Конан и сокровища воскрешённого Хаттоя. (Полная версия.)

дворцом – секретная шахта! Очень, по слухам, глубокая…
И у них – договор с соседними правителями. За каждого отловленного и возвращённого бетита – огромная награда! И уж не сомневайся – в живых их таких отловленных не оставался до сих пор никто! А пытки Хаттой придумал действительно – изуверские! Что же до бунтов…
У нас стражи – чуть ли не больше, чем жителей в Намунгане! А есть ещё и стукачи-осведомители, и продажные девки в кабаках – и все они тоже работают на Хаттоя. Что и понятно: жить-то – надо!
Конан, намотавший на ус информацию о «шахте», хмурил чело и кусал губы: уж слишком похоже на правду. Особенно после того, что ему поведала Мухаббат. Но сейчас…
- Спасибо, Анвар. Я сейчас уйду. Для тебя же будет лучше, если о моём приходе и расспросах – никто не узнает. Но имей в виду! Если ты попробуешь обо мне рассказать шпикам и осведомителям – найду и под землёй! И можешь мне поверить – твоя смерть будет ничуть не легче, чем в застенках Хаттоя!
- Ты мог этого и не говорить, Конан-киммериец. Уж кто-кто – а я наслышан о тебе. И твоих похождениях. Знаю я и то, что ты – человек слова. И если обещал никому про меня не рассказывать – так и будет. Ну а насчёт смерти… Лучше, конечно – позже, чем раньше! – старик покудахтал. Очевидно, это должно было изображать смех.
Конан фыркнул и сам:
- Абсолютно согласен!
После чего пожал тонкую сухую, похожую на куриную, лапку старика:
- Удачи тебе, Анвар! Береги себя.
- Да уж постараюсь, Конан. Ну а тебя – благословляю на то, что ты, как мне кажется, - морщинистое веко одного из чёрных глаз хитро подмигнуло, - задумал! Всё верно: наши правители в самый первый раз вступая в должность – вполне… Терпимы! Стараются понравиться, завоевать народную любовь и популярность… Это только потом их власть…
Да, развращает!
Конан кивнул: так и должно быть. Абсолютная власть и безнаказанность - абсолютно и развращают!
 
Уже занимался рассвет, когда он добрался снова до дворца. Звуки музыки и бубнов сейчас стали потише: похоже, музыканты подутомились. Да и танцы… Стали, вроде, поспокойней. Но у заднего торца дворца так никого и не было: а ещё бы! Попробуй такое зрелище пропустить! Да и смысл…
Конан, по дороге сюда прихвативший предусмотрительно из одного из домов явно купца бурдюк с водой, влез снова на крышу. Забрался внутрь зала с медным котлом. Тщательно заделал за собой дыру в кровле, через которую проник: теперь даже те, кто выбрался бы на крышу не смогли бы найти её!
Историю дворца и его крыши он знал отлично: пять лет назад здесь случился жуткий пожар. (Не иначе, как кто-то ну очень осерчавший решил таким способом уничтожить обрыдшего Хаттоя!) Внутреннее убранство, шикарные постели, резные столики, скамьи, гардины, ковры, и всё прочее в этом роде – сгорело. Уцелели только почерневшие от копоти монументальные каменные стены.
Но царю удалось спастись. Причём – без особых проблем. Поскольку он ночевал в комнате с «чёрным» ходом, ведущим в отличный тоннель, выводивший за пределы дворца!
Конан даже подумывал вначале воспользоваться для проникновения именно этим путём. Но передумал: уж слишком большой отряд стражи охранял возможное место эвакуации в расположенном в двухстах шагах от дворца старом особняке, принадлежавшем тоже - Хаттою…
Зато теперь во всех залах полы были – мраморные, а ковров и гобеленов на стенах не было вовсе. Как и столов и стульев. Как и потолков комнат – сделанных ранее из досок и традиционных для востока плетёных матов из соломы, засыпанных сверху землёй.
Так что теперь все посетители дворца вынуждены были «любоваться» непосредственно балками из меди, стропилами из медных же полос, и внутренней стороной черепицы. Керамической.
Но для целей Конана такое странное архитектурное решение оказалось буквально замечательным! Так легко проникать внутрь дворцов, и перемещаться из помещения в помещение ему не удавалось ещё никогда!
Варвар по стропилам перебрался в соседний зал – где имелся склад явно религиозных причиндалов: одежда, жезлы, носилки (Медные!), статуи божеств, гипсовые, высоченные и пустотелые – чтоб можно было носить на носилках! Светильники на трёх ножках, головные уборы в виде тиар, запасные факелы, и прочее в таком же духе.
Вот внутри одной из таких пустотелых статуй он и спрятался, убрав верёвку за собой, и справедливо посчитав, что здесь его будут искать в последнюю очередь! Так как решат, что наглый вор чешет во все лопатки, чтоб оказаться подальше!
А искать точно будут: едва обнаружат пропажу драгоценностей и золота!
 
Опасения Конана оправдались: едва, как он понял, взошло солнце, и песни-танцы прекратились, как распахнулись – судя по звукам! - огромные наружные двери дворца-усыпальницы, и внутрь шумным потоком начали вливаться служители, жрецы, охрана, и прочие разного рода дармоеды, что обслуживали царя Хаттоя и его вельмож. Конан наблюдал через дырочку в пупке статуи, но пока двери подсобного помещения оставались закрыты.
Однако не прошло и пары минут, как под сводами высоченных потолков раздались испуганные и возмущённые крики, и началась вполне обычная в таких случаях суета: за дверьми топали, орали, ругались! Громыхали оружием и чем-то ещё!..
Но особенно выделялся один визгливый высокий голос: тенор. И поскольку именно после его выкриков суета усиливалась, Конан легко догадался, что это отдаёт приказания сам воскресший и уже почти очухавшийся Хаттой.
И вот отворили двери и вбежали и к нему: в подсобное помещение.
Искали, если совсем уж честно, по верхам: никому и в голову не пришло перевернуть истукана, в котором варвар засел. Крики, шум и ругань закончились только через почти час. Затем всё, как по команде – утихло.
Впрочем, почему – «как»? Наверняка – по команде. Его Величество, утомлённое суетой и обрядами празднества, наверняка изволило пожелать почивать! Вероятнее всего приказав поиски дерзкого преступника перенести в город. И за его пределы. Что Конану тоже было на руку: сейчас число стражников-сардаров наверняка сократится.
Из подсобки все, кто до этого шарил по её углам – убрались. Двери заперли. Конан вздохнул посвободней.
Однако он ещё часа полтора на всякий случай выжидал: пусть мерзавец уснёт покрепче, а те, кого киммериец наметил себе в жертву – за это время тоже…
Помолятся, поедят, выпьют, и – тоже лягут спать! Ведь завтра, и в ближайшие пять дней им предстоит много ночной работы: празднества, торжества, гимны, молитвы… Коронация!
А тот, кто ему нужен – отнюдь не первой молодости.
Выбрался из идола Конан легко. Поскольку хоть тот и весил фунтов двести-триста, для его могучих мышц это не являлось проблемой: приподнять, наклонить, уложить наземь. Затем – вновь поставить.
Теперь он опять забрался наверх, на стропила. Перебраться по ним в любую часть этого вполне стандартно для такого рода зданий построенного дворца проблемы не представляло: из-за пожара здесь и правда не имелось ни единого потолка! Ну а почему властитель не пожелал приказать изготовить новый, неуязвимый для огня декоративный потолок – наплевать. Конану некогда было выяснять насколько скаредна душонка царька, или знакомиться с национальными особенностями сооружения гигантских беспотолочных зданий, поскольку он не собирался записываться в архитекторы или строители.
В том помещении без единого окна, в котором он обнаружил единственного старца, возлежавшего на ложе с толстенным матрацем и резными каменными подпорками для противокомарного полога, горела только масляная коптилка – перед алтарём с какими-то выточенными из камня же божками на медной полке.
Наверняка – тот, кто ему нужен.
Верховный жрец. На вид ещё вполне крепкий и моложавый мужчина.
Поскольку остальные служители культа, царька, и местных божков размещались по нескольку человек в комнатках, и постели их вовсе не были столь мягки и шикарны, всё было понятно. «Аскеты», туды их в качель!..
Спуститься вниз, проникнуть под полог, и зажать рот вскинувшемуся было «старичку» было делом пары минут. Нетрудно было и удерживать оказавшегося почти без мускулов, но с большим пузом, служителя культа на месте. Но вот заставить молчать…
Жрец всё время норовил цапнуть Конана за ладонь, и какие-то звуки из себя выдавить! А уж извивался… Точнее – пытался. У Конана не больно-то забалуешь!
Киммериец проблему решил просто: левой рукой сжал горло завзятого упрямца так, что лицо того покраснело, позеленело, затем посинело. А когда и глаза закатились под веки, слегка отпустил. Шумный вздох удалось заглушить другой ладонью. Конан приблизил свои горящие злобой глаза – при случае уж он умел напустить на себя грозный вид! – к красным от бессонной ночи глазам жреца:
- Ответишь честно на мои вопросы - не буду тебя пытать! Умрёшь быстро и безболезненно! Кивни, если понял!
Вместо этого выпучивший глаза старец снова забился, завертелся в могучих объятиях ещё сильней! Упрямый? Вряд ли: скорее просто глупый и наглый. Пришлось повторить трюк с «изменением цвета лица».
- А теперь – понял?
Та же реакция! Но уже не столь бурная и мощная. Похоже, выдыхается его подопечный. Тем не менее склонность к сотрудничеству упрямый старик проявил только после десятого, если не двенадцатого «придушения».
- Я не настолько глуп, чтобы отпускать твой рот. Поэтому – просто кивай головой. Или качай – смотря какой ответ захочешь выдать. Понял?
Понял.
- Ты – главный жрец этого безобразия?
Небольшое колебание. Но, похоже, старец понял, что страшный и безжалостный, если верить легендам и слухам, варвар с горящими глазами видел его на площади, во время ритуалов. Так что отпираться бессмысленно. И вот – утвердительный кивок.
- Мёд с травами, мумиём и эликсиром вечной жизни делаешь ты?
Снова кивок.
- Где хранится этот самый «эликсир жизни»?
Непонятные кивания-качания. Странно. Но Конан догадался:
- А-а, вы и его тоже каждый раз – делаете?
Кивок.
- Ну и где хранится рецепт этого… эликсира?
Молчание и неподвижность. Но предательски скосившиеся невольно глаза показали Конану,