Прочь, нищета! Бедность, исчезни! Да воцарится в доме богатство, да изгонится скорбь и воссияет счастье. Одари нас златом, напои усладой, о, ты, адский казначей!
Во здравие твоё ставлю хмельную брагу, навеки прославлю имя твоё, о, Маммона, владыка, дай мне место в сонме баснословных богачей! Злата! Услады! О, ты, адский казначей!
Пусть бриллианты сверкают на пальцах моих, жемчуга украсят шею, и да будет мой век полон роскоши и великолепия. Подари, Маммона, злато и серебро, осыпь дарами щедрою рукою, одари богатством неслыханным. Злата! Услады! О, ты, адский казначей!
Приди же в мой дом, Маммона, драгоценный гость, долгожданный владыка! Прими наши дары и восхваления, а взамен даруй богатство безмерное. Злата! Богатства! О, ты, адский казначей! Злата! Богатства! О, ты, адский казначей! Злата! Богатства! О, ты, адский казначей! Злата! Богатства! О, ты, адский казначей! Приди, Приди, Приди! Явись, Явись, Явись!»
Все замерли в ожидании чуда. По зданию прошла дрожь, как будь-то только что прошёл трамвай. Этим всё закончилось. Пауза затянулась. Елизавета ещё раз пропела заклятие. Стеклянный шар, висевший на потолке остановился. Больше ни чего не происходило. Третий раз декламация призыва демона стала зловещей, но и она не принесла результата. Участники стали переглядываться друг с другом, то ли обвиняя, то ли сочувствуя не случившемуся чуду. Сипящий голос разорвал тишину.
- Ваше Величие! Не хочу усомниться в ваших выдающихся способностях, но мне сдаётся, что гримуар не настоящий. Я случайно заглянула в него и у меня сложилось впечатление, что его подменили.
Снежана, которую сейчас было не узнать под костюмом кардабалетчицы, робко склонившись перед Елизаветой, стала набирать тембр в голосе. Вероятно, она почувствовала поддержку своих соплеменниц.
- Если бы книга была целой, мы бы могли наблюдать чудо явления Маммоны. Надо заменить книгу и всё должно получиться.
Ведьмы стали роптать, теряя стройность рядов. Те, что лежали в форме звезды, стали поднимать головы, в надежде узнать, что происходит.
- А ну, замерли всё! Сама разберусь, в чём тут дело. Откуда ты знаешь, что книга не целая? Отвечай немедленно!
- Один из моих мужей книгоман. Он собирает старые фолианты. Такую книгу я уже видела. Она отличается от экземпляра, представленного на алтаре. Настоящая колдовская книга написана на змеиной коже. Потому смотрится гораздо объёмней. Я, к сожалению, не могла её прочитать, так как она написана странным языком, который мне не понятен.
- Этого не может быть! Такая книга только одна. Я знаю её наизусть. Подайте мне книгу.
Кресло с Елизаветой было поставлено рядом с импровизированным алтарём. Ей дали в руки книгу. Она стала её листать, но судя по всему, она тоже не могла её прочитать. Вероятно при переходе сознания ведьмы в другое тело, не все навыки перешли в детское тело. Возможно, мозг ребёнка не был готов к такой нагрузке и навык чтения не передался.
- Кто может читать на старославянском церковном языке?
- Я могу. Только вам это совсем не понравится.
Кирилл вышел из тьмы закулисья и двинулся к ведьминому кругу.
- Ты кто? Как ты сюда попал? Схватите его, немедленно!
Двое золотых парней двинулись к нему с намерением вступить в схватку.
- Стоп-стоп! Не так быстро. Иначе вы не узнаете всей правды, а получите только по соплям.
- А, я знаю тебя. Ты Утёс из обители Мороки. Шестёрка зловонного мастера ЕБэ. Ты пришёл забрать мой ценный дар. Только у тебя ни чего не получится. Я не отдам его тебе. Атессо милия бордам, гешести славам иорбам…
В воздухе повисла колючая мгла, проникающая в мозг, выжигающая волю, затормаживая все жизненные силы. Кирилл остановился на полпути к адскому инфернотоку. Схватился за голову, силясь противостоять древней магии забвения.
Едизавета набирала темп в голосе, добавляя в речитатив сталь приказа подчиниться.
- Балая синким робишь машалаам! Отвечай, зачем пришёл?
- О, Великая! Я принёс тебе недостающую часть книги. Её изъяли по приказу мастера Ли. Этот ритуал не должен был состояться, но я осознал свою ошибку и принёс то, что поможет тебе завершить начатое. Вот та часть книги, которую подменили.
Он вытащил из-за пазухи купленный нами в Ярославле фолиант и с покорностью раба, на вытянутых руках, понёс его Елизавете.
- Если ты сейчас лжёшь я окончательно выжгу твой мозг и ты закончишь свою жизнь в психушке.
У меня всё внутри похолодело. Неужели мы и в этот раз проиграли. Я начал начитывать мантру «Харе ом тат сат», а сам машинально пытался найти выход из сложившейся ситуации. Тут в дело вмешалась ещё одна сила.
- «ЧУР! ЧУР! ЧУР! По-за море ходити, мару-мати величати.
Марушка возвелика не отврати нами своего лика! Во яви явися, ныне очи горе воздыми. Даруй не худо, а благо чтущим тя. Много всяко чарами чаруй. Чудно величайся Мара подспудно водою мёртвой зимою за отрубленной головою.
Чтись молениями людскими. Прииди за словами сими, не худмя приди, а лепо до кола со нашей требой. Из ина во яви стати величайся мара-мати! Гой! Черна мати! Гой-ма!» «Уж ты гой еси Мара-матушка, Мара-матушка в нощи хозяюшка.
Дозволи нам тя величати. Действом с-правным твой день зачати.
День зачати, вечор встретити. Вечор встретити, в нощи приветити.
Дозволи тя почитати не расточати, но блага сбирати! Гой! Черна мати! Гой-ма!» «Как во полюшке, да во чистом, как во полюшке да во широком, течёт люта речка Смородинка. Воды в ней черны. Камни в ней белы. Воды в ней жгучи, камни горючи, а за речкою, да за тою. За речкою да за Смородинкой, на берегу ни дерев ни трав не видать, ни рыку звериного, ни слова человечьего не слыхать.
Лишь косточки белые там все без счета. Лишь тени-навии серые там. Все без тела. Се морены грозноокой удел. Удел не человечий, но иной. Сюда пришли мы нощною порой, по велесовой по дороге. Оберегите нас родные боги!
Гой! Черна мати! Гой-ма! Не пущай нави до нас. Храни от зла нас. Щур стоит горой. Он теперь наш герой! Щур тя, Щур нас, Щур всякий злобный глас!»
Марушка возвелика не отврати нами своего лика! Во яви явися, ныне очи горе воздыми. Даруй не худо, а благо чтущим тя. Много всяко чарами чаруй. Чудно величайся Мара подспудно водою мёртвой зимою за отрубленной головою.
Чтись молениями людскими. Прииди за словами сими, не худмя приди, а лепо до кола со нашей требой. Из ина во яви стати величайся мара-мати! Гой! Черна мати! Гой-ма!» «Уж ты гой еси Мара-матушка, Мара-матушка в нощи хозяюшка.
Дозволи нам тя величати. Действом с-правным твой день зачати.
День зачати, вечор встретити. Вечор встретити, в нощи приветити.
Дозволи тя почитати не расточати, но блага сбирати! Гой! Черна мати! Гой-ма!» «Как во полюшке, да во чистом, как во полюшке да во широком, течёт люта речка Смородинка. Воды в ней черны. Камни в ней белы. Воды в ней жгучи, камни горючи, а за речкою, да за тою. За речкою да за Смородинкой, на берегу ни дерев ни трав не видать, ни рыку звериного, ни слова человечьего не слыхать.
Лишь косточки белые там все без счета. Лишь тени-навии серые там. Все без тела. Се морены грозноокой удел. Удел не человечий, но иной. Сюда пришли мы нощною порой, по велесовой по дороге. Оберегите нас родные боги!
Гой! Черна мати! Гой-ма! Не пущай нави до нас. Храни от зла нас. Щур стоит горой. Он теперь наш герой! Щур тя, Щур нас, Щур всякий злобный глас!»
Я смотрел на одну из девушек кардабалета, только что пропевшую вещую песнь, пытаясь понять, откуда я её знаю. Бог ты мой – это же Рада! Как она здесь оказалась и зачем?
- Это ещё, что за новости? Здесь, что заговор?
В момент, когда все слушали молитву родноверия, Кирилл, с искусством циркового фокусника, заменил книгу и поспешно ретировался.
Елизавета обратила весь свой гнев на бедную Раду. Та, вся осунулась, но продолжала стоически выносить возникшую в её голове, нестерпимую боль. Вероятно, пропетая Радой песня возымела место, нарушив алгоритм ведьминского шабаша. За такое не прощают. Нам некогда было оказывать ей помощь. Это был её выбор. Мы лишь воспользовались случаем. Подскочивший ко мне Кирилл крикнул:
- Бежим!
- Я думал тебя сломали. Как можно было противостоять такому натиску чар?
- Я не поддаюсь гипнозу, даже в таком виде.
Мы выскочили в фойе, с усилием прикрыв дверь дали дёру. На бегу Кирилл подскочил к системе контроля задымления, пошарив в карманах, вытащил носовой платок и подпалил его зажигалкой, которую он, в качестве сувенира, получил на выставке пожарного оборудования. Помахал им перед системой, она нехотя заверещала. Пока мы двигались к выходу, в Экспоцентре неожиданно погас свет. Автоматические двери перестали срабатывать. Мы хаотично стали искать запасной выход. Нам повезло. Мы в числе первых покинули здание. Это было начало бедлама, из лап которого нам удалось выскользнуть.