напустился я на него.
- Я его утопил, - признался Ганс.
- Ну, а за мной чего пошел?
- Я эту проклятую старуху изловлю и… не знаю, что с ней сделаю! – сжал он кулаки.
- Чего тогда от меня прятался?
- Я не прятался, а шел следом. А потом почудилось, меня кто-то нагоняет, - и ткнул рукой за спину.
- В болотах и не такое померещится, - сказал я. – Идем, некогда рассиживаться.
Мы выбрались на пригорок, и там из молодых ив вырезали шест для Ганса. За ивами разлилось чистое, без тины озерцо.
- Там глубокая вода, - сказал Ганс, кивая на ту сторону. – Мне дед рассказывал, что отсюда нужно свернуть влево и вон туда. А оттуда будут видны дубы, которые стояли на краю села.
Его направление было ничуть не хуже любого другого, и, переведя дух, мы тронулись в путь. Ганс оказался прав, и идти стало полегче, пропало ощущение зыбкости почвы. Вскоре я увидел и старые дубы. Два из них погибли, их сухие сучья остро торчали в разные стороны. Оставшиеся великаны еще боролись за свою жизнь, вцепившись могучими корнями в землю. Место здесь повышалось, под ногами уже не чавкало, а дубы и вовсе выбрались на пригорок, но внизу, по краю пригорка шелестела болотная осока. За дубами лежали развалины села.
Первым делом в глаза бросилась высокая кирпичная церковь. Штукатурка с нее осыпалась большей частью, оголив красный кирпич. В окнах не было стекол, а узкие рамы болтались на одном гвозде, готовые обрушиться в любой миг. Стропила крыши выпирали ребрами, внизу, в церковном дворе, валялся битый кирпич. Вместо домов вдоль широкой улицы лежали кучи полусгнивших бревен, а огороды зарастали камышом и осокой.
- Весной эти места заливает паводком, - сказал Ганс. – Дальше по улице остались каменные дома.
Я проследил за его рукой. Там стояли каменные коробки, без окон, без дверей.
- Здесь несет смертью,- продолжил Ганс, оглядывая истлевшие кучи. – Почему жители вдруг исчезли? Что тут случилось?
- А у деда какие догадки были? – хмуро поинтересовался я.
Он глянул на меня искоса и дернул плечами.
- Всякое говорили. Пойдем?
- Нет. Останемся тут. Это тебе не бессмысленных птичек ловить, птицелов.
Мы расположились под дубами. Разрушенное село лежало перед нами, как на ладони. Я прислонился спиной к дереву, настолько толстому, что за ним могли спрятаться два человека. Нетерпеливый Ганс маялся от скуки, и в конце концов залез наверх и устроился в развилке ветвей.
Солнце опустилось за горизонт, и вечерняя заря окрасила все вокруг в розовато-сиреневые, неживые тона. Откуда-то поднялись вспугнутые вороны и с карканьем закружились над колокольней. Следом за ними сорвалась громадная черная птица, издав тоскливый крик, и кинулась за вороньей стаей. Ганс свесился вниз головой с тяжело качающейся толстой ветви.
- Что будем делать?
- Потерпи. Он теперь никуда не денется.
Див хватал ворон налету, перебивал им шеи и ронял на землю. Они шлепались вниз черными комочками. Набив полдюжины, он опустился на землю и принялся есть.
Из болот наползал туман. Он залил и разрушенные дома, и подножье церкви, но улица оставалась странно чиста. По ней, беседуя, шли две женщины. Див, бросив разорванную тушку птицы, посмотрел на них. Они же, не обратив на него никакого внимания, повернули к церкви. Ганс зашипел, узнав в одной из женщин старуху.
- А кто вторая? – шепотом спросил я.
- Ее не знаю. Что будем делать?
- Погоди. Думаю, еще не все собрались.
И оказался прав. По середине улицы зашевелилась длинная тень. Маврикий шел к церкви быстро, не оглядываясь по сторонам, как человек озабоченный одной мыслью.
- Идем?! – наклонился вниз Ганс.
- Еще немного.
Див, расправившись с последней убитой птицей, захлопал крыльями и взлетел. Сделав круг над селом и протяжно крикнув, он унесся куда-то в лес.
- Надо было бить!
- Он сюда вернется, - заверил я Ганса и, оторвавшись от дерева, пошел быстрым щагом к церкви.
Земля была так насыщена влагой, что ее не просушивал даже июльский зной. Иногда приходилось прилагать усилия, чтобы выдернуть ногу из черного месива. За спиной я слышал, как меня нагоняет Ганс.
Из разрушенной церкви голоса вылезали, точно шило из мешка.
- И что теперь?! – Маврикий был явно раздражен. – Что теперь делать?! Охотник идет по пятам. Прости, Анна, но ты сделала глупость!
- Что я должна была делать?! – выкрикнула старуха. – Дожидаться, пока меня сожжет поп?!
- Нет! Отдать Борию Дива. Это поставило бы точку во всей истории.
- Ни за что!
- Ни за что?! Прекрасно! Может, теперь у тебя есть какой-нибудь разумный план, как выпутаться? – окончательно рассердился вампир.
Раздался мелодичный смех.
- Что смешного, Корина? – вопросил Маврикий.
- Ты так серьезно ко всему относишься! – проговорила в ответ женщина приятным низким голосом.
- За то ты – нет! – отрезал он с каким-то большим смыслом. Женщина замолчала и кирпичи захрустели под ее ногами – она отошла в сторону.
- И ничего не забываешь, - добавила она, на этот раз уже без веселья в голосе.
Маврикий не ответил. Я посчитал, что пауза – подходящий момент для моего появления, и вошел под своды церкви. Трое, находящихся в ней, обернулись. Маврикий досадливо взмахнул рукой. Старуха гордо выпрямилась. Вторая женщина усмехнулась, обнажив длинные клыки. Такая будет биться до конца.
Внутри было темнее, чем на улице, и, конечно, вампиры очутились в выгодном положении, но ненадолго. Следом за мной вошел Ганс с двумя горящими факелами. Один из них он протянул мне. В свете факела стало видно, что у вампирши длинные рыжие волосы и лицо капризной, избалованной девчонки.
- Сначала мы убьем вас, а потом вашу птичку, - сообщил Ганс, поигрывая факелом.
- Стоп! Стоп! Стоп! – Маврикий выставил руки вперед. – Давай поговорим.
- Не о чем нам с вами разговаривать! – заявил Ганс.
Вампир будто и не слышал его.
- Борий, я считал, что мы друзья!
- И я так считал, - согласился я. – Поэтому у тебя до сих пор нет серебряной пули в сердце.
- Да ведь уже все равно! – крикнула вампирша и оскалилась, приготовившись к нападению. В глазах ее плясал багровый огонь.
Старуха огляделась вокруг и подобрала с пола какую-то тяжелую железяку.
- Помолчи, Корина! – бросил через плечо Маврикий и обратился ко мне:
- Не торопись с выводами, Борий, хотя я понимаю, о чем ты думаешь. Это очень непростая история. Все совсем не так, как представляется на первый взгляд. Мы запутались в нее случайно.
- Где факты? Пока я слышу только твои слова…
Маврикий замялся на миг, но потом проговорил:
- Это очень личная история. Корина моя жена.
- Уже догадался. То письма с кудрявым почерком – ее письмо.
- Ее, - подтвердил вампир. – Пятнадцать лет назад она сбежала с заезжим хлыщом, а вот теперь вернулась. Говорит, что совершила ошибку и хочет назад. Она устроилась в городе, и на каждое полнолуние выбиралась в эти места поохотиться. Но она не убивала людей.
Я взглянул на вампиршу. Она гордо выпрямилась, уперлась рукой в бок.
- Когда ты стала приезжать сюда?
Она хмыкнула. Маврикий закусил губу.
- Четыре месяца назад, - тихо сказал он и повторил:
- Она не убивала.
- Вот видишь! – крикнула Корина, тряхнув рыжими кудрями. – Он не верит! И никто не поверит! Давай убьем их и уедем отсюда навсегда!
- Корина! – предупреждающе воскликнул Маврикий.
- Дааа, неубедительная история и горячая подруга – плохое сочетание, - заметил я. – Почему ты сегодня про дива не сказал? Ты же знал, что эта тварь тут гнездиться.
- Они тоже не виноваты, - совсем убито протянул вампир и предложил:
- Может, по-хорошему разойдемся, а? Нам не обязательно убивать друг друга. Ты ведь можешь переложить эту обязанность на другого охотника. Тем более у тебя рука….
- Охотники никогда не отступают! – вмешалась Корина.
- Ну, как?! – почти заискивающе проговорил вампир.
- Я думаю, а пока думаю, расскажи, ведьма, о диве.
Вместо ответа старуха поудобнее перехватила железяку и выставила ее перед собой.
- Между ними ментальная связь, - Маврикий опять взял на себя труд объясняться. – Он уже давно у нее, несколько лет. Никто не знал. Див охотиться ночами, а днем спит в этой церкви. Он летал к ней навстречу в сарай, затем возвращался сюда. А тебе известно, что дивы впитывают качества человека, с которым вступили в ментальную связь? Анна не плохая женщина.
- Просишь верить тебе на слово.
Вампир только вздохнул.
- Ваше единственное спасение – указать на Зверя. Вы шляетесь по лесу ночами, и должны были заметить что-нибудь такое, кого-нибудь?... – я оглядел их по очереди.
Маврикий пожал плечами. Корина отрицательно качнула головой. А ведьма вдруг произнесла:
- Я никого не видела в лесу, но я знаю, кто….
Она не договорила. Камень, брошенный меткой рукой Ганса, угодил прямо в голову, и она рухнула на кирпичи.
- Теперь двое на двое! – выкрикнул он.
- Сзади! – Маврикий резко вскинул руку, указывая на проход.
- И ты считаешь, что меня можно поймать на эту удочку? – поинтересовался я.
- Борий, оглянись! – настойчиво повторил Маврикий и попятился к своей подруге.
Я направил на вампира пистолет. Рыжая Корина тряхнула кудрями и оскалилась, готовая к броску. Маврикий стоял под дулом, растерянно, словно не зная, что делать. Он даже не пытался собраться, чтобы увернуться от пули.
И я выстрелил. В того, кто был у меня за спиной. Уже падая на спину, понял, что не слишком удачно – Зверь только ранен. Он взвыл от боли, хватаясь за предплечье. Ганс оборачивался не полностью, сохраняя признаки человека и зверя.
Я отбросил бесполезный пистолет и выставил заточенный кол. В тот же миг рядом приземлилась Корина. И кирпичи хрустнули, рассыпаясь в крошку под ее ногами. Корина врезала ему с размаху, и кулак ее смачно чавкнул. Зверь в бешенстве хрястнул ее, отбросив далеко к стене, и она упала на кучу мусора.
- Корина! – Маврикий бросился к ней.
Подниматься с пола мне было бессмысленно. Я вцепился в кол обеими руками, надеясь, что левая внезапно не подвеет меня. Но Зверь выскочил наружу в два больших прыжка. Я поднялся с трудом, и, опираясь на не пригодившийся кол, побрел к старухе.
- Жива? – спросил Маврикий у меня, помогая шипящей от злости и боли Корине подняться на ноги.
- Жива, - откликнулся я, похлопав ведьму по щекам. – Давай же, приходи в себя! Нельзя валяться, покуда Зверь тут ходит!
- Я думал, ты в меня выстрелишь, - проговорил Маврикий, усаживая рядом Корину и наклоняясь к ведьме.
- Если бы он кинул камнем в Корину, я бы выстрелил в тебя, - сообщил я. – А он не захотел, чтобы старуха договорила, потому что знал, что она скажет.
- Значит, ты подозревал его?
- Ну, это громко сказано! – я усмехнулся. – Подозрения брезжили, но доказательств не было никаких. Что бы ни сказала ведьма, никто бы не воспринял всерьез – она якшалась с дивом. Все решили бы, что она нарочно оговаривает честного человека. Ты и твоя жена тоже свидетели никудышные. Неизвестно, чем вы тут ночами занимаетесь, может, младенцев едите. Я надеялся, что он выдаст себя, так и случилось.
Старуха открыла глаза. Маврикий поддерживая ее за плечи, помог ей подняться. Камень угодил повыше виска, и рассек кожу. Из ранки сочилась кровь. Корина, которая сидела рядом, вдруг нагнулась и провела пальцем по ране, а потом засунула палец в рот.
- Корина! – воскликнул Маврикий.
- Простите, не удержалась, - смутилась она. – Что делать будем?
- Зверь ранен, но он не уйдет. Он намерен убить меня,
