Поэтому в эпоху нынешнего кризиса эти элиты вполне резонно для себя полагают самым важным сохранение самих себя, а остальное, по их мнению, приложится, то есть эти элиты, считая свои личности главным двигателем истории, заботятся более о своем сохранении, а не о поиске иной конфигурации цивилизации.
Ведущей частью этих властных элит мира, как известно, являются элиты Запада, включая наднациональную элиту, хотя и клонящегося к распаду, но пока еще не готовому сложить полномочия власти над миром,
Наилучший способ самосохранения и процветания эти элиты, видя крушение капитализма, но не желая утратить свое политическое и экономическое превосходство, находят в устранении частнособственнических отношений.
Действительно, капиталистический способ производства, автоматически настроенный на рост сбыта продукции, при достижении предела этого сбыта терпит крах, поскольку теряет стимул для развития.
Образующийся застой приводит властную элиту к идее преобразования общества в форму, удобную для сохранения власти этой элиты и всех связанных с ней преимуществ.
Нынешняя, в сущности, наднациональная властная элита, воображая себя интеллектуальной, желает принудительно поставить население под свой контроль, оцифровав население, дискредитировать семью, постепенно ликвидировав ее, и лишить население собственности. Она предполагает выдавать ему те или иные блага в зависимости от поведения конкретных индивидов, которое эта элита считает правильным, вплоть до селекции этого населения, численность которого должна быть сведена до нескольких сотен миллионов.
То есть эта «элита» вполне естественно для себя собирается сократить население во много раз для уменьшения потребления населением оставшихся ресурсов планеты, и основным способом этого сокращения может стать, например, стерилизация населения с помощью медицинских препаратов под предлогом спасения его от якобы смертельных болезней, а оставшуюся часть населения предполагается оцифровать с помощью современных компьютерных технологий, поставив каждого ее члена под контроль для диктовки ему подходящего для себя поведения, тем более что основную работу будет выполнять не население, а искусственный интеллект.
И всемерную помощь в этом проекте фактического геноцида населения с превращением его остатков в безгласых и бездумных рабов для удовлетворения недостойных потребностей упырей во власти, считающих, что они сохранят свою власть внедрением подобной глупости, сводящей все достижения человечества и ее культуру к нулю, оказывает наука, предоставляющая специалистов и технику для уничтожения основной массы населения и приведения оставшейся части в послушных болванов, разделенных на своего рода касты в зависимости от степени послушания.
В этом случае, выгодном, как это кажется на первый взгляд, для властной элиты, люди превращаются в стадо, которое эта элита пасет ради получения для себя определенных продуктов от этого стада, не давая ему воли во избежание собственного уничтожения.
Естественно, подобное искусственное образование будет крайне быстро деградировать во всех своих частях, поскольку теряет способность получать обновление в виде тех или иных инноваций как в технологической, так и в культурной сферах, тем более что это посткапиталистическое общество предполагает паразитировать на искусственном интеллекте, который, по их мнению, заместит человеческий интеллект, не подозревая, что тем самым будет устранен творческий потенциал человека, лишив общество прогресса.
Кажется, что этому неадекватному подходу западных элит противостоит появившийся недавно по названию и флагу коммунистический Китай.
Действительно, в отличие от индивидуалистичных правящих элит Запада, властные элиты Китая стоят на позиции коллективизма, который является для них естественным в силу развития сообщества китайцев в иных условиях, нежели европейцы.
Сравнивая китайцев и европейцев в отношении к населению остального мира, следует прежде всего отметить, как это на первый взгляд ни парадоксально, что наиболее продвинутые государства мира, в культурном и технологическом отношениях, а именно: страны Европы и США, являются и самыми агрессивными, жестокими и кичащимися своим превосходством в отношении остальных, используя их в своих целях и интересах угрозами, посулами, обманом и прямыми агрессивными действиями.
Очевидно, что подобная агрессивность стран не пришла со стороны, а заложена в их сознании, которое ориентировано на агрессивность и обман, как на самые эффективные методы подчинения и с использования других народов в своих интересах, как это происходит и в дикой природе.
Стало быть, неудовлетворенность их природного сознания, унаследованного, от диких степных народностей, и нацеленная на агрессивность, которая сохранилась и удерживается в них до сих пор, судя по их жестокосердию и нежеланию считаться с традициями и мнениями иных народов планеты, доминирует над альтруистичностью самосознания сообществ Запада, несмотря на их продвинутость в образовании и технологиях [4].
Поэтому подавляющее большинство населения этих стран не протестует, а фактически одобряет столь непрерывные и хищнические действия своих элит, использующих силу и обман, что дает им вследствие ограбления остальных стран мира более высоких уровень жизни в плане потребления различных благ
Однако, властные элиты стран Запада, отличаются от хищников дикой природы не только коварством и склонностью к использованию всех остальных для собственного блага, но и глупостью, полагая, что сумеют сохраниться и прекрасным образом жить-поживать по-прежнему с устранением частной собственности и использованием искусственного интеллекта, а также еще не вымершими остатками прочей человеческой популяции.
Преобладание в сознании населения стран Запада эгоцентризма природного сознания в сочетании с появившимся в этих странах еще в XV веке протестантизма с его признанием труда не повинностью, а благом, с одной стороны, привело к своего рода резонансу реформированного христианства и креативных умов, содержащих в потенции технологическую культуру, вызвав тем самым промышленную революцию в странах Запада, и доминирование их над остальным миром вследствие технического, научного, и отчасти, культурного превосходства [см., напр., 5], а, с другой стороны, в значительной степени, естественное превалирование жесткого и хищнического эгоцентризма природного сознания над альтруизмом самосознания привело мир Запада к ориентированию его населения на индивидуализм в форме разумного эгоизма и прагматизма.
Еще в XVII веке известный английский философ Гоббс, один из основателей теории общественного договора, говорил, что «… люди по природе подвержены жадности, страху, гневу и остальным животным страстям, они ищут почета и выгод, действуют ради пользы и славы, то есть ради любви к себе, а не к другим» [6].
Однако к этому тезису Гоббс добавляет то, что человек, как природное существо, - эгоистичен, стремясь прежде всего удовлетворять собственные потребности, однако, он же и разумен, то есть разумом он способен понять, что учитывать интересы других людей часто оказывается выгодным: «… естественные законы (как справедливость, беспристрастие, скромность, милосердие и (в общем) поведение по отношению к другим так, как мы желали бы, чтобы поступали по отношению к нам), сами по себе, без страха какой-нибудь силы, заставляющей их соблюдать, противоречат естественным страстям, влекущим нас к пристрастию, гордости, мести и т. п…” [7, с. 192].
Идея разумного эгоизма Гоббса, подкрепленная в дальнейшем концепцией прагматизма Пирса, по существу, является основой идеологии капитализма.
Что же касается прагматизма, то он характеризуется его основоположником, Пирсом, так: «Поскольку истина есть не более и не менее чем характер какой-то пропозиции, состоящей в том, что убежденность в этой пропозиции, если таковая обоснована опытом и рефлексией, приведет нас к такому поведению, которое бы способствовало удовлетворению желаний, каковые эта убежденность будет определять. Говорить, что истина значит нечто большее, значит утверждать, что она вовсе не имеет значения… Из того, причиной чего, как вам представляется, способен стать предмет вашего понятия, учтите всё представимо практическое. Это будет все ваше понятие данного предмета» [8, с. 104, 168].
Естественно, американцы, как наследники европейской культуры, стали в своей деятельности руководствоваться принципом разумного эгоизма, вполне резонно добавив к нему принцип выгоды, вытекающий из концепции прагматизма.
Благодаря этому, американцы достигли громадных успехов в своей деятельности, быстро создав процветающее государство и укрепив его.
Но разумный эгоизм и прагматизм имеют свою оборотную сторону, заключающуюся в гипертрофированном желании во что бы то ни стало сохранить свою жизнь и улучшить ее хотя бы и в ущерб всем остальным жизням, а также - в полной «очистке» сознания от морали, которая мешает человеку в подобном обществе оттеснять любыми средствами своих конкурентов на «теплое» место для того, чтобы стать успешным.
Всё это означает фиксацию своего внимания подобным человеком только на внешнем по отношению к нему бытию, то есть – подчинение собственной свободы той или иной необходимости, действий в строгих рамках закона, тех или иных внешних установлений.
Но это приводит к господству над ним государства.
Действительно, если индивидуалист ведет за себя войну против всех, то сдержать его могут только строгие рамки государства, которые он вынужден признавать и повиноваться принятым в государстве установлениям.
Однако подобная регламентация жизни приводит к потере внутренней свободы, утрате совести, сочувствия к другим людям, даже к собственным детям. Средний американец признается, что он не совершает противозаконных поступков только из-за боязни наказания, остальное для него не имеет значения.
[justify]Поэтому свобода понимается американцами только как внешние, гражданские свободы в рамках их взаимодействия с государством, но никак не отражается во внутренних ощущениях. А без этого не может возникнуть сочувствие ко всем несчастным, обделенным, желание оказать