Казахстан

парте, который не виноват в том, что родился с какой-то непонятной болезнью – полностью лысый. А пока мама задавала свои бессмысленные вопросы, я, пыхтя, как «агицен паровоз», под кроватью искала, закатившийся туда тяжелый железный шарик, найденный во дворе у бабушки…Как без него пойти в школу?! А брат, сидя на табуреточке в кухне возле хлопочущей у плиты мамы, перекатывал этот самый шарик в своих ладошках и ехидно улыбался своим пакостным мыслям…
Однако, были в моей детской жизни незабываемые моменты.

Папа купил автомобиль


Однажды отец приехал к бабушке с огромной и длинной коробкой, которую нес на плече. Я очень любила отца, и он меня обожал. Не знаю, каким образом, но я всегда знала, когда меня ждал подарок, а, когда наказание. Интуиция? Пожалуй, и так.
Коробку отец с тяжелым стуком поставил на землю посреди двора, и мне сразу стало ясно, что в ней что-то ужасно красивое и полезное. Чарлик буйствовал рядом со мною, время от времени запрыгивая передними лапами на уже полуразобранную отцом коробку. Когда же, наконец, весь картон был убран, моему изумленному взору предстала прекрасная «Чайка» - голубая мечта любой семилетней девочки. Педальный кабриолет с белой полосой вдоль бортов, сиденьями «под бизона», рулем «под слоновую кость» и клаксоном-«грушей», при надавливании издающей противный квакающий звук. От полноты чувств я не могла сдвинуться с места. Только, когда отец взял меня за руку и усадил именно с той стороны, где руль, я поняла, что такое настоящее девичье счастье. Ведь ни у кого в округе, а, может быть, даже и в целом мире, не было такого авто! Я очень гордилась своим отцом и моим кабриолетом, напрочь забыв о том, что еще есть брат, и его священное право считать «Чайку» так же своей собственностью. Я хотела, чтобы рядом со мною в машине сидел Чарлик, как это, собственно, положено у настоящих светских дам. Юра же был расположен к путешествиям в одиночестве, и мы бились с ним жестоко, как только это умеют дети. Победа всегда была за мной. Ему оставались только слезы…Естественно, я быстрее освоила вождение. Иногда, пока никто не видел, открывала ворота и выезжала за пределы дозволенного, то есть на дорогу загородного поселка, где жили бабушка с дедом, где мы – дети чаще всего проводили время и, где парковалось голубое чудо. Мои выезды в «свет» почти всегда заканчивались одинаково: Юра бежал к деду, жаловался, что я нарушила запрет и выехала со двора. Дед смачно матерился, бросал работу в своей «тапочно-ремонтной» мастерской и догонял мой автомобиль где-нибудь у дома моих друзей Франца и Эльвиры, перед которыми мне очень хотелось покрасоваться в авто (Франц мне очень нравился). Крепкой рукой за «шкирку» меня грубо высаживали из машины, а саму ее - мою ненаглядную «Чайку», сильный, почти под два метра ростом, дед, с необыкновенной легкостью поднимал к себе на плечо и уносил обратно в пределы нашего двора. Я волоклась обычно сзади, заливаясь слезами и краской стыда за столь грубо прерванный «выпендреж» перед моей тайной симпатией - немецким белобрысым мальчиком…
Другое дело, если деда не было дома. Тут и говорить не о чем. Вволю накатавшись по взрослым дорогам поселка, вся в пыли и в полном счастье, я мирно возвращалась домой. И неважно, что вечером придет соседка жаловаться на малолетнюю хулиганку, врезавшуюся в бок козе Насте, которая обычно мирно паслась у забора соседкиной усадьбы. И коза из вредности теперь ни за что не даст порцию вечернего целебного молока. Это все будет потом…А пока я смачно целовала в мокрый нос любимца Чарлика. По пути в летнюю кухню не забывала отвесить «шелбан» своему братцу и показать ему язык, а бабушка с удовольствием кормила меня пирожками, умиляясь моему внезапно проснувшемуся аппетиту и даже не подозревая, что нагулян он «нечестным путем».
(Бабушка вечно возилась возле плиты – вся в борщах, кашах, варениках, пирожках, пирогах, котлетках, блинах и прочих замечательных вещах, так нужных каждому в его детстве)…