза и заворачивался в темный дорожный плащ с такой элегантностью, что Маврикий бы позавидовал. А когда он кинул на стойку старинную золотую монету, Катарина сдалась окончательно, и мне осталась только из другого угла наблюдать за счастливым соперником. Впрочем, компанию мне составлял Хервиг.
- Увезут ее, - кивнул он на Катарину.
- Бойкая, не пропадет, - ответил я.
Мы помолчали.
- Зверя же убили, - полувопросительно проговорил мой хозяин.
- Убили, - подтвердил я.
Хервиг задумчиво пососал нижнюю губу.
- Значит, ты предполагаешь, что неприятности не закончились?
- Так говорить, все равно что беду кликать, – прямо говорить о Звере я не мог, пока он не объявился. Охотник не должен запугивать людей. - Лучше ты расскажи, давно ли у вас вампир живет?
- Маврикий? Еще при деде моем он сюда переехал. При отце – привез жену.
- Жену?
В аптеке не заметно и следа женской руки, и у самого Маврикия вид запущенный, почти дикий, не подходящий человеку женатому.
- Она сбежала лет пять назад, - пояснил Хервиг. – С тех пор о ней ни слуху, ни духу. А он взял моду травить себя ядами. Нам их развлечений не понять! – добавил он, вздыхая.  


На третий день вошедшая в силу луна бледным призраком возникла в голубеющем небе. Я караулил ее, сидя на бревнах позади гостиницы, и отметил появление луны хорошим глотком горькой травяной настойки из фляжки. Сегодня была первая ночь охоты Зверя.
Смеркалось. На улице смолкали голоса. Проступили крупинки звезд. Мне трудно было усидеть на месте, зная, что по лесу бродит Зверь, но в этот раз я должен стать холодно-расчетливым. Впустую бегать за Зверем с незажившей раной слишком дорогое удовольствие.
Я поднялся и вошел через незапертую дверь кухни в гостиницу. Под кухонными плитами погас огонь. Повара, служанки и конюхи сидели за выскобленным деревянным столом и пили пиво из больших оловянных кружек. Красавица Катарина хохотала, запрокидывая голову над какой-то шуткой. Я кивнул компании и быстро прошел в свою комнату.

И после бессонной ночи разболелась рука. На рассвете я отправился в Нижний Зад к аптекарю, проклиная себя, что тогда отказался от наркотической жвачки. Ночью она пришлась как раз бы кстати.
Солнце поднялось еще низко. Обильная роса лежала на травах, приглушая сочную зелень середины лета. Тонкие облака размазались по небу. В этот ранний час деревня спала. Но вдруг дорогу впереди быстрым шагом пересекла высокая женщина в черном платье. Я, чуя тайну, прижался к забору. Женщина задержалась у лавочки, оглянулась и только после того скользнула в приоткрытую дверь. Я узнал ее. Это была та старая ведьма, торгующая травами.

Маврикий не спал и впустил меня сразу. Он кивнул на керосиновую лампу - вампиры не любили возиться с огнем – и вернулся к своим микстурам. Я зажег фитиль, подкрутил, чтобы не чадило, и устроился на табурете возле прилавка. На стойке валялся скомканный листок бумаги с адресом, написанным причудливым почерком. Так было модно писать лет сто назад. Я видел конторскую книгу, и мог с уверенностью сказать, что это не рука Маврикия. Вампир же, проследив за моим взглядом, смахнул листок и сунул его в засаленный карман стеганого халата.
- Вероятно, ты единственный в округе, кому известна вся подноготная жителей до третьего колена, - начал я.
Маврикий оторвался от работы и взглянул на меня. Глаза его в свете керосиновой лампы кровожадно полыхнули красным огнем.
- Что тебе нужно знать?
- Эта старая ведьма из лавки, торгующей травами.
- Анна? Чем она заинтересовала тебя? Она не молода, и теперь уже, не красива, настойкой из мухоморов не потчует….
Пять сотен лет жизни сделали вампира проницательным и осторожным.
- Она любит рано гулять… или поздно.
- Ты все еще ждешь Зверя?
- Полнолуние покажет, - неохотно ответил я.
Взгляд Маврикия был цепок.
- Некоторые травы нужно собирать ночью или на восходе солнца. Она сведуща в этом и пополняет мои запасы, - он взмахнул рукой на полки и ящички, заполненные сушеными травами. К слову, я нашел средство от твоей хвори.
- Все части тела мне дороги, - усмехнулся я грустно.
- Нет, это другое. Отрезать не будем.
На ум приходил только один вариант – укус вампира. Кровососы отличались недюжинным здоровьем. У Маврикия и насморка-то никогда не было.
- Тебе стало скучновато в одиночестве?
- Ох, нет! – он отмахнулся. – Было бы у тебя какое-нибудь обыкновенное смертельное заболевание, тогда можно попробовать. А так неизвестно, какое воздействие окажет на меня яд мантихоры в твоей крови. Нет, средство иного рода. Но пока не придет посылка, помолчим об этом.
Я ничего не ответил. Боялся обнадежиться зря. Врач, лечивший меня, предупредил, что рубцы никогда не заживут, а боль можно унять мазями на время.

Маврикий приготовил свежие отвары трав и велел мне снимать рубашку. Славно было лежать в прохладной аптеке, чувствуя, как примочки забирают жар из рубцов, утишают боль. Я даже задремал за шторками. И сквозь дрему слышал, как заходят покупатели за пилюлями и притирками.
Где-то к полудню торопливо отворилась дверь, колокольчик подавился треньканьем, и подкованные каблуки застучали по деревянным полам. Было в них что-то такое суетливое и тревожное, что я очнулся и отодвинул шторку.
- Маврикий! Маврикий! – женщина нетерпеливо забарабанила рукой по стойке. Я узнал тетку, у которой вампир несколько дней назад зарезал свиней. Маврикий, дремавший в подсобке, зевнул с хрустом и выглянул из-за желтенькой шторки.
- Отдавай мне скорее деньги за свиней! – потребовала она.
- А что такое?! – вампир потер заспанные глаза.
Женщина оглянулась на дверь и пригрозила:
- Я с места не тронусь, пока ты мне не отдашь деньги!
- Тогда открой вон тот шкаф, - сказал он, позевывая и указывая на дальний угол. – Там стоит удобный стул для тех, кто решил дожидаться вечно. Хотя на нем, кажется, кто-то уже сидит….
- Я не шучу! Мне нужны эти деньги сейчас же!
- Ничего не понимаю! Маргарита, мы договорились, что я отдам тебе их через две недели.
Но его недоумение разрешилось. С улицы раздались крики и шум раздраженной толпы, и прежде, чем я успел натянуть рубашку, она ввалилась в двери.
- Ага! Ты здесь, кровосос! – крикнул кто-то злорадно.
- Да что такое?! – удивился Маврикий.
- А ты не знаешь как будто! – бросили ему злобно.
- Я не знаю, - хмуро проговорил я, проталкиваясь к прилавку.
Мое появление привело толпу в замешательство. Люди переглянулись, а потом самый храбрый пояснил:
- Купцов ночью на дороге убили….
Все уставились на меня выжидающе. Я не стал размахивать руками и выкрикивать: «так и думал!» Вместо этого немножко развернулся, чтобы видеть вампира краем глаза, и буднично поинтересовался:
- Как убили?
- Двоим сломали шеи, а у третьего высосали кровь.
Изумление на лице вампира сменилось испугом, затем он постарался натянуть маску невозмутимости, и со второй попытки ему это удалось. Пугаться у него причины имелись – купцов убили так, что все указывало на вампира.
- Что же это, опять Зверь?! – спросил кто-то.
Мое вмешательство немного остудило их горячие головы, иначе вампиру несдобровать. За последние четыре месяца они натерпелись от Зверя, и только вздохнули свободно, как он объявился снова. Их понять можно. Они стремились избавиться от страха, обезопасить себя и близких. И раз все указывало на вампира, колебаться не стали.
- Рано пока говорить, - сказал я. – Надо осмотреть тела и место. А пока советую не выходить без нужды на улицу по ночам.
- Значит, ты с ним разберешься?! – уточнили селяне.
- Да, раз я тут оказался, - пообещал легко. Но на самом деле легкости внутри не чувствовал. Я был ранен, серьезно ранен. Коварная мантихора, добравшаяся до моей руки, украла и мою удачливость.
Запал толпы угас, и люди начали выбираться по одному из аптеки. Вскоре помещение очистилось, ушла даже настойчивая Маргарита. Она еще попыталась заставить Маврикия уплатить деньги, но вампир уперся, насколько я понял, из вредности. И ей ничего не оставалось, кроме как убраться восвояси, надеясь, что вампир дотянет до условленного дня. В затоптанной аптеке остался один только этот молодой балбес, Ганс, держащий четырех куропаток за лапы. Я не заметил, когда он появился. Судя по всему, вместе с толпой.
- Кровь, - произнес Маврикий.
Я обернулся к нему. Уж не помешался ли наш аптекарь, не начал ли пророчить?
- Кровь каплет с птиц, - пояснил он, перехватив мой взгляд. – Вытри! И убери их отсюда.
Ганс размазал сапогом темные капли по полу и затопал в кухню. Маврикий вслед ему клацнул клыками.
- Не хочешь рассказать что-нибудь? – предложил я ему.
И опять тень промелькнула по его бледному, не умытому лицу, но ответил он ровным тоном:
- Рассказать? Может, анекдот, только позже, а сейчас мне надо работать.
И он принялся перекладывать что-то на полках.

Я был уверен, что в тенечке возле аптеки собрались несколько любопытных и толпа ребятишек, готовых проводить меня на место убийства.
Они сидели на противоположной стороне улицы, под матерчатым тентом трактира. Загорелая, босоногая ребятня столпилась рядом. Увидев меня в дверях аптеки, они загалдели, а когда я направился к ним, примолкли.
- Борий! – окликнули меня Ганс, нагоняя. – Ты же сейчас пойдешь осматривать тела? Их отвезли в Верхний Зад, на ледник в гостиницу. И на место я могу тебя проводить – был там утром, потому и вернулся так поздно.
Еще один любитель приключений. И почему со стороны всем кажется, что мы, охотники, живем такой замечательной жизнью? Но проводник нужен, и я согласился на его компанию.

Солнце встало в зенит. Лес подобрал тени, и дорога белела, точно высушенная кость. Миновав Сухой Ручей, мы пошли напрямки, через лес. Тела купцов обнаружили на большой дороге, недалеко от Верхнего Зада - еще крыши деревни виднелись с пригорка. С утра десятки ног затоптали все следы, и только пятна на побуревшей траве напоминали о том, что случилось.
Как это произошло, представить несложно. Купцы ехали в повозке. Зверь, наглый и жестокий, выскочил на дорогу. Он прыгнул на спину лошади, переломив ей хребет. Затем метнулся в возок, раскидал всех троих в разные стороны. Двоим сломал шею и бросил на дороге. Третьего оттащил в лес (трава примята полосой – тащили что-то тяжелое), и бросил его там же. (Ганс показал мне и это место - в двух шагах от дороги, за молодой порослью елочек.) Но и на вытоптанном месте можно сделать кое-какие выводы. Зверь не имел логова, куда мог бы отнести добычу и насладиться ею в покое и вдалеке от людей. После нелепой смерти Хьюберта он не затаился, не покинул эти места, но в следующее же